Он протянул руку за ключами от машины. Пия перевела взгляд с его пустой ладони на лицо:

– Ты думаешь, я позволю тебе сесть за руль? Я помню, как ты водишь!

– Тогда мне было только семнадцать, – невозмутимо ответил он. – К тому же ты не знаешь, куда ехать.

– Ты можешь просто сказать мне, – заметила она.

– Могу. – Но его самодовольная ухмылка ясно давала понять, что он не скажет.

Она протянула ему ключи. Всего один вечер. А потом каждый пойдет своей дорогой.

Они сели в «мерседес» и поехали по дороге за город. Звучала музыка Нины Симоны. Огни Нью-Йорка пролетали мимо. Пия думала об их неродившемся ребенке и о том, как могло бы все сложиться. Они бы поженились и вместе воспитывали Бриану, жили бы в хорошеньком маленьком домике с садом. И Джейти каждую ночь дарил бы ей свою любовь и ласку.

Нет. Она одернула себя. Это была просто фантазия. Она уничтожала бы саму себя, если бы осталась с Джейти. Пия с силой сжала кулаки.

– Ты в порядке, принцесса? – спросил он.

Она вернулась в реальность – он прервал ход ее мыслей.

– Ты обещал не называть меня так.

– Ты права. Извини. – Вообще-то он не чувствовал себя виноватым и выглядел совсем как молодой Джейти с этим дерзким огоньком в глазах.

Она искоса наблюдала за тем, как мастерски он вел автомобиль. Его сильные руки управляли рулем, он ловко входил в повороты.

Боковым зрением она видела его вызывающую привлекательность, которая предупреждала: «Опасность!»

Когда они были юными, она вела себя безответственно. Родители предупреждали, что она стала неуправляемой, учителя говорили, что она стала хуже учиться. На уроках она предпочитала мечтать о Джейти, вместо того чтобы решать уравнения или декламировать стихи.

Ее безрассудство стоило жизни их ребенку. И только тогда она остановилась. С глаз долой – из сердца вон… Она решила огородить себя от Джейти, выкинуть его из сердца и, что очень важно, прекратить их физический контакт. Пия так страдала от потери своей дочери, что боялась не вынести этого…

Спустя годы она обнаружила, что стало гораздо проще укрощать свою непокорную душу. Она выучилась на юриста, как хотели ее родители, и стала уважаемым человеком.

У нее были мужчины – к некоторым она даже относилась серьезно. Но всегда что-то было не так, и она разрывала отношения. У нее не было желания вновь играть с огнем.

Вдруг ее внимание привлек знакомый указатель на обочине. Она побледнела. Она смотрела на пейзаж за окном, и ее сердце стучало быстрее от благоговейного страха и одновременно чувства необычайной легкости. Они были в Нью-Джерси. Точнее, они были на окраине их родного городка.

Она всем телом развернулась к Джейти:

– Мы едем в Пайн-Шорз?

– Да, – сказал он, больше ничего не добавив.

Они миновали школу, где впервые встретились, дорогу, ведущую к его старому дому, закусочную, куда он водил ее на свидания. А потом они оказались на другом конце города. Он снизил скорость на повороте к уединенному пляжу. Эта местность в народе зовется Пляжем невест. Здесь они много времени проводили вместе. Здесь они впервые занялись любовью.

Он свернул на пустую, неосвещенную автостоянку и заглушил мотор. Они сидели в звенящей тишине, глядя в окно на темные деревья, отделявшие их от пляжа.

Он отстегнул ремень безопасности:

– Пошли.

Пия вышла из машины и последовала за ним вниз по тропинке, которая вела к воде, затем сворачивала налево и переходила в едва различимую дорожку между деревьями.

Раньше она частенько ночью выбиралась из окна и встречалась с Джейти на углу своего дома. Они садились на мотоцикл, и он привозил ее сюда. Они лежали вместе на песке под деревьями. Иногда занимаясь любовью. Когда было холодно, они брали пледы.

Это то самое место, где они зачали ребенка. Пия сжала руки в кулаки, причиняя себе боль ногтями, которые впились в ее ладони. Она смотрела на блики луны на воде, на отброшенные деревьями тени на песке. Этот пейзаж часто ей снился.

Тем временем Джейти принялся разгребать опавшие листья и ветки. Пия нагнулась, чтобы лучше разглядеть предмет.

Ее сердце едва не остановилось. Это был изящно вырезанный деревянный крест.

– Ты сам это сделал? – спросила она.

– Я должен был сделать хоть что-то, – сказал он дрогнувшим голосом. Он убрал последний листок и присел на корточки. – Я всегда приношу ей цветы, когда прихожу.

Ее глаза наполнились слезами, и Джейти крепко сжал ее руку.

– Спасибо, – прошептала она, глядя ему в глаза.

Четырнадцать лет назад она была так поглощена своим горем, что ей просто не хватало сил, чтобы понять чувства Джейти. Пия знала, что он любил их дочь, но глупо полагала, что есть разница между материнской любовью и отцовской привязанностью.

Но сейчас она видела в глубине его зеленых глаз, что он страдал так же сильно, как и она. Бриана – это и его ребенок. Это и его боль.

Пока она отсутствовала, Джейти сделал этот скромный, но красивый памятник их малышке. Работа была искусной: крест вырезан из цельного бруса, тщательно обработан и отполирован.

Джейти показал ей могилу, помог ее душе успокоиться, несмотря на то, как она с ним поступила. Ее взгляд затуманился – Пия была беспомощна перед жгучими слезами, текущими по ее лицу.

Джейти нежно вытирал ей слезы тыльной стороной ладони, шепча успокаивающие слова, которые заставляли ее рыдать еще сильнее. Его руки обвились вокруг нее, и она прижалась к нему, чувствуя потребность в утешении.

Его кожаная куртка скрипела под ее ладонями. Его запах был таким знакомым, а тело таким теплым.

Казалось, прошла вечность, прежде чем Пия успокоилась. Но она не могла отпустить Джейти. Она посмотрела прямо ему в глаза и прошептала:

– Я не хотела…

– Я знаю, – ответил он, положив указательный палец на ее губы, чтобы остановить пустые сожаления.

Он прикоснулся губами к ее щеке так нежно, что она прильнула к нему сильнее, нуждаясь в его тепле, его поддержке. Ладони Джейти бережно окружили ее лицо, и он поцеловал ее так легко, словно бабочка скользнула по ее коже своим крылом.

Он целовал ее лицо, губы, шею. Она прижималась к нему, сдавшись в плен. Но слишком многое навалилось на нее: утренняя встреча с Джейти, коробка с воспоминаниями, открытая впервые за много лет, могила Брианы и возвращение на пляж, где они встречались еще подростками… Уж слишком многое случилось сегодня. И она была беззащитна.

Джейти отстранился и посмотрел ей в глаза:

– Что-то случилось?

– Это наше прежнее место, Джейти, – сказала она, положив ладонь на его грудь. – Это плохо для нас обоих.

– Пия, – ласково прошептал он, – не волнуйся. Если хочешь остановиться, мы остановимся. Но все, что сейчас происходит, – это два утешающих друг друга человека, переживших ужасный опыт. – Он нежно поцеловал ее в губы. – Позволь мне утешить тебя, принцесса.

Если бы он открыто попытался ее соблазнить, то она смогла бы отказаться. Но чуткость в его голосе заставила ее сердце растаять.

– Хорошо, – прошептала она.

Все, что она сейчас хотела, – раствориться в его объятиях.

Лунные лучи танцевали вокруг них, пока она позволяла ему перенести ее туда, где нет никаких воспоминаний. Нет боли.

Джейти положил ее на импровизированное ложе из одежды, и Пия встретила его объятиями. Воздух между ними наэлектризовался сладким предвкушением… Словно она ждала этого четырнадцать лет. Почему только Джейти мог пробудить в ней такое неистовое желание?

Он прижал ее к земле своим сильным телом и поцеловал в нежную, как бархат, шею. Чувство было невыносимо сладким, и она жалобно простонала, требуя большего. Он не возражал и дарил ей новые прикосновения.

Нуждаясь в тепле его кожи, она нащупала край футболки и приподняла ее. Коснувшись его обнаженного тела, Пия закрыла глаза, смакуя это чувство. Кончики пальцев скользили по его груди, жадно компенсируя каждый момент ее жизни, проведенный без него. Это было слишком долго. Невероятно долго.