Но настало время выбора, и Ларна направилась к сбившимся у стены, бледным до синевы и трясущимся рабыням. У нее даже захватило дух, настолько красивы и грациозны, несмотря на ужас, были эти двенадцать девчонок. Как же выбрать из них ту, которую нужно обречь на адские муки? На пытку… Ни за что… Как?! Ларна не знала и была в тихом ужасе, внимательно осматривая каждую. Каждая была прелестна на свой лад, но какие же они были разные… Прелестны, несмотря на этот ужас. Она внимательно осмотрела рабынь холодными, как у рыбы глазами – искусству никогда не показывать своих чувств девушка научилась давно, и как оно теперь ей пригодилось. Ларне до смерти жаль было бедняжек, но она не имела права показать эту жалость, ежели хотела спасти Орихат. Как обречь на муки именно ту или эту? Она не знала и терялась с каждым моментом все больше и больше. Рабыни же видели перед собой только мучительницу, и каждая из них пыталась отодвинуться подальше, когда взгляд страшной харнгиратской воительницы падал на нее. Взгляды девчонок были устремлены на козлы, на Ларну они осмеливались посматривать лишь украдкой. Она же продолжала рассматривать рабынь и уже была готова отказаться от всего, настолько жаль ей их было, когда вдруг ей в голову пришла спасительная мысль. Пусть погибнет самая подлая, та, которая способна отдать для спасения собственной шкуры на пытки другую. Ларна сощурилась и презрительно бросила рабыням:

– Сами выбирайте, кому из вас достанется эта «радость»! И быстро!

Она указала пальцем на козлы для урезания, злобно оскалилась и столь многообещающе поглядела на рабынь, что тех всех затрясло от ужаса. И она не ошиблась, среди них таки нашлась такая, какую она искала. Из-за спин других выпрыгнула вперед высокая, русоволосая девушка и ухватила за руку миниатюрную, грациозную, как серна, рабыню-шатенку. Затем потянула ее за собой к козлам, визжа на весь зал:

– Ее!!! Ее возьмите, госпожа!!! Она слабая, она бесполезная!!!

Несчастная шатенка заплакала и начала изо всех сил рваться из рук тащившей ее.

– Не я! Не я! – кричала она, продолжая вырываться, но русоволосая была куда как сильнее.

Девушка царапалась, била русоволосую рабыню свободной рукой, плакала, но ничего не помогало – страшные козлы все приближались и приближались. Видимо это в какой-то момент дошло до шатенки, потому что она побелела, глаза стали огромными, и такая боль отобразилась в них, что любого нормального человека должно было бы передернуть от вида этих широко распахнутых глаз. А затем губы рабыни сжались, на лице отобразились гнев и гордость, она повернулась к Ларне и со смелостью отчаяния выкрикнула:

– Тварь! Харнгиратская мразь! Помни, придет время, и Творец отплатит тебе за мою боль!

И плюнула в сторону фальшивой ард-капитана. После чего повернулась к застывшей от ее безумных слов русоволосой и бросила ей:

– Отпусти! Сама пойду!

Ларна смотрела на нее со все возрастающим интересом. Эта девочка, будучи рабыней с детства, ухитрилась сохранить гордость и человеческое достоинство! Она разрешающе махнула рукой и русоволосая отпустила шатенку. Та подошла Ларне, глянула ей прямо в глаза наполненными отчаянием синими глазами, снова плюнула ей под ноги, повернулась и, спотыкаясь, пошла к козлам. Взобравшись на них, рабыня широко расставила ноги и положила их на полки. Зажмурилась, из-под зажмуренных век потекли слезы, затем снова открыла глаза, повернула голову к слугам, застывшим у козел и бросила им:

– Ну что стоите, сволочи, привязывайте!

Эта девушка просто восхитила Ларну и с каждым мгновением восхищала все больше – идти на пытку с таким достоинством? Мало какая свободная могла бы сравниться с этой рабыней. А точнее сказать – почти никакая! Она с омерзением посмотрела на довольно ухмыляющуюся русоволосую – вот именно ее-то можно и нужно замучить, а, отнюдь, не эту храбрую девочку, которая вполне могла бы стать им соратницей и сестрой. У нее, похоже, хватило бы смелости на что угодно. Нет, ее трогать нельзя, жаль, что нет возможности вообще освободить. Ларна тяжело вздохнула и снова взглянула в сторону козел. Слуги уже взяли ремни и собрались привязывать шатенку. Но харнгиратская воительница приказала им остановиться и удивленно посмотрела на работорговца. Он досадливо пожал плечами и скривился, затем сказал:

– Прошу простить меня, госпожа ард-капитан за строптивость девчонки…

– Было бы за что, господин Фатунг, – криво ухмыльнулась в ответ она, – такие всегда попадаются. Девочка мне нравится, я уважаю смелость и отчаянность даже у рабов. С такой нужно работать медленно, не спеша, месяцами. Только тогда ее можно будет сломать, как следует, и заставить с благодарностью выполнять все приказы и желания господ. Сейчас я ее не трону, лучше отдайте мне вот эту.

И она указала пальцем на продолжающую ухмыляться русоволосую. Ухмылка медленно сползла с лица той, и она во все глаза, не веря им, уставилась на согласно кивнувшего Фатунга. Поняв, что господин отдал ее харнгиратской стерве на растерзание, рабыня отчаянно завизжала от ужаса, рухнула на колени и умоляюще протянула к Ларне руки. Но девушка не смотрела на нее, она подошла к козлам, наклонилась над безучастно лежащей шатенкой и негромко сказала ей:

– Вставай и возвращайся к остальным, я тебя сейчас не трону. Молодец, девочка! Всегда будь смелой и держись до конца! Только так надо жить, запомни.

Рабыня недоверчиво посмотрела на нее – она не могла ничего понять. Как это, ее строптивость, за которую ее всегда наказывали, спасла ее? Разве так бывает? Но было не до того, невыразимое словами облегчение отобразилось на лице шатенки, она медленно встала, поклонилась хозяину и харнгиратской воительнице, затем поковыляла к сбившимся у стенки подругам и поспешила спрятаться за их спины. Судя по удовлетворенным взглядам, бросаемым остальными рабынями на воющую русоволосую, ту ненавидели все, и по этим взглядам Ларна поняла, что сделала правильный выбор. Она подошла к рабыне и вытянула ее плетью, приказав заткнуться. Та тут же перестала выть и только всхлипывала, с мольбой глядя на нее. Ларна же злобно ухмыльнулась, приподняла голову русоволосой за подбородок и прошипела:

– Ты так легко потащила на пытки другую… Что же теперь воешь? Попробуй сама, каково это…

И подтолкнула рабыню к козлам. Про себя же девушка решила одно – если та будет протестовать, вырываться, хоть словом оскорбит ее, то делать то, что хотел видеть Фатунг, будет нельзя. И будь, что будет! Как-нибудь прорвутся, они с Нарин все-таки неплохие бойцы. Но русоволосая покорно поплелась к козлам на заплетающихся от страха ногах, не осмелившись возразить. Она побоялась даже запротестовать, побоялась даже просить о милости! Только поминутно оборачивалась на Ларну и заливалась слезами при виде непреклонного лица той. «Трусливая тварь! – с отвращением подумала девушка. – Как другую девочку, которой сама и в подметки не годится на муки отдавать, так она первая… А у самой смелости даже проситься не хватает… Она свою судьбу заслужила, ради Орихат и десяток таких вот паскуд замучить можно!» Видимо ее отвращение так явственно отобразилось на ее лице, что русоволосая задрожала крупной дрожью и поспешила взобраться на козлы. Слуги стащили с нее платье, развели ноги в стороны и крепко привязали, закрепив даже голову специальным широким ремнем – работорговец заботился о своем имуществе и не хотел, чтобы при урезании рабыни ломали себе шеи, отчаянно колотя головами о раму. Закончив, слуги придвинули поближе столик с инструментарием и быстренько растворились в неизвестном направлении.

– Разрешите попросить вас, госпожа ард-капитан, – услыхала Ларна за спиной голос Фатунга.

– Конечно, – повернулась она к нему.

– Не могли бы вы заниматься только теми частями ее тела, которые все равно потом отрежете? Мне не хотелось бы, чтобы она теряла товарный вид…

– Никаких проблем! – заверила его девушка, сохраняя неприступный и холодный вид, хотя у самой от предстоящего мурашки по шкуре бежали.

– А вообще-то, – прищурившись, добавил работорговец, – такие, как она, очень полезны в среде рабов.