Первая серьезная исследовательница ронго-ронго, работавшая на острове Пасхи, госпожа Раутледж во время своего пребывания на острове познакомилась с человеком по имени Те Хаха, который в детстве побывал на таких фестивалях, так как служил в личной дружине последнего вознесенного на королевский престол «любителя литературы» Нга Ара.

Нга Ара не только устраивал фестивали и руководил ими в своей резиденции Анакене, награждая победителей и наказывая ошибающихся, но и сам с воодушевлением декламировал тексты, записанные на кохау. Это был небольшого роста, полный человек, тело которого сплошь украшала татуировка. Единственной его «одеждой» были десятки деревянных фигурок, которыми Нга Ара обвешивал грудь.

Король часто совершал поездки по острову, чтобы «проинспектировать» рапануйские школы писарей и декламаторов. Преподавали там опытные тангата ронго-ронго. Они жили в одиночестве, без женщин, в особых хижинах, стоявших в отдалении от других строений. Здесь – а иногда и на вольном воздухе – тангата ронго-ронго обучали избранных юношей искусству письма и декламации.

В этих школах основное внимание уделялось не самому письму, а главным образом каллиграфии, абсолютно точному воспроизведению знаков. «Первоклассники» вырезали глифы на банановых листьях. Дерево на Рапануи очень ценится, поэтому покрывать письмом деревянные дощечки имели право лишь самые лучшие ученики. Дощечки прятали, завернув в тростник, прямо здесь же, в хижинах.

Последователи таитянского епископа, которые под влиянием его брошюры стали продолжать расшифровку загадочной письменности острова Пасхи, имели в своем распоряжении не больше десятка кохау. Поэтому они искали новые дощечки. Но из-за удаленности Рапануи от цивилизованного мира до первой мировой войны сюда не удалось проникнуть ни одному специалисту.

Время от времени на острове Пасхи появлялись торговые и военные корабли. На борту их иногда находились люди, которые, кроме своих прямых служебных обязанностей, тщательно изучали культуру удивительного острова.

Серьезнее всего отнесся к этой задаче капитан американского военного корабля «Могиканин» Уильям Томпсон. Он договорился с Национальным музеем в Вашингтоне, что будет собирать на Рапануи современные предметы материальной культуры и составит список святилищ острова – знаменитых аху.

Наряду с рапануйскими статуями его заинтересовала проблема местной письменности, о которой за несколько лет до прибытия Томпсона на Пасху сообщил таитянский епископ. И капитан стал усиленно искать новые кохау. Он предлагал за них огромные деньги. Но все его усилия сначала были тщетными. Потому что вопреки интересу, проявленному епископом к «говорящим дощечкам», новые миссионеры заставляли жителей острова Пасхи сжигать все оставшиеся таблички как «дьявольское наваждение».

И все же упрямый Томпсон приобрел две, правда значительно поврежденные, дощечки. И даже нашел человека, который якобы понимал, что там написано. Это был старик по имени Уре Вае Ико. Но когда Томпсон попросил прочитать таблички, старик отказался. И так было всякий раз, когда американец предпринимал попытки уговорить его. Дело в том, что старик перешел в веру новых хозяев острова и не хотел обречь свою душу на вечные муки, прочитав таблички, которые имеют какое-то отношение к дьяволу.

Однако Томпсон не отступал. Он каждый день посещал хижину Уре Вае Ико, и вот однажды на помощь к нему пришла сама природа. Над островом сгустились тяжелые тучи, беспрерывно сверкали молнии. И в эту непогоду сопровождаемый переводчиком, метисом Соломоном, Томпсон вошел в хижину старика. Тот спал. Капитан разбудил его, предложил виски и, когда старик слегка опьянел, попросил, чтобы он прочитал текст табличек, найденных на острове.

Уре Вае Ико продолжал отказываться. Томпсон налил ему еще виски и выложил наконец на стол своего козырного туза:

– Так ты не хочешь читать таблички, которые вырезал дьявол, – сказал он. – Взгляни-ка тогда на это!

И капитан показал совершенные по тому времени фотокопии кохау ронго-ронго, которые он приобрел у епископа. Старик, естественно, никогда в жизни фотографий не видел. И так как они были из бумаги, а не из дерева и, кроме того, принадлежали епископу, самому большому жрецу новой веры, то старик решил, что проклятье миссионеров на «бумажную табличку» не распространяется.

Жуткая ночь, буря, еще одна рюмка виски – все это оказалось на руку Томпсону. Старик решился. Он стал свободно и бегло декламировать текст, репродуцированный на фотокопии. Американец, не понимавший по-рапануйски, старался как можно точнее записать перевод Соломона. И здесь Томпсону показалось, что старик декламирует текст, не глядя на табличку. Было похоже, что кохау ронго-ронго является просто неким священным мнемотехническим вспомогательным предметом.

Отдельные знаки старик прочитать не смог. И все же весь текст объяснил без единой ошибки! Так что пребывание на острове Томпсона также не пролило свет на загадку ронго-ронго.

Через двадцать восемь лет после «Могиканина» в воды острова Пасхи зашло экспедиционное судно «Мана». На его борту находилась Раутледж, первый этнограф, попавший на остров Пасхи. Ей удалось многое узнать об Уре Вае Ико. Старик сам писать на дощечках не умел. Однако жил при дворе короля Нга Ара. Удивительная память Уре Вае Ико, вероятно, и была причиной того, что он свободно пересказывал содержание дощечки, хотя и не умел ее читать.

Госпожа Раутледж не могла предположить, что на острове остался хотя бы один абориген, знающий ронго-ронго. Но каково было ее удивление, когда однажды в книге доходов и расходов одного из магазинов Ханга Роа она обнаружила связный текст, написанный на ронго-ронго. Естественно, что Раутледж приложила все усилия в поисках человека, который в XX веке умел писать на этом языке.

И она нашла его. Это был некий Томеника; жил он в лепрозории, недалеко от деревни. Но в тот момент, когда отважная исследовательница посетила прокаженного, тот уже был при смерти. Он умер меньше чем через две недели после первой встречи с англичанкой.

И все же умирающий сумел написать на бумаге несколько строк текста, но перевода так и не дал. Однако из рассказов его друга Капиеры госпожа Раутледж выяснила, что на Рапануи, кроме уже известной, хотя и не прочитанной письменности, существовала другая, которую Капиера и умирающий Томеника называли тау. Причем тау не была таким священным письмом, как ронго-ронго. Ею пользовались, скорее всего, для записей «служебного» характера – составления летописей, возможно, изложения статистических данных, но не религиозных текстов.

Капиера подсказал исследовательнице, что писаря сокращали тексты. Поэтому их «экономное письмо» весьма затрудняло расшифровку ронго-ронго. Таитянский епископ Жоссан, американский моряк Томпсон, английская исследовательница Раутледж – все они собирали сведения о загадочной письменности острова Пасхи. А их подопечные – Меторо, Уре Вае Ико, Томеника – каждому указывали иное направление. Вот почему эти исследователи оказались абсолютно дезориентированными.

Из текстов «говорящих дощечек» ученые стремились получить сведения о древней родине и происхождении рапануйцев. Но так как в 1914 году, через две недели после первой встречи госпожи Раутледж с Томеникой, умер последний рапануец, который хоть в какой-то степени знал тайну письменности ронго-ронго, становилось все более очевидным, что «говорящие дощечки» уже никогда не заговорят. Ответ на этот столь важный для истории острова Пасхи вопрос, к сожалению, видимо, никогда не будет найден.