Ему захотелось услышать ее голос, но он понимал, что будить ее утром – не самая удачная затея. По воле желания его мысли неожиданно материализовались – прозвучал звонок телефона. Когда он услышал хриплый голос Татьяны, им завладело смешанное чувство эйфории и удивления. Она попросила его заехать в аптеку за противогриппозным препаратом. Евгений так резво принялся за исполнение просьбы, что забыл позавтракать и побриться. Сломя голову, он спустился по лестнице подъезда дома, перебирая в уме круглосуточные аптеки.
После посещения больной возлюбленной, в восемь утра Евгений приехал в свой кабинет на Советской площади. Настроение было приподнятое. В девять часов он провел маленькое совещание со своим отделом. Все без исключения отметили повышенное настроение руководителя отдела. И все как один находили объяснение в одном – вчерашнее утверждение Евгения. Они ошибались, истина таилась в душе Евгения – день начался со свидания с Татьяной. Именно в такие минуты Евгений начинал понимать своих женатых сослуживцев, у которых из-за семейных передряг время от времени страдал рабочий процесс.
«Главное счастье мужчины – личные отношения с любимой женщиной», – думал он, человек, который еще полгода назад боялся завязывать серьезные отношения, так как считал, что свобода для мужчины – это корень, от которого прорастает вся сущность мужского начала: сила, мужественность, независимость, непокорность. Но сейчас находил другое продолжение своей заурядной философии: зачем мужчине все эти качества, если их некому продемонстрировать?
Логика присутствовала в его рассуждениях, особенно в части «демонстрации» качеств мужчины перед единственной, но с одной оговоркой – мужчина все принимает через призму еще одного своего свойства, с которым рождается из чрева матери – тщеславия. Но в случае с Татьяной он чувствовал, что готов пожертвовать многим, даже тщеславием. Скажи она ему поменять профессию или уволиться, чтобы ухаживать за ней, лечить ее – он сделал бы это, не раздумывая.
Вместе с тем он начинал бояться ее желаний, себя, своих скрытых благочестивых помыслов в отношении возлюбленной. Сегодня, стоя у кассы в аптеке, он почувствовал, что готов потратить все деньги на лекарства, он покупал все без исключения дорогое и, по совету фармацевтов, «самое качественное и эффективное». Лекарств, что он приволок к Татьяне, хватило бы на пять ангин. Лежал бы в его кошельке миллион, он потратил бы его полностью на лечение возлюбленной. Это и есть самозабвенная любовь.
На совещании с подчиненными первым делом разобрали дело Воинова, по нему Евгений снял ряд задач со своих людей, так у Юрия отпала необходимость заниматься расшифровкой телефонных звонков жертв, а Оскар мог больше не коротать время в архиве в поисках аналогий из прошлого. В конце совещания Евгений рассказал о поручении Житомирского, связанном с недавним происшествием в соседнем городе Б., что в двадцати километрах от региональной столицы.
Там двадцатилетний недоносок изнасиловал и убил семилетнюю девочку. Главный следователь приказал, чтобы от отдела откомандировали сотрудника для поездки в соседний город с целью контроля расследования убийства девочки. Как выразился сам Евгений: «местным коллегам может понадобиться консультационная помощь».
Педофил задушил малолетку после того, как вдоволь надругался над беспомощной девочкой. Ее искали всем городом около двух недель, нашли в лесу, в овраге у ручья под насыпью, покрытой пожелтевшими листьями. Картина была безумной: красочный лес с первыми пожелтевшими листьями, ручей, подпевающий лесному ветру и труп девочки. Каждый оперативник, осмотревший место преступления, прочувствовал нелепость произошедшего – природа под действием зверства человека утратила девственную красоту.
Центральный аппарат в таких случаях не вмешивается в деятельность нижестоящих структур, ведь дело «обычное». Но Житомирский, – хотя и воспитывающий двух внучек, но вовсе не из-за трепетного отношения к детям, – поручил Евгению взять дело на личный контроль. Само уголовное дело было раскрыто, насильник сидел в местном изоляторе.
Житомирский как всегда решил перестраховаться, он, как и любой чиновник, боялся шума, скандала в СМИ и негодования жителей маленького городка, которые могли учинить самосуд над насильником. Его опасения были обоснованы, они имели исторические корни. Житомирскому, как и любому представителю правоохранительной системы, инциденты в городе Б. резали слух больше, чем происшествия в каком-нибудь другом городе республики.
История берет начало в 2004 году. Тогда ряд молодых людей ввязался в небольшую потасовку на улице с сотрудниками милиции (с 2011 года в стране милицию переименовали в полицию, – авт.). В результате в город ввели республиканский ОМОН и провели масштабную зачистку города. Из тридцати пяти тысяч жителей задержали от пятисот до одной тысячи человек. Это была самая масштабная зачистка в современной России, – Кавказ не в счет, там происходят боевые действия.
В результате действий силовиков правозащитники насчитали свыше трехсот пострадавших от милицейского произвола в мирном городе. Затем под давлением правозащитников и общественности против сотрудников милиции возбудили ряд уголовных дел, нашли «стрелочников», но ни один высокопоставленный сотрудник МВД или прокуратуры, ответственный за введение ОМОНа в город, наказания не понес. Из верхов привлекли к суду только главу местной милиции, выполнявшего распоряжения сверху.
Поэтому Житомирский, памятуя о событиях семилетней давности, настоятельно просил Евгения, чтобы дело об убийстве девочки быстро, без препятствий дошло до суда. «А то, глядишь, народ там неспокойный, если что неладное заподозрит, опять выйдет на улицу, а потом как всегда будут виноватых искать», – наставлял Житомирский Евгения в кабинете часом ранее.
Евгений обвел взглядом семерых сотрудников отдела и на одном из них остановился. На Марате Куташеве. Он приходился двоюродным племянником региональному прокурору, про его родственные связи ходили слухи, что он чуть ли не прокурорский незаконнорожденный сын. Слухи грели Марату душу, он наслаждался ими, правда, за его спиной говорили о нем без восхищения. Все бы ничего, но он категорически не желал работать.
В отделе убийств люди живут работой без выходных и праздничных дней. Марат приходил к девяти утра и уходил ровно в шесть часов вечера. Евгений из-за связей подчиненного закрывал глаза на нахлебника и особо на него не наседал. Евгений терпеливо ждал, когда родственника прокурора переведут на другое место работы, как полгода назад обещал Житомирский, когда против воли Евгения Куташева перевели в его отдел.
До этого Куташев, после окончания юридического факультета, успел поработать в отделе № 2. Там он также вел праздный образ жизни, но причиной перевода стал конфликт с одним из сотрудников отдела, который вмазал Куташеву за оскорбление женщины – коллеги, – тот обозвал ее «малообразованной челядью». Окровавленный нос не послужил причиной уголовного преследования сотрудника, защитившего честь коллеги, но послужил основанием для увольнения. Отдел восстал и потребовал перевода Куташева, – так он и оказался в отделе убийств.
Сам он на каждом углу рассказывал, что его перевели в другой отдел по личной просьбе, так как он считал расследование экономических преступлений и коррупционной деятельности слишком муторной и бумажной работой. К расследованию убийств его душа тоже не нашла особого расположения. Со временем Марат превратился на службе в главного изгоя. Непомерная гордыня, подозрительность, что коллеги только и ждут того, как бы при удобном случае унизить его человеческое достоинство (хотя унижать там было уже нечего), заискивание, особенно перед вышестоящим руководством. А главное – он был стукачом, хотя сам себя он называл гордо: информатором.
Внешность Марата была под стать его характеру – ничего приметного, обычный молодой человек заурядного вида. Но те, кто удосужился держать в руке фотографии маленького десятилетнего Марата, непритворно восхищались мальчишеской красотой. Трудно было поверить, что из милого мальчугана с улыбкой на лице вырастет «мальчиш-плохиш». Место, где когда-то красовались завивающиеся кудри, облюбовали короткие русые волосы, переходящие на лбу в прямую челку. Благородный прямой нос, – но и тот тонул среди других неприметных черт лица.
