Те, кому казалось, будто они припоминают Тапли, уверяли, что он разговорчивостью не отличался.

– Джентльмен не из болтливых, – сказал один из них, – разве что отпустит замечание про погоду, как и большинство из них, особенно если на улице дождь. Такие, как он, всегда приходят в дождь и говорят о нем – как будто в Лондоне дождей не бывает. Тапли, говорите? Он читал газеты, пил кофе – или выкуривал сигару – и уходил.

Официанты не помнили, чтобы он здоровался с кем-то или его кто-то окликал, как знакомого. Правда, они не могли поручиться, что человек, о котором они говорят, действительно Тапли.

Только одно объединяло все эти смутные воспоминания: кем бы ни был человек, о котором они говорили, он был не из тех, кто оставляет мелочь на чай официанту. Тех, кто оставлял щедрые чаевые, они запоминали.

– Он то и дело менял квартиры и переходил из одной кофейни в другую, – с горечью сказал я суперинтенденту Данну в конце дня, когда явился доложить о том, что дело пока не двигается с места. – По-моему, он не хотел привлекать к себе внимание или возбуждать лишние вопросы.

– Почему? – просто спросил Данн, разваливаясь на стуле и проводя ладонью по ежику седых волос.

– Либо Томас Тапли не хотел никому о себе рассказывать, либо… либо ему не хотелось оставлять след, по которому его могли найти.

– От кого-то прятался? – задумчиво спросил Данн. – Да, да, как я и говорил, он находился в бегах!

– Все возможно, сэр. Как бы там ни было, – ответил я, – у этого человека была тайна.

– Росс, выясните, что за тайна у него была, – заявил Данн с безмятежной уверенностью человека, которому не нужно выполнять задание самому.

Вечером я очень долго прождала Бена с работы. В конце концов, сообразив, что все время задремываю в кресле, я легла спать. Рано утром я увидела, что муж спит в том же самом кресле у остывшего камина.

После трудного дня нам с Бесси совершенно не хотелось заниматься домашними делами. Я смотрела вслед Бену, который пошел проводить миссис Джеймисон и Дженни, и гадала, как ему удастся весь день работать, если он почти всю ночь бодрствовал.

Зевающую Бесси я отправила к мяснику за бараньими отбивными. Я предупредила ее, чтобы она не задерживалась там, не сплетничала о том, что случилось накануне ночью, и от мясника шла сразу домой. Сама же я отправилась к кружевнице, чтобы проверить, как она справляется с поручением, что я ей дала: сделать воротник и манжеты, которые, как я надеялась, украсят мое простое платье. По дороге я проходила мимо большого железнодорожного вокзала Ватерлоо. У вокзала всегда очень много народу; я помнила, как важно крепче держать сумочку. Именно потому, что я внимательно оглядывалась по сторонам, на обратном пути от кружевницы я и заметила Угольщика Джоуи.

Мне просто повезло. Джоуи не любит привлекать к себе внимание. Для него чужое внимание почти всегда равносильно неприятностям. Бродяжничество считается преступлением. Но я краем глаза уловила движение – и заметила впереди бегущего мальчишку. Он жался к стенам домов, как крыса или бродячий кот. Его тщедушная, тощая фигурка согнулась едва ли не пополам, чтобы его не заметили лавочники или стражи порядка, которые могли оказаться поблизости. Повинуясь порыву, я окликнула его по имени. Мне показалось, что он вот-вот нырнет в ближайший переулок и исчезнет в лабиринте дворов и переходов, но, услышав мой голос, он остановился и бросил на меня настороженный взгляд.

– Я миссис Росс. Ты меня знаешь, Джоуи! – снова крикнула я и поманила его к себе.

Бесси не одобрила бы моего поведения.

– Миссис, на вашем месте я бы держалась подальше от этого мальчишки, – много раз говорила она мне. – Если будете стоять к нему близко, еще подцепите что-нибудь. У него вши, гниды и стригущий лишай, и воняет от него ужасно!

Она была права, по крайней мере, в том, что касалось запаха. Когда Джоуи бочком приблизился ко мне, меня как будто накрыло зловонной волной. Скорее всего, он не мылся с тех пор, как родился. Его кожу покрывала сплошная серо-бурая корка. Трудно представить, как он выжил во младенчестве или какая несчастная родила его на свет. Он был ребенком и возрастом, и внешностью; однако по своему жизненному опыту он мог быть настоящим стариком. Его тощее тело было укутано в пестрые грязные лохмотья. Он скалил острые, как у дикого зверька, зубы, несколько из которых были выбиты. Когда я впервые узнала, что Джоуи обитает в нашем квартале, я спросила Бена, нельзя ли ему как-то помочь.

– Как, например? – спросил Бен.

– Может, его можно устроить куда-нибудь учеником.

– Его не возьмет к себе ни один ремесленник, – возразил Бен. – Хотя у него подходящее сложение для того, чтобы чистить трубы.

Я невольно вспомнила многочисленные рассказы о несчастных случаях с мальчишками – подручными трубочистов. Бен напомнил мне, что сам он начал свою трудовую жизнь дверовым на шахте в Дербишире.

– Мне приходилось часами ходить, сгорбившись, в темноте и холоде. Я боялся крыс, боялся, что в конце смены обо мне забудут и оставят в шахте навсегда. Если бы не щедрость твоего отца, я бы до сих пор там пропадал и копал уголь.

– Тогда ты должен посочувствовать Джоуи, – возразила я.

– Я и так ему сочувствую, – ответил Бен. – Я дважды ловил его, когда он вылезал из нашего угольного сарая, и не арестовывал за взлом и незаконное проникновение на чужую территорию. Лиззи, в Лондоне полно малолетних бродяжек. Невозможно усыновить их всех.

Так Джоуи получил кличку Угольщик. В холодные, сырые ночи он по привычке заползал в чьи-нибудь сараи или даже в погреба, потому что его тощее тельце без труда пролезало в узкие щели или крошечные окошки. Просто чудо, что на Джоуи до сих пор не обратили внимания домушники и не попытались использовать в своих интересах его таланты! Обычно он уходил с рассветом, и лишь смазанный отпечаток детской ладошки или след маленькой ноги в угольной пыли говорил о его присутствии. Он ничего не крал в тех местах, где ночевал. Домовладельцы и служанки только пожимали плечами и говорили: «Да ведь это всего лишь Угольщик Джоуи!» Может быть, со временем он станет легендарной фигурой, как блуждающий огонек, или, став постарше, приобретет репутацию более зловещую, вроде Джека Прыгуна. По словам Бена, в полицию иногда сообщают о том, что видели странное существо по кличке Прыгун…

У меня в корзинке лежали несколько яблок, которые я купила на обратном пути. Я достала одно из корзинки и протянула ему. Джоуи бочком подошел, сверкая глазами. Но, как дикий зверек, он не взял яблоко у меня из руки. Поэтому я положила его на тротуар. Джоуи молниеносно нагнулся, схватил яблоко и, крепко сжимая в кулаке, отступил. Он посмотрел на меня из-под спутанной гривы волос, падавшей на черные глаза, и буркнул: «Спасибо».

– Джоуи, я уже несколько дней тебя не видела, – заметила я.

– За мной охотится старина Батчер, – ответил он на удивление четко и звонко.

– Констебль Батчер?

– Да, но меня он не поймает. Он не умеет бегать. Слишком жирный.

– Джоуи, рано или поздно он все равно тебя схватит. Почему бы тебе не пойти в работный дом? Тебя туда примут.

– Не пойду в работный дом.

– Тебя будут там кормить!

– Еда у меня есть. – Он показал мне яблоко. – Вот, видите? Мне многие дают хлеб… Я кручусь возле кухонь в ресторанах. Многие повара меня знают. Они дают мне объедки, которые возвращают на кухню из ресторана, – посетители, бывает, оставляют еду! – Джоуи покачал головой от изумления. – Иногда попадается целая картофелина, жир, срезанный с мяса, а на нем еще соус… – Вспоминая об этих сказочных угощениях, мальчик мечтательно прищурился. – Так что никакой работный дом мне не нужен! – Помолчав, он вдруг добавил: – А на вашей улице человека убили.

– А, значит, ты уже слышал? – удивилась я.

– Конечно, слышал. Я знаю все, что у вас творится. Говорят, прикончили того маленького старикашку, что жил рядом с вами. – Джоуи выжидательно посмотрел на меня.