– Кать, ну и зачем ты клиента Виталику сбагрила? – Со своим нынешним начальником Катерина когда-то училась на одном потоке в университете, потому фамильярность между ними была делом обычным.

– Я сбагрила? – удивилась она. – Клиент сам потребовал, чтобы Виталик работал.

– Дурочку не валяй – понимаешь ведь, о чем я! Виталик сотрудник молодой, неопытный… провалит дело, а у меня проблемы будут! – Начальник подошел ближе и очень пристально всмотрелся в ее лицо: – что-то выглядишь ты неважно, круги под глазами… В отпуск не хочешь?

Когда мужчина говорит, что ты плохо выглядишь, то значит, дела совсем плохи.

– Смеешься? Какой отпуск – работы навалом, – но вдруг передумала.– Хотя, если дашь выходной до завтра – отоспаться, то буду благодарна.

– До завтра? – начальник с сомнением пролистнул привезенные из командировки материалы. – Ну, с отпуском я, конечно, погорячился, а выходной позволить себе можешь. Но только до завтра! – крикнул вдогонку шеф.

В кафе на Римскую Катя приехала в половине второго. Не отпуская такси, убедилась, что Шорохова ее не дождалась и, расстроенная, теперь уже поехала домой. Она ни секунды не сомневалась, что эта девица попытается встретиться с ней еще раз. Уже подъезжая к дому, она позвонила хорошему своему другу Сереже Салтыкову:

– Ты представляешь, кто объявился? Наша Танюша – та самая папина секретарша, – Катя говорила шутливо, стараясь за шутками скрыть свои истинные эмоции и бесконечную усталость.

– И что она хочет?

– Хочет передать какие-то документы по «Меридиану». Сегодня, правда, встреча сорвалась, попробую завтра ее вытащить.

– Она сама позвонила? – удивился Салтыков.

– Сама. Наверное, денег требовать станет.

– Катька, делай с ней что хочешь, но чтобы эти документы были у тебя. Догадываешься, думаю, что там?

Катерина догадывалась, от этого настроение портилось все больше. Расплатившись с таксистом, она собралась уже выбраться из салона, но тут заметила припаркованный у ее подъезда знакомый автомобиль – даже вспомнила, чей это автомобиль. Катя в Москву возвращалась поездом и совершенно не выспалась, так что сейчас мечтала только дойти до подушки. Но со старым знакомым все равно решила поздороваться.

***

Похороны были назначены через три дня.

Из родственников у сестер Астафьевых осталась только мать, друзей у самой Катерины вроде бы тоже немного, однако небольшой похоронный зал был уже забит до отказа, а желающие проститься все подъезжали и подъезжали. Здесь были коллеги по работе, бывшие клиенты, так что у ворот кладбища оказалось несколько дорогих иномарок. Можно было подумать, что хоронят кого-то очень известного. Впрочем, высокопоставленные лица не задерживались: клали цветы у гроба и приносили несколько слов соболезнования сестре покойной и уезжали. Некоторые и к сестре не подходили, старались быть как можно незаметнее.

– Сереж, позвони в аэропорт еще раз… – негромко попросила Женя – сестра. И добавила еще тише, как будто про себя: – Наверное, что-то случилось.

Этот вопрос за последние несколько дней Сергей слышал уже, наверное, в сотый раз: мать сестер – Ольга Дмитриевна – женщина моложавая, бодрая к тому же и состоятельная, московское слякотное межсезонье предпочитала пережидать на югах. Этой весной она «поправляла здоровье», по ее собственному выражению, на Мальдивах. Ольга с трудом пережила смерть мужа – всего год назад, а теперь еще дочка.

Приезда матери ждали с первого дня, но сегодня уже похороны, а ее все нет. Женя была уверена, что «что-то случилось», а Сергей каждый раз сжимал зубы, заставляя себя молчать, и делал вид, что ищет место, чтобы позвонить. Сейчас он тоже медленно шагал по залу с телефоном в руках и рассматривал пришедших. У гроба никого не было, только в двух шагах, стараясь быть незаметным, стоял Дмитрий Левченко – он явно чувствовал себя здесь неуютно и предпочитал уйти. Интересно, почему не уходит? Никто его здесь не держит… Впрочем, это Сергей его не держит, а Женя, едва Сергей отошел, направилась к несостоявшемуся зятю – Диме. Левченко-младший Сергея удивлял – он всегда делал именно то, чего делать больше всего не хотел, по крайней мере, именно такое впечатление складывалось. Как же трудно ему, должно быть, живется.

Стало еще тише, Сергей покрутил головой: через весь зал шел Левченко-старший с супругой и даже без телохранителей. Сергей сорвался с места ему навстречу, Левченко его тоже заметил:

– Добрый день, Сергей Викторович, – отрывисто проговорил он, протягивая руку, – примите наши с Клавдией искренние соболезнования… понимаю, конечно, от них проку мало, но если вам, или вашей супруге что-нибудь понадобится – Левченко всегда к вашим услугам.

– Спасибо… спасибо… – тихо отвечал Сергей. Вячеслав Петрович Левченко был заместителем председателя комитета по промышленности Госдумы – наверное, самый высокопоставленный из приехавших проститься, к тому же почти родственник Астафьевым. Левченко-младший, заметив дядю, тут же направился к нему – должно быть, чтобы выпросить разрешение уйти. Вячеслав Петрович, разумеется, никакого разрешения не дал, он вообще молчал, а его жена что-то говорила Жене и пожимала ее руки. Клавдия говорила проникновенно, но не переигрывала.

– Спасибо, Клавдия Александровна. Спасибо, что нашли время, Вячеслав Петрович. Сереж, позвонил?.. – больше взглядом, чем словами спросила Женя.

– Рейс задержали. Ты же видишь, какой снегопад в Москве.

У Жени дрогнули губы, а глаза заблестели:

– Что-то точно случилось, – снова прошептала она.

А Клавдия ее тут же увела на воздух, не переставая утешать. В зале и правда было невыносимо душно, хоть Сергей и был уверен, что не о Женькином самочувствии она заботится, а просто хочет, чтобы разговору между ним и ее мужем никто не мешал.

Удивительная женщина! Мужа своего Клавдия Александровна чувствовала, как саму себя – точно знала, чего ему в данный момент нужно. Словно между ними установилась телепатическая связь. Почему у них с Женей не так?

Левченко тоже, наверное, об этом подумал, потому что, чуть улыбаясь, смотрел на удаляющихся жену и молодую женщину. Вряд ли они договорились с ней заранее. За пару секунд, что Левченко смотрел на жену, Сергей успел его разглядеть – едва ли не в первый раз за все время знакомства – было в его фигуре что неуловимое и обманчивое. Левченко всегда казался внушительным, хоть на самом деле был очень небольшого роста, полного, даже рыхлого телосложения, но в идеально сшитом черном костюме с темно-серым галстуком. Волосы у него были густыми и все еще темными, и морщины на мясистом лице не читались. Само лицо было красноватого цвета, что выдавало в Вячеславе Петровиче гипертоника. Левченко вообще не отличался здоровьем: гипертоник, сердце больное и отдышкой, конечно страдает. Проблема здоровья – обязательная тема в беседе с Левченко-страшим – рассказывает он много и подробно, однако, вот что странно: на отдых он практически не ездит, и в больницах не отлеживается. А лет ему уже немало.

– А что же Ольга Дмитриевна – так и не приехала? – неожиданно спросил Левченко. Сергей ответил не сразу – Левченко сам его рассматривал со скрытым интересом, и это отвлекало, к тому же он задумался, что отвечать. Это Женька поверит, что погодные условия не подходящие, а если и не поверит, то все равно проверить не сможет. Женя даже телефон аэропорта узнать не в состоянии – не только из-за смерти сестры, просто она никогда такими вещами не занималась. А Левченко, конечно, знает, что самолеты из Мале прибывают регулярно.

– Она не приедет пока. Вы же знаете, у Ольги проблемы с сердцем, а когда я ей сообщил – стало совсем плохо. Она хотела прилететь, но я ее отговорил.

– Да вы что! – воскликнул Левченко. – Конечно, такая беда. Может быть, нужно что-то?

– Нет, там хорошие врачи. Вы только Жене этого не говорите, она и так еле справляется.

– Конечно-конечно… – Левченко пожелал пройти к гробу и положил шесть голландских бордовых роз, а потом замер, разглядывая Катину фотографию в траурной рамке: на фото она была моложе – только-только окончила университет. Рука подпирает подбородок, россыпь медно-золотых волос занимает добрую часть фото, и сияют две звездочки глаз. И улыбка. Открытая, ничем не омраченная. Катя нечасто так смотрела или улыбалась – просто фотографу она очень доверяла. А фотографом в тот раз был Сережа. Черт дернул Женьку выбрать именно эту фотографию! Сергею захотелось оставить Левченко в покое и уйти, но Вячеслав Петрович негромко произнес: