– Так что же именно все-таки привело вас ко мне? – поинтересовался Фатунг через некоторое время, нарушив длительное молчание.
– Да, понимаете… – поморщилась черноволосая, – вчера мы вернулись в свою гостиницу и застали в комнате воришку. Девушку. Сами понимаете, разъярились мы донельзя и немножко… э-э-э… поигрались с ней… Может быть, слегка перестарались, но… Что сделано, то сделано. И только потом, допросив ее, мы выяснили, что это ваша беглая рабыня. Как ее там звали, ард-лейтенант?
– Орид-х… Орхат… Тьфу! – досадливо сплюнула Нарин. – Ну и имена вы им здесь даете! Язык сломаешь!
– Орихат, – уточнил работорговец. – Я бы хотел получить беглянку обратно, ее ждет, не дождется, нож палача.
– Не думаю, – ухмыльнулась Ларна, – что у вашего палача больше фантазии, чем у нас. Да и… Мы, понимаете ли, несколько испортили ваш товар, господин Фатунг. И хотели бы купить ее именно с целью урезания и… э-э-э… вообще… Она оказалась крепкой, дней десять еще протянет, я много интересного для нее придумала. И как она приятно визжит… Слов нету, от одного визга кончить можно.
– Ну, ежели вы хотите, – осклабился Фатунг, – то я могу отдать ее за пятьсот золотых. Клянусь, себе в убыток отдаю…
Ларна тоже оскалилась и с непосредственным интересом уставилась на него, будто изучая неведомое насекомое. Потом поджала губы и укоризненно покачала головой. Работорговец наблюдал за этим с хищной ухмылкой, обдумывая что-то свое.
– Не считайте меня полной дурой, раз я из Харнгирата… – насмешливо протянула она. – Во-первых, рабыня беглая, а значит – непокорная; во-вторых, худая, как бродячая собака; в-третьих – все равно предназначена для урезания и казни. Могу добавить и еще несколько пунктов, но этих, по-моему, вполне достаточно. Назовите реальную цену, и тогда мы посмотрим, стоит ли нам в дальнейшем иметь дело с вами.
Фатунг снова ухмыльнулся – конечно же, Харнгират не мог послать для закупки рабынь ту, кто ничего не понимает в работорговле. Кроме того, он завысил цену, как минимум, вдвое и видел, что харнгиратские стервы прекрасно это понимают. Он задумался. Проблема получалась довольно интересной – если ему удастся перебить контракт и стать постоянным поставщиком двора матриарха, то выигрыш будет очень большим, можно будет расширить дело чуть ли не втрое. К тому же продажа этим жутковатым женщинам беглой дуры будет, похоже, для нее куда большим наказанием, чем даже встреча с палачом. А побег Орихат разъярил его донельзя, ибо Воспитательный дом, из которого бежала рабыня, терял лицо, и рабынь из него покупали не слишком-то охотно. И может, если продать им дуру, то харнгиратские офицеры могут захотеть заключить контракт таки с ним, а не с Тирвахом. Фатунг с интересом наблюдал за тем, как черноволосая ард-капитан продолжала мучить очередную подозванную, тихо плачущую рабыню. «Какая женщина! – билось в его голове. – Какая потрясающая женщина! Как бы мне хотелось ее попробовать…» Ларна поймала его похотливый взгляд и хищно осклабилась в ответ, поняв желание работорговца. А Фатунгу, между тем, очень захотелось увидеть, насколько же правдивы слухи о дикой жестокости харнгиратских стерв. Ради такого зрелища не жаль было и потратиться, рабынь у него хватало, да и проверить пришедших тоже не мешало. Еще ему вдруг стало интересно, а чего такого особого сотворили они с беглянкой, что она приобрела столь непрезентабельный вид, и он спросил об этом у черноволосой ард-капитана.
– О!.. – хрипло рассмеялась Ларна, Нарин вторила ей. – Я, понимаете ли, обожаю засовывать им во влагалища раскаленные прутья… Как я уже говорила, эта ваша Орихат изумительно визжит, я, пока прутом ворочала, от визга кончить успела. Да и шкурку с грудей (они у нее такие полные!), чрезвычайно интересно было сдирать. Сучка, пока не подохнет, еще много удовольствия мне доставит…
Она усмехнулась, щелкнула пальцами и стоящая рядом, трепещущая рабыня снова наклонилась и развела свои ягодицы руками, продолжая украдкой плакать. Единственная мысль билась в голове несчастной: «Ну что ей от меня нужно?! Ну что я ей сделала?!» Ларна, между тем, начала, гнусно ухмыляясь, выдирать сразу по несколько волосков между ног у нее. Та тихонько пищала и дергалась, не осмеливаясь протестовать. Работорговец некоторое время с интересом наблюдал за происходящим, затем подозвал к себе одного из слуг. Тот мгновенно куда-то исчез, но очень быстро вернулся, неся на подносе какой-то предмет. Фатунг взял его и протянул Ларне. Она взяла протянутое и изумилась – у нее в руках был очень толстый, длинный металлический член, весь утыканный короткими, острыми зубьями. Представив это в своем влагалище, девушка поежилась и зашипела, хотя она и понимала, что это очень больно, но ей все равно страшно захотелось испытать это ощущение.
– Какая милая вещица… – мгновенно охрипнув, протянула она.
– О! – усмехнулся Фатунг. – Она ваша! Это подарок. Представляете, если ее еще и раскалить?..
Ларна попыталась представить себе это и даже заерзала на месте. Работорговец заметил это и снова ухмыльнулся, ему все больше и больше хотелось поглядеть на то, как же издеваются над своими жертвами харнгиратские стервы. Он начал припоминать слух за слухом, и интерес его стал возрастать. Пожалуй, для проверки их слов, да и для столь интересного зрелища можно было не пожалеть одну из рабынь, затраты невелики, а удовольствие обещает быть огромным. Он осклабился, указал рукой на стайку рабынь и стены и, облизав губы, протянул:
– Я вижу, что госпожа офицер желает позабавиться?.. Любая из этих рабынь в вашем полном распоряжении…
«Поймал, сука!», – мелькнула в голове Ларны отчаянная мысль. Она была в ужасе – замучить невинную? Не слишком ли велика цена даже за свою жизнь? Великовата, пожалуй… Но тут же девушка вспомнила данную ими клятву и то, что Серый Убийца или кто-то иной из Высших ее принял. Значит, она обязана это сделать. Не ради себя и не ради Орихат, а ради Предначертания… Ларна изо всех сил старалась, чтобы ее сомнения не отобразились на ее лице, ведь проклятый работорговец внимательно наблюдал за ней. Сердце безумно колотилось в груди, перед глазами стояла черная пелена – ведь девушка прекрасно понимала, что, сотворив подобное, она уже никогда не сможет быть спокойной, что совесть ее не даст ей покоя, но иного выхода все равно не было. Ее кровная сестра, сестра по Предначертанию должна остаться живой, живой и с ней! «Ну что же ты, дрянь? – со злостью сказала Ларна сама себе. – Клятву дала? Дала. Так исполняй, тварь! Не смей увиливать!» Несмотря на клятву, несмотря на понимание необходимости предстоящего, девушке было смертельно больно и очень жаль несчастную, которую придется замучить. Но холодная и жестокая решимость уже поднималась со дна ее души, та ее часть, которую Ларна и сама боялась, все более и более поднималась наверх, принимая управление над телом. Она сжала губы и решила идти до конца, не останавливаясь ни перед чем. Все это время девушка сохраняла на губах омерзительную, похотливую ухмылку. Тут она вспомнила желание, которое сама вызвала у Фатунга и вздрогнула – отвращение к мужчинам было стойким, но ради дела стоило преодолеть и его. «Несчастной рабыне будет хуже!», – оборвала Ларна свои сомнения, осклабилась еще гнуснее и повернулась к работорговцу.
– Я искренне благодарю вас, господин Фатунг, – отвесила она в его сторону легкий поклон, – и с удовольствием принимаю ваше предложение, редко когда выпадает поработать со столь красивыми рабынями. Но понимаете, я очень люблю, чтобы в момент, когда я вонзаю раскаленный стержень в рабыню, кто-нибудь ввел свой член в мое влагалище. Не окажете ли вы мне такую любезность?
– С преогромнейшим удовольствием, ард-капитан, – даже облизнулся работорговец. – Вы оказываете мне честь, госпожа моя.
Он вновь повернулся к слуге, и что-то приказал ему. Буквально через несколько минут в зал внесли и установили козлы для урезания, на удивление красивые и ажурные для подобного устройства. Рядом поставили столик, на котором был разложен устрашающий набор пыточных инструментов. Слуги мгновенно разожгли жаровню и, испросив разрешения у Ларны, положили на нее стержень с шипами, подаренный девушке Фатунгом. Смотря на все это, она испытывала отвращение к самой себе, но была полна решимости спасти кровную сестру любой, даже самой страшной ценой. Значит, этой ценой являются муки и боль другой девушки? Что ж, она урежет и замучит! Потом, придет время, и за это она тоже заплатит! И заплатит без сожалений!
