Император задумчиво смотрел на нее, поглаживая бороду. Огромные блестящие глаза посланца с Дуннара неспешно изучали ее оживленное лицо.

— Понимаете? — требовательно повторила Джулия. — Мы вернулись к самому началу, в эпоху до изобретения мечей и луков. Теперь мы атакуем отдельную личность. Это оружие не менее ужасно, чем то, которое стирает с лица земли целые города, но оно нацелено на другой конец масштабной шкалы — на конкретного человека. Каждый становится носителем рока, выбравшего его среди всех остальных и неотступно следующего за ним до самой смерти. Душевные муки сильнее физических. В человеке поселяется червь ужаса, пожирающий его дух и оставляющий плоть нетронутой. Он больше не доверяет ни себе, ни своим командирам. А знаете ли вы единственную возможную защиту от этого? — Джулия сложила руки на груди, ее голос почти дрожал от восторга. — Личная ответственность! Разрушение целостной военной машины. Когда оружие будет приведено в действие, никто больше не сможет полагаться на другого человека. Им придется отказаться от сложных планов и начать практически с нуля. Каждый за себя. Это будет партизанская армия, армия фаталистов, борющихся за свое выживание. Но они не могут надеяться на победу в глобальной войне, если все солдаты будут независимы друг от друга. Мы победим, отец!

Император побарабанил пальцами по столу.

— Возможно, ты права, — признал он. — Но лишь в том случае, если оружие останется у нас. Но если кто-то украдет его…

— Кто-нибудь еще знает устройство этого прибора? — обратилась Джулия к посланцу с Дуннара.

— Никто, принцесса. Нас было мало с самого начала, и я видел, как погибли мои коллеги. Пока что информация надежно защищена.

Джулия смерила его холодным взглядом своих фиолетовых глаз. Спокойные серые глаза выдержали этот взгляд, хотя дуннарец, скорее всего, догадывался, о чем она подумала. Создатели уникальных изобретений для царствующих особ обычно долго не живут, а в этом случае речь шла о чем-то гораздо большем, нежели простое изобретение.

— Вам понадобится постоянная охрана, — задумчиво сказала Джулия. — Работать придется быстро.

Император поднял руку, показывая, что разрешает ему уйти, и дуннарец молча поклонился. Джулия снова подивилась плавной грации его движений, несвойственной ястребиному облику, но затем поняла, что за внешностью загадочного посланца кроется нечто змеиное. Оно проглядывало в плавных жестах этого человека, в его холодной элегантности, в бесстрастном немигающем взгляде.

В другой части дворца чья-то темная фигурка, никем не замеченная, спустилась по стене, спрыгнула на садовую дорожку и, двигаясь с уверенностью, рожденной долгим опытом, углубилась в парк.

Он быстро и бесшумно шел в темноте под шелест дождя, оставив позади ужас и смятение, царившие во дворце, где сообщения о гибели все новых миров мелькали на освещенных экранах вперемешку со сценами их уничтожения.

Он знал дорогу так хорошо, что никто не заметил темный силуэт, скользивший от тени к тени. Ему предстоял долгий путь, но он знал каждый шаг, даже во мраке ночи. Под конец он устал, поскольку сегодня весь день провел на ногах. Но конец пути был достаточной наградой за усталость, поскольку приближал его к другой, более высокой цели. Он стоял под аркой потайного входа и глядел на низкие крыши своего города, сияющего теплым светом из-за занавешенных окон. Не было двух занавесей одного цвета, а форма окон менялась от здания к зданию, поэтому город сверкал мириадами ярких образов, как рукотворный сад. Его сердце радовалось при мысли о том, что он снова оказался дома. Он принадлежал этому городу, а город принадлежал ему. Спускаясь по песчаному склону, он больше не таился от посторонних глаз.

В этот час на улицах было мало прохожих, но те, с кем он встречался, узнавали его и обменивались общепринятой формулой приветствия, за которой лежало чувство глубокого сродства между членами одной группы — чувство, почти неописуемое для тех, кто незнаком с подобным устройством общества.

Он шел по песчаной мостовой, направляясь к дому, где его ждали друзья. Все они были духовно дисциплинированными, поэтому их поведение не выдавало эмоционального напряжения: общая цель и общая опасность настолько сплотили их, что в словах почти не было необходимости.

Однако, отдохнув и подкрепившись, он не смог удержаться от выражения чувств, владевших им всю долгую дорогу до дома.

— Скорее бы это кончилось, — вздохнул он. — Я оставил их слушать новости об их собственном уничтожении. Во дворце царит неразбериха. Эрикон будет гораздо лучшим миром, когда последний из них простится с жизнью.

— Лучшим миром для нас, надеюсь, — сказал один из собравшихся. — Это произойдет скоро?

— Думаю, да. Они обречены, хотя еще не знают об этом.

— Они стоят перед глубочайшим кризисом, — сурово произнес еще один оратор и обвел группу пронзительным взглядом. — Может быть, они еще могут спастись. Для этого есть время; нужно лишь знать способ. Некоторые из них знают, что делать, но едва ли им хватит решимости.

— Они обречены, — тихо повторил пришелец. — Я хорошо знаю их. Несчастные, невежественные существа! — Он помедлил. — Иногда я испытываю едва ли не жалость, наблюдая за ними. Но их время прошло, и чем скорее все закончится, тем лучше. Мы ждали слишком долго.

— Ты помог бы им, если бы захотел? — спросил кто-то.

— Возможно… при других обстоятельствах. Сердцем они стремятся к добру. Но сейчас они безнадежно запутались, и их может спасти только чудо. Подумайте о том, как долго мы ждали!

— Вспомните обещание Древних, — послышался чей-то голос.

— Это не было прямым обещанием, — предостерег другой. — Все зависит от обстоятельств. Если эта война пойдет в нужном направлении, они получат свой шанс, и нам придется ждать снова.

— Они упустят этот шанс, — медленно, словно через силу произнес пришелец и повторил: — Я слишком хорошо знаю их.

Офицерская гостиная на вершине одной из башен столицы имела стеклянные стены и куполообразную крышу, по которой сейчас хлестали струи дождя, яркие и прекрасные на фоне багряного неба. Дожди на Эриконе шли очень часто, поэтому все его архитектурные сооружения были спланированы таким образом, чтобы извлекать преимущество из красоты этого природного явления, подобно соляриям на других планетах.

Сегодня гостиная была заполнена до отказа. Голос с видеоэкрана, где шли последние новости, почти перекрывался сдержанным ропотом присутствующих. Одни картины разрушенных городов и мертвых миров сменялись другими. Война чумным пятном расползалась по всей Галактике, приближаясь к Эрикону от внешних границ империи. И империя пока что терпела поражение.

— Вообще-то их продвижение немного замедлилось, — задумчиво сказала Джулия. — Думаю, им пришлось раньше, чем они собирались… и все из-за дуннарского оружия.

Она кивнула в сторону посланца с погибшей планеты, сидевшего в глубоком кресле рядом с ней. Его немигающий взгляд был устремлен на экран. За его спиной подпирал стену могучий телохранитель.

Вокруг сидели офицеры Джулии, в большинстве своем молодые женщины, теперь составлявшие костяк имперской гвардии. Элия откинулась на спинку своего кресла; ллар, сидевший на ее плече, приводил в порядок свой мех, проворно перебирая передними лапками.

— Вы правы, принцесса, — заметила женщина с суровым лицом, в шлеме с плюмажем. — Они явно сбавили обороты. Думаю, лучшее, на что мы можем надеяться теперь, — это достижение непрочного равновесия. Мы можем удерживать их у определенной черты, но пока не в состоянии нанести ответный удар.

— Подождите, когда будет готово наше новое оружие! — процедила Джулия. — Но если мирная конференция, которую устраивает мой отец сегодня вечером, будет успешной, то Галактику можно считать потерянной.

Она в сердцах стукнула кулаком по колену.

— Однако император придерживается противоположного мнения, — спокойно возразил посланец с Дуннара.