— Все в порядке, Йен?

— Что? Да… конечно.

— Несколько недель назад здесь кое-что произошло, — пояснил он Фабелю. — Администрация гостиницы отказалась от услуг полицейских, заявив, что все под контролем и они решили все проблемы своими силами. Извинились за беспокойство и все такое. На самом деле в таких местах постояльцам просто не хочется видеть людей в форме. И гостиница может потерять клиентуру на выходные, когда номера здесь снимают парочки.

Шольц постучал рукой в перчатке по высокой стойке администратора.

— Криминальная полиция Кёльна, — представился он. — Я хотел бы поговорить с вашим менеджером, герром Анковитцем.

У стойки возник высокий худой мужчина.

— Я могу вам помочь? — поинтересовался он у Шольца и, заметив Фабеля, добавил: — A-а, герр Фабель, здравствуйте еще раз… Я не ожидал увидеть вас дважды за один день. Вы по тому же вопросу?

— Нет… совсем по другому, — сказал Фабель, не обращая внимания на нахмурившегося Шольца.

— Мы здесь по поводу происшествия, случившегося двадцатого января, — сказал Шольц, поворачиваясь к Анковитцу. — Вы сами звонили в полицию.

— A-а, вы об этом… Но все благополучно разрешилось само собой. Так что происшествие, с одной стороны, было, но последствий никаких. Из номера с криком выскочила женщина. Но никаких обвинений она решила не выдвигать.

— Да, все это мне известно. Меня интересует, что именно она рассказала. В полицейском отчете написано, что, по ее словам, кто-то укусил ее за задницу. Причем очень сильно.

Анковитц ухмыльнулся:

— Да, так оно и было.

— Ничего веселого в этом нет. Мы пытаемся проследить возможную связь с двумя убийствами, находящимися в стадии расследования. А теперь без всяких шуток — она была проституткой?

Анковитц облокотился на стойку и обвел взглядом холл, убеждаясь, что никто из постояльцев его не слышит.

— Да. Проститутка. Я уже видел ее раньше. Мы это, конечно, не поощряем, но иногда закрываем глаза. Видите ли, в порту каждую ночь швартуются разные суда. Если все выглядит прилично и не афишируется, мы особо не вникаем, носят ли отношения между нашими гостями личный или профессиональный характер.

— С кем она была? — спросил Фабель.

— С мужчиной лет тридцати пяти… Хорошо одетым и представительным. У меня сложилось впечатление, что они до приезда сюда посидели в каком-то дорогом ресторане. Она была тоже одета на выход. — Анковитц хохотнул. — Хотя, должен признаться, на мой взгляд, ее наряд был не самым удачным.

— В каком смысле? — поинтересовался Шольц.

— Ну, на ней была юбка в обтяжку, узкая и прямая, как носили в пятидесятых годах. На вид — недешевая, но ей точно не подходила.

На лице Шольца отразилось нетерпение.

— У нее очень большой зад. Просто огромный. Похоже, что она специально хотела это подчеркнуть. А так — она очень красива. Вот почему нам показалось смешным, ну, сами понимаете, когда она выбежала из номера с криком, что ее укусили за мягкое место.

— Укусили сильно?

— О да! Очень много крови, и одна из наших польских горничных — Марта — ей помогла. Марта сказала, что укушенная была украинкой, но понимала польский. Наверное, их языки похожи. Так вот, Марта сказала ей, что укус очень сильный и надо обратиться в больницу, но девушка отказалась.

— А где был мужчина, когда поднялся весь этот шум?

— Он, наверное, сразу собрал вещи и сбежал. Причем по лестнице, а не на лифте. Я вместе с портье тут же поднялся в номер, но его там уже не было.

— А номер? Кто за него платил: он или она?

— Он. Наличными. Сказал, что оставил бумажник с кредитками дома. Обычно мы просим кредитки, чтобы знать, куда выставить счет за пользование мини-баром, но он оставил залог в сто евро.

— Позвольте мне угадать: за залогом он не вернулся, — предположил Фабель.

Анковитц покраснел.

— Нет. — Фабель понял, что залог перекочевал в карман управляющего.

— Нам нужно найти эту девушку, — сказал Шольц. — Вы говорите, что видели ее раньше?

Анковитц смутился.

— Да. Может, раз или два.

— А мужчину?

— Нет, в тот вечер я видел его впервые.

— Где, по-вашему, мы можем ее разыскать? — спросил Фабель.

Анковитц смутился еще больше и, достав из-под стойки телефонный справочник, нашел нужную страницу и написал в блокноте несколько слов, после чего вырвал листок и протянул Фабелю.

Листок забрал Шольц.

— Спасибо за сотрудничество, — поблагодарил он.

— Похоже, герр Анковитц сам неравнодушен к большим задницам, — заметил Шольц, обращаясь к Фабелю, когда они возвращались к машине. — Он с ходу сообщил, на какое агентство работает девушка.

Фабель устроился на пассажирском сиденье в «фольксвагене» Шольца и неожиданно понял, как сильно устал. День оказался длинным, и, наверное, он выпил слишком много пива. Он был рад, что по дороге обратно Шольц предпочитал помалкивать, что было на него не похоже. Фабель разглядывал в окно залитые огнями улицы Кёльна на фоне черно-синего неба и вдруг сообразил, что дорога в отель уж слишком затянулась, а улицы, по которым они проезжали, были ему незнакомы. Они оказались на берегу Рейна, где велось большое строительство, а две огромные башни собора нависали над ним как огромные портовые краны. Шольц резко затормозил и остановил машину на бетонном стапеле, после чего вышел, хлопнув дверью, и подошел к воде. Лучи фар светили прямо на него.

Фабель тоже вышел и подошел к Шольцу. Какое-то время оба молчали, наблюдая за неспешным движением длинной баржи с развевавшимся на корме флагом.

— Так вы объясните мне, что все это значит? — тихо спросил Шольц, не отрывая глаз от баржи. — Я застаю вас с парнем из БКА, и вы ведете себя так, будто я застал вас со спущенными штанами. Потом я узнаю, что вы проводили в моем городе частное расследование, пока я был занят другими делами. Я хотел бы знать, что, черт возьми, происходит, сэр!

Фабель вздохнул:

— Когда я упомянул, что сталкивался с Василем Витренко, вы сами сказали, что это не тот человек, чей путь вы хотели бы пересечь. Это правда. Наша встреча закончилась смертью двух полицейских и серьезным ранением третьего. Им была Мария Клее — моя лучшая помощница. Именно ей предстояло сменить меня после отставки на посту руководителя отдела по расследованию убийств. Но хотя физически она выздоровела, ее душевное состояние оставляло желать много лучшего. Мария и сейчас находится на больничном. После серьезного нервного срыва она должна была проходить курс реабилитации. Проблема в том, что, как я подозреваю, она старается выследить Витренко в одиночку.

— Понятно… — Шольц повернулся к Фабелю. — Почему вы мне об этом не рассказали раньше?

— У вас и так было чем заняться.

— Что верно, то верно. И я верчусь, как уж на сковородке, чтобы поймать убийцу. А если мне это не удастся, то он снова нанесет удар, причем уже через две недели. И я очень рассчитывал на вашу помощь.

— Я это знаю, Бенни.

— Но у вас все это время были другие планы. Если честно, то мне очень жаль вашу помощницу, но не она является моей проблемой. Я считал, что вы целиком посвятите себя моему расследованию.

— Давайте начистоту, комиссар… Я приехал помочь вам. Но меня очень беспокоит моя сотрудница и я продолжу ее поиски. Однако это отнюдь не означает, что я не сделаю для вас все, что смогу.

— Погодите… — Шольца словно осенило. — Теперь я понимаю… Я же тоже этим занимаюсь, верно? Неудивительно, что мы не могли разыскать женщину из полиции или иммиграционной службы, разговаривавшую со Славко Дмитруком, перед тем как того изрубили на куски. Так это была она, точно?

— Я этого не исключаю. Но и утверждать тоже не могу.

— Понятно… — Шольц повернулся и направился обратно к машине. — Завтра с утра мы вместе первым делом поговорим об этом с моим начальством.

Всю дорогу до отеля Шольц не проронил ни слова. Перед тем как вылезти из машины, Фабель задержался.

— Послушайте, Бенни, — обратился он к Шольцу, — все, что я говорил, — истинная правда. Я помогу вам выследить этого серийного убийцу, и я не могу помешать вам доложить своему начальству о Марии. Но в результате это только осложнит оба расследования.