Для начала торговые суда переоборудовали в военные, а также ускоренными темпами достраивали шесть фрегатов «Конститьюшн», «Констеллейшн»[20] и другие.
– И у вас есть бюджет, – заметил Адамc. – Конгресс утвердил требуемую сумму, несмотря на то, что строящиеся корабли дорого обходятся. Причем республиканцы яростно выступали против строительства, поскольку считали такие меры совершенно излишними за отсутствием врагов на континенте. Но теперь все трудности позади. Бен, дружище, будь осторожен.
Они оба хорошо понимали политический риск принятого решения.
– Больше я тебя не удерживаю, – президент сорвал одну розу, вдыхая ее аромат, затем повернулся лицом к Стоддерту. – Меня интересует лишь одно. Каким образом вы собираетесь создавать традиции, воспитывать надлежащее отношение, правила, морской дух, надеюсь, вы понимаете?
Стоддерт задумался:
– Мне кажется, мы выработаем все это точно таким же образом, как и создавали наши законы. Мы позаимствуем у англичан все необходимое, а лишнее отбросим за ненадобностью. Как бы там ни было, но Королевский военный флот – лучший флот нашего времени.
Камнем преткновения стал Джиндлер. Он умолял Кидда не упоминать о нем, объясняя, что его активное участие в операции против нейтральной страны могло послужить поводом для международного конфликта. Но без упоминания о Джиндлера весь его доклад, безусловно, становился неправдоподобным, особенно в своей заключительной стадии, которая вовсе была невозможной без постороннего содействия. Том мог себе только представить, какое вежливое и презрительное недоверие воцарится за столом в кают-компании, когда услышат такой рассказ. Все сочтут его бесстыдным бахвалом. Нет, он ни за что не мог пойти на такое.
Ему не оставалось другого выхода, как откровенно рассказать о том, как его встретили на берегу, о его настойчивых усилиях, увенчавшихся созывом городского собрания, и, наконец, об инструкциях, полученных из Хартфорда. Он довольно подробно доложил обо всем капитану, который в целом одобрил его поведение, понимая, с какими странными демократическими порядками пришлось столкнуться его лейтенанту. Но никакие странности демократии не могли испортить настроение капитану, когда у них за кормой шел захваченный приз. Он уже предвкушал свой доклад и, несомненно, похвалу адмирала, который сумеет оценить все по достоинству.
Кидд гордился тем, что ему удалось сделать, и в то же время чувствовал горечь. Ему лучше следовало помалкивать, Ренци согласился подготовить для него доклад, смесь правды и вымысла, который предстояло вручить адмиралу. Взамен Кидд обещал ему рассказать полностью всю историю, которая удовлетворит его любопытство.
Галифакс часто видел, как отплывают и прибывают в его гавань корабли в военное время, и в появлении «Крепкого» не было ничего необычного. «Крепкий» бросил якорь на рейде перед всей флотилией, с обеих сторон прозвучали пушечные выстрелы, вслед за тем капитан Хоугтон в парадном мундире и при шпаге отправился на борт флагмана, чтобы доложить о захваченном им корабле и соответствующем пополнении личного адмиральского фонда.
По возвращении «Крепкого» на него незамедлительно доставили новые инструкции для сигнального лейтенанта, на их изучение было отпущено три дня с момента получения. Кидд застонал от досады. Сигналы, а также их смысл были прерогативой адмирала, командующего эскадрой, и входили в состав «Боевых инструкций». В них адмирал подробно описывал тот или иной маневр, которым суда его флотилии должны были встречать врага. Адмирал Дик Хоув, по прозвищу «Черный», подавивший в прошлом году восстание моряков на Спитхэде, проделал громадную работу по стандартизации флажковых сигналов, и Кид сразу заметил, что адмирал Вэндепут сделал то же самое.
Всего было оставлено десять сигнальных флагов. Кроме них были еще предупреждающие и заменяющие, в том числе вымпелы и флажки различного назначения: ночные сигналы, сигналы приветствия, сигналы для отдельных кораблей, дивизионов и эскадр. В сущности, эта система была плодом многолетнего опыта действий на море. Она применялась в знаменитой битве Первого июня. В прошлом году Джервис с ее помощью связывался с Нельсоном во время битвы при Сент-Винсенте, а Дункан применил ее с неменьшим успехом при Кэмпердауне. И вот теперь к кладезю морской мудрости сподобился приобщиться лейтенант Кидд. С глубоким вздохом он вынул карманную сигнальную книгу, принадлежавшую еще его погибшему предшественнику, чтобы воспользоваться ею в качестве образца. Вооружившись ножницами и терпением, Кидд принялся создавать свой карманный справочник – который должен был стать его верным спутником на протяжении всей службы в качестве сигнального лейтенанта.
На. «Крепкий» прибыл флаг-лейтенант с сообщением о том, что адмирал требует сию же минуту к себе лейтенанта Кидда. Тома всего передернуло, давал о себе знать тяжелый осадок на душе от прошлого вызова. По какой причине его вызывали теперь? Он не мог не удивляться, он простой лейтенант, тогда как многие морские офицеры, старше его по званию, чем бы только не пожертвовали, чтобы адмирал обратил на них внимание. Кидд ломал голову, не видя явной причины.
Взбудораженный Том во весь голос позвал Коула: требовались новые чулки и чистое белье. Награды? У него их не было. Шпага? Незатейливый кортик, купленный им в Галифаксе, должен помочь выйти из затруднения. Он оделся под дружеские усмешки офицеров, проходивших мимо его каюты.
Возле борта «Крепкого» стоял флагманская гичка, Кидд спустился в нее и быстро занял место на корме. Боцман оттолкнул гичку с показным усердием, мичман отдал команду, и матросы разом принялись четко и дружно грести. За время пути вплоть до дверей адмиральской каюты флаг-лейтенант не проронил ни слова.
– Сэр, лейтенант Кидд.
– Войдите!
Адмирал Вэндепут, приветствуя Кидда, встал.
– Итак, вы тот самый офицер, о котором мне прожужжали все уши? – Вэндепут бросил на Тома проницательный взгляд.
– Слушаю, сэр.
Убеленный сединами адмирал разговаривал с ним спокойно и непринужденно, что мало походило на разнос.
– Пожалуйста, садитесь, мистер Кидд, – Том скромно присел на кончик удобного, украшенного резьбой кресла, тем временем адмирал вышел из-за стола, держа в руках лист бумаги.
– Я получил один весьма любопытный запрос, чтобы не сказать указание, от мистера Листона. Он наш посланник в Соединенных Штатах, пожалуй, даже можно сказать, официальный посол.
Вэндепут положил бумагу на стол перед Киддом, тому хватило одного беглого взгляда, чтобы заметить наверху вензель Сент-Джеймского двора[21].
– В этой бумаге он изъявляет желание, чтобы я выбрал офицера для выполнения особой миссии на службе у другого государства. Вероятно, вам хорошо известно о существовании такой практики: наши откомандированные офицеры служат шведской короне, СанктПетербургу и прочим странам. Хотя его просьба довольно необычна, потому что указано именно ваше имя, а вы еще так чертовски молоды, – мягкая усмешка смягчила суровую правду его слов. – По-видимому, Соединенные Штаты воображают, что у них есть свой собственный военный флот, в связи с чем они попросили мистера Листона прислать им наблюдателя, офицера Королевского военного флота, если возможно, лейтенанта Кидда. Посланник считает, что наступил удобный момент для укрепления дружеских отношений с нейтральной страной.
Вот так-то! Что вы думаете по этому поводу, мистер Кидд? Вы проявили себя на дипломатической почве, – улыбка, игравшая на губах адмирала, стала еще шире, он указал пальцем на грудь Кидда. – Спорю на что хотите, не все, что случилось с вами в этом захолустном городишке, нашло свое отражение в вашем докладе, не так ли?
– Так точно, сэр, я…
– Ни слова больше, вы вели себя правильно. А теперь, давайте поговорим о круге ваших обязанностей. Американцы довели до ума два или три фрегата, построили их собственноручно, черт побери, к тому же я видел их канонерки, тоже выстроенные с ведома финансового департамента. Они называют их «военный флот казначейства». Итак, скорее всего, вы будете плавать на одном из их фрегатов, которые они недавно спустили на воду. Вы там будете занимать внештатное положение, своего рода пассажир, пусть вас так называет любой христианин. Если вдруг случится сражение, то вы ни в коем случае даже близко не должны подходить к пушкам.
