Прошло года три после нашего возвращения из Африки. Утром собираюсь на работу, между прочим смотрю в окно и вижу, о чудо, Илью Семёновича с которым мы вместе работали в Асуане. Мы были в разных управлениях: я – работник департамента буровых работ, он – ведущий инженер департамента исследовательских работ.

Наши смены почти всегда совпадали, поэтому волей судьбы мы были близкими знакомыми.

Как-то в ночной смене я пришел к нему на перекур (это метров двести). Когда уходил, он попросил меня по пути открыть задвижку, чтобы наполнить бак раствором, который использовался для его исследовательских работ. Я открыл и ушёл на свой участок.

Через час Илья прибегает ко мне весь трясущийся от возмущения. Оказалось, что бак заполнился и раствор через верхнюю горловину хлынул на экспериментальную площадку, на которой замерялась интенсивность фильтрация воды через тело плотины. Илья Семёнович посчитал, что если я открыл задвижку, то я её и закрою.

Ликвидировать последствия этого недоразумения пришлось нам двоим (а надо было всё сделать до утра, до приезда начальства). В общем, мы успели. Убрали лопатами раствор, присыпали свежим песочком огрехи, но Илья так и не признал, что виноват он, а не я. И обиделся.

И вот, дома, в Донбассе, я вижу в окно Илью Семёновича, который из Асуана вернулся в свой родной Новокузнецк. Это в Западной Сибири.

Кричу, зову, прошу подождать. Выскочил к нему, обнялись, рады встрече. Он приехал в наш геологоразведочный трест по обмену опытом и там ему порекомендовали посмотреть училище геологоразведчиков – гордость треста. А моя квартира в доме на территории училища. Вот так могут пересекаться пути людские. Весь день я рассказывал и показывал ему все тонкости и детали процесса подготовки буровиков, а вечером, естественно, засели отмечать встречу.

Наотмечались, навспоминались по максимуму, отвёз я его в гостиницу... обнялись на прощание. а он мне шепчет в ухо: «Почему ты не закрыл тогда задвижку»?

А ведь мы тот случай не вспоминали.

На том и расстались.

Н.С. Хрущев награждает нашим орденом техника-араба

Е. Евтушенко выступает Е.А. Фурцева в Асуане.

перед нами в поселке за ее спиной - автор

Сахара в Асуане

ГЛАВА VIII ПЕДАГОГ В РОДНОМ УЧИЛИЩЕ

Итак, вернулись мы домой из Египта. Опять родное училище. На заработанные деньги купил машину; из-за этого мгновенно опустился (в смысле уровня жизни) до пролетариев, ненавидящих всех, кто сидит за рулем собственного автомобиля.

Закончил институт, который начинал еще до Египта, стал заместителем директора по воспитательной работе. Получил кличку «Комиссар».

В советские времена с квартирами было полегче. Можно было получить скромное жилье без блатных связей, без взяток. Поскольку детей у нас стало уже двое, мою однокомнатную отдали ветерану училища-одиночке, а меня поселили в восьмиквартирный ведомственный дом на территории училища. Но уже в двухкомнатную. В этом доме мы прожили больше тридцати лет. Вокруг все знакомые, соседи, знаю всех – все происходит на моих глазах; и хотя через двадцать лет меня перевели в другое училище директором, родным остался этот дом и это училище.

Вспоминаются времена, когда контингент учащихся за первые пятнадцать лет существования училища вырос с двухсот человек до тысячи двухсот. Была создана мощная база по подготовке буровиков. Училище стало самым крупным в Советском Союзе среди профильных, то есть готовящих по нашей специальности.

В 1970-м из Дагестана приехали сразу двести человек. Прекрасные ребята. Среди них был Долгатов Магомед. Года на три старше остальных, мастер спорта по вольной борьбе, талантливый организатор, прекрасно пел, среди своих земляков был непререкаемым авторитетом.

Забегая вперед скажу, что вся его последующая жизнь оказалась связанной с училищем. И на буровой работал, и мастером производственного обучения, и тренером по борьбе. Ушел на пенсию уважаемым Магометом Радзиевичем.

В то время я был замом директора по воспитательной работе, так эти ребята не просто выручали, а резко подняли училище на первые места по области (а всего в области тогда было сто двадцать училищ) в спорте и, особенно, в художественной самодеятельности. Петь, танцевать каждый из них был готов, хоть разбуди их ночью. Мы им пошили национальные костюмы (бурки, газыри, кинжалы и прочее) и организовали Дагестанский национальный танцевальный ансамбль, который легко прошел областные конкурсы и вышел на уровень республики. Танцевали душой. Как-то на областном смотре один из них, приземляясь после прыжка в танце, сломал ногу. Закончил танец и только потом согласился ехать в больницу.

А однажды, заняв первое место на смотре художественной самодеятельности в нашем городе, они попросили разрешить им пройтись по центру в этих костюмах. Не буйствовали, не хулиганили, но плясали на улице так, что собралась толпа зрителей. Была и милиция, не вмешивались, но, тем не менее, на следующий день по городу пошел слух о кавказцах, захвативших город.

Все было хорошо на протяжении сорока пяти лет. Эти сорок пять лет училищем руководили два директора: первый проработал двадцать восемь лет и второй – семнадцать. При них училище постоянно росло и совершенствовалось.

Активно работали до пятнадцати разных кружков. Наши работы выставлялись, и не раз, на ВДНХ СССР в Москве.

Хлестунов Владимир Васильевич, Голиков Валерий Григорьевич – эти два друга поступили на учебу в училище после армии. Взрослые, серьезные и очень талантливы в любом деле, требующем творческого подхода и золотых рук. Естественно, после выпуска их оставили мастерами производственного обучения. Их руками были сделаны все классы по специальностям, облагорожен общий вид училища. До сих пор жива мозаичная картина на стене главного учебного корпуса, символизирующая ведущую роль рабочего класса в жизни страны. Размеры этой картины восемь на три метра. Авторы – Голиков и Хлестунов. В 2000-м году, то есть с тех пор, как училищем стали руководить не энтузиасты, а чиновники, они оба уволились. Училище в их лице потеряло не только педагогов, но и истинных творцов. Судьба Хлестунова не известна, а Голиков В.Г. вполне успешно шагает по жизни дальше. Это именно тот пример, который доказывает, что талантливым людям в любое время найдется занятие, гарантирующее и кусок хлеба и, пусть не очень жирный, но кусочек масла.

Очень тепло вспоминается первый директор - Вигдергауз Давид Львович. Он принял меня в училище учеником. С ним рос не только я, но все. Ушел он на пенсию со своего поста через двадцать восемь лет. Интеллигентный, умный, справедливый, деликатный. На пенсии он активно участвовал в активной жизни города, составляя книгу памяти погибших в боях за Родину.

Когда я читал в училище автодело, моими коллегами были Земский Леонид Петрович, Панасенков Валентин Павлович, Лебедик Василий Иванович. Все они помогали стать мне полноценным преподавателем.

Панасенков Валентин Павлович – первый преподаватель автодела, основатель настоящего класса автодела. Своими руками с учащимися изготовил все наглядные пособия по двигателю и ходовой части автомобиля. Знания давал так, что его выпускники могли без проблем объяснить работу любого узла двигателя и сдать любой экзамен по предмету.

Каждый его выпускник вспоминает о нем с благодарностью. И педагог, и человек – так о нем все говорят, хотя уже несколько лет, как он ушел из жизни.

Павел Елисеевич Меншиков пришел в училище из нефтеразведки. Образование – высшее, отличное знание своей профессии, поэтому вел предмет «буровое оборудование». Через пару лет стал замом директора по учебно-производственной работе. При контингенте учащихся более тысячи человек работа очень слаженная; во всем и всегда добросовестно относился к выполнению задачи обеспечения непрерывного учебного процесса.

Интеллигентный, буквально все сотрудники его уважали, что редко бывает в большом коллективе. Вполне заслуживал более высокого поста, но мешало его западно-украинское происхождение. В советские времена это имело значение. Был беспартийным.