Многие дети в мире проходят через подобные ситуации, и это разбивает мне сердце, когда я вижу, что родители не понимают, какую боль они причиняют своему ребёнку. Хотя у моих родителей были свои причины для борьбы, всё, о чём я мог думать, было: «Почему их решения давят на меня?» Я работал как сумасшедший и не мог наслаждаться своим свободным временем, как остальные ребята в группе.
Со временем, я пришёл к выводу, что убил себя, работая так усердно в «Менудо», потому что часть меня хотела забыть о проблемах, которые ожидают меня по возращении в Пуэрто-Рико. Пока я работал и путешествовал по миру, я чувствовал себя в безопасности и дистанцировался от реальности, происходящей в моей семье. Я не знал, как справиться с ситуацией, поэтому я просто перенёс это за несколько дней – не более – во время ожидания скорейшего возвращения к работе.
Но теперь, когда я собирался домой в обозримом будущем, не было опасения: я должен встретиться с моей реальностью, не важно какой. Долгое время я не мог понять почему они борются и почему так злятся друг на друга всё время, но сегодня я понимаю, что они сделали лучшее, что могли сделать в тех обстоятельствах, и это помогло мне простить их.
Потребовалось время, но я, наконец-то, понял, что они боролись только потому, что оба хотели для меня самого лучшего. У каждого из них была своя точка зрения, и хотя их упорство, возможно, доставило мне много боли, они делали это по самой важной причине: потому что они любили меня, и я был их сыном. А что может быть лучше этого? Есть родители, которые бросают своих детей и не защищают их. Мои родители никогда не были такими, наоборот: они всегда беспокоятся обо мне и их обожанию не будет конца. Когда я, наконец, понял это, я успокоился. В воём сердце я простил всю ту боль и ту злость, что они вызывали у меня, и сегодня, возможно, у нас самые заботливые и любящие отношения. Я ценю каждое мгновение, которое они проводят со мной и моими детьми и стараюсь видеть их как можно чаще.
ПЕРЕХОДНЫЙ ВОЗРАСТ
ЕДИНСТВЕННОЕ, что мне нравилось в моём возвращении в Пуэрто-Рико так это то, что я могу быть просто подростком, и это было огромное облегчение. Я окончил среднюю школу, и смог на своё небольшое жалованье купить машину, в которой я мог ездить с одной вечеринки на другую и оставаться в ней до рассвета.
Но так как я привык быть занятым, то между общением с семьёй, друзьями, походами на вечеринки, учёбой и так далее, я чувствовал себя совершенно потерянным. Я был утомлён и не знал что делать дальше. Хотя я думаю, что это нормально чувствовать что-то подобное в этом возрасте, я уверен, что опыт работы с «Менудо» только усилил мои сомнения. Я наслаждался годами проведёнными в группе, но когда это всё закончилось, я не знал, хочу ли я продолжать заниматься музыкальным бизнесом. Сцена, которая привлекала меня раньше, теперь вызывала смешанные чувства, и я просто понятия не имел какой путь выбрать. Мне нужно было время подумать.
Я закончил учёбу, а 24 декабря 1989 года я отметил свой восемнадцатый день рождения, и с наступлением этого дня, помимо того, что я стал взрослым, я получил финансовую независимость: я мог, наконец, получить доступ к своим банковским счетам, которые были заморожены в течение нескольких лет и делать всё, что я захочу с заработанными деньгами. И празднуя, я решил, что жизнь продолжается! Спустя тринадцать дней после моего дня рождения, 6 января 1990 года, я переехал в Нью-Йорк.
Изначально предполагалось, что я еду всего на неделю – или это, по крайней мере, было то, что я сказал. Я взял подушку, рюкзак и немного одежды, так что никто не мог заподозрить или угадать мои намерения. Но как только я приземлился в аэропорту Дж. Кеннеди в Нью-Йорке, я позвонил маме и сказал: «Мамочка, я останусь в Нью-Йорке».
«Что? О, нет!» - ответила она. «Как ты можешь остаться в Нью-Йорке? Почему бы вместо этого тебе не поехать в Майами?»
Я думаю, она переживала из-за того, что я буду жить в таком большом городе, и боялась, что меня могут ограбить и Бог знает, что ещё могло со мной случиться. «Перестань, мам, - ответил я ей, - ты смотришь слишком много фильмов. Не беспокойся. Я подумал и решил, что хочу пожить здесь какое-то время».
Как я уже сказал, мне нужно было время подумать, но мне также нужно было время, чтобы отдохнуть от вечеринок. Те шесть месяцев, что я провёл в Пуэрто-Рико, были временем множества безумств и большого количества приключений. Я был разрушен, но внутри я знал, что избежал главного вопроса, преследовавшего меня: что я собираюсь делать дальше? Поэтому когда я приехал в Нью-Йорк, последней вещью, которой я бы хотел заняться, были вечеринки, наоборот, я хотел обрести мир и спокойствие. У меня была пара хороших друзей. Они были молодожёнами и только что переехали в Нью-Йорк. И они пригласили меня погостить у них какое-то время. Пока я был у них, я познакомился с городом и у меня было время обосноваться в моём новом доме.
Я нашёл небольшую, но очень уютную квартирку на Лонг-Айленде, в Греческом квартале, на той же улице, что и мои друзья. После «Менудо», где в нашем распоряжении было столько роскошных вещей – наш частный самолёт, пятизвёздочные отели, невероятные обеды – всё, чего я хотел сейчас, так это пожить простой жизнью. Конечно, я мог бы найти квартиру на Манхэттене недалеко от лучших ресторанов и в самых красивых районах, но это было не то, что я искал в то время. В своей квартире в Квинсе я жил простой жизнью, у меня было всё необходимое. Впервые в жизни я мог жить так, как хочу, без давления со стороны родителей, менеджеров, продюсеров или ещё кого-то, кто бы говорил мне что делать. Я делал всё, что хотел, когда хотел и как хотел. И если я чувствовал, что ничего не хочу делать, то абсолютно ничего и не делал.
На выходных я ездил в музыкальный магазин на Манхэттене, где у меня проходили платные «встречи и приветствия», на которых я подписывал записи, значки и другие атрибуты «Менудо». Это было идеально для меня, ведь это занимало всего несколько часов в неделю, но приносило мне доход. На выходные ко мне в гости приезжали друзья, которые учились в Бостоне. Почти каждый день я ложился спать на рассвете, но это происходило не потому, что я был на какой-нибудь вечеринке. На самом деле, когда вам восемнадцать лет, у вас не очень большой выбор занятий, потому что вы не можете пойти в бар или клуб, ведь вам ещё нет двадцати одного года. Мои друзья – которые в отличие от меня ходили на вечеринки с удовольствием – всегда звали меня с собой, но я всегда говорил им, что мы встретимся позже. Я оставался дома, расслаблялся и проводил часы за просмотром фильмов, прогулками, живописью. На самом деле, если я всё правильно помню, мои картины того времени были немного меланхоличны. Всё это свободное время давало мне пространство для раздумий и размышлений. Я хотел в полной мере использовать это время и узнать себя.
С того времени, как мне было двенадцать и до момента, когда мне исполнилось семнадцать – пять лет становления подростка – всё, что я слышал, было: «Одень это. Постригись так. Пой это. Учись танцевать так. Скажи журналистам это». У меня никогда не было возможности самому принять решение, поэтому я понятия не имел, как это делать! За эти самые пять лет меня обучили – или внушили – воплощать концепцию. Я был вынужден скрывать свои чувства и свою личность любой ценой. Я не мог быть Кики или Рики…. Единственное, что имело значение, я был хорошим «Менудо»!
Пока я был в Нью-Йорке у меня было много времени подумать, и я понял, что за последние несколько лет я стал экспертом по скрыванию своих эмоций. Я говорил себе: «Нет, я не хочу это чувствовать», и мог это скрыть. Мне было трудно сказать: «Я люблю тебя», потому что я очень боялся услышать отказ. Я провёл так много времени думая, что единственное, что имеет значение, это следовать определённому набору правил, установленных для таких же людей, как и ты, поэтому я понятия не имел, что значит быть естественным и выражать свои чувства.
За девять месяцев, что я счастливо прожил среди людей в огромном Нью-Йорке, я узнал, что значит жить как «нормальный человек», а не знаменитость. Это не была жизнь монаха или аскета, но я создал мирный и спокойный образ жизни для себя, и это тот образ жизни, которым я и продолжаю жить с тех пор. Я мог сесть на скамейку в парке и смотреть на проходящих мимо людей, не ожидая, что они попросят у меня автограф или захотят со мной сфотографироваться. В этом городе миллионов людей, я был анонимом. Наслаждаясь этой простой жизнью и замечая такие простые вещи, как смена времён года, я обрёл свой внутренний мир, который потерял. Я вспомнил все мечты и фантазии своей юности, и я всё ещё верил, что они могут сбыться.
