Школьные вещи Дасма честно сдала завхозу под роспись, а собственных вещей у меня и двух сумок не набралось. Тогда я совершила набег на кухню, где тетя Салина, вытирая слезы рукавом блузы, снабдила меня припасами, забив сумки до отказа. Я утешила ее тем, что буду часто писать, а может, даже, заеду погостить. Мы обе понимали, что это вранье, но…

День клонился к логическому финалу, пришлось еще отвести Колокольчика к кузнецу. Но я была рада наконец-то покинуть Риз и планировала переночевать на берегу реки Звонкой.

Через чашку после заката я сидела у костра, наслаждаясь покоем и новым, непривычным еще, состоянием свободного и взрослого человека.

Поплавок печально покачивался на воде, но, так как на уху я уже наловила, отсутствие клева не раздражало. На огне закипал ароматный рыбный супчик, на палочках скворчали кусочки окорока, жизнь казалась прекрасной, особенно перспектива поужинать в тишине, чем Свет послал.

Река легким журчанием подпевала шелесту листьев ивняка, вгоняя меня в медитативное состояние. Локтях в двадцати начинался лес, где осины и березы чередовались с елями и сосенками, глубже количество последних увеличивалось, а на фоне вечернего неба лес казался зубчатой стеной неприступного замка.

Быстро темнело. Уха булькала в котелке, распространяя вокруг себя бесподобный аромат. Я отвязала снасть с длинной ветки, служившей удилищем, смотала и убрала в коробочку «для рукоделия». «Рукоделием» называлась начатая три года назад монограмма на носовом платке, до сих пор еще до половины не вышитая, да прилагавшиеся к ней несколько иголок и моточки цветных ниток. Для снасти там самое место – она идет в ход гораздо чаще.

Я поставила защитный контур от плотоядно зудящих комаров, достала хлеб, сыр, любимую большую ложку, сняла с огня уху и только собралась насладиться заслуженным ужином, как позади раздалось деликатное покашливание:

– Девонька, не угостишь бродягу?

В кругу света от костра нарисовался занимательный персонаж: на копытцах, в красных штанах, расписном жилете, перепоясанным красным кушаком. На голове, слегка съехав на бок, лихо сидела шляпа с мятым петушиным пером, обнажая слева маленький рожок, черным острием торчащий из светло-каштановых прядей. Довершали картину перекинутый за спину ранец и узловатый посох в кривых пальцах.

Ростом гость был от силы три локтя, поэтому я не испугалась, а, скорее, удивилась. Не каждый же день к тебе из лесу выходят настоящие Кин-кая. Оторопело уставившись на представителя сей древней расы, протянула ему ложку:

– Угощайся, путник.

– Спасибо, добрая девушка, – и он в три капли опустошил котелок с долгожданной ухой!

Я молча проглотила досаду – вместо свеженькой жиденькой ушицы придется окороком с хлебом ужинать.

Плохо же я знала Кин-кая! Так как правила гостеприимства в меня вбивали с детства, я с вымученной улыбочкой протянула этому типу шашлычок:

– Не желаете?

Маленький нахал, конечно, желал. Он слопал всё моё жареное мясо. И бессовестно спросил:

– А вина не найдется?

У меня была заначка – приличных размеров фляга. Но когда я достала кружку, он вырвал флягу у меня из рук и в три глотка всё выпил.

Досада сменилась научным интересом. Меня охватило любопытство: сколько же еды он способен съесть, учитывая довольно хрупкое тело… Может, у него желудок, как у собаки, растягивается?

И я предложила последнее, что осталось, – кусок окорока, полголовки сыра и краюху хлеба. Все это тут же исчезло без следа, повергнув меня в изумление. Наконец, гость сыто икнул и удовлетворенно спросил:

– А одеяла у тебя нет, добрая девушка? У меня от сырости кости ломит!

С некоторым опасением я протянула ему скатку, меня беспокоила мысль, что одеяло отправится следом за ухой и окороком.

Обошлось. Нахал только завернулся в него и спросил с хитрым прищуром:

– Кто ты, благодетельница?

– Мия. Целитель. Сирота, – выдала я краткую версию официальной биографии.

Он скептически хмыкнул и покачал головой. Затем сгреб с земли горсть пыли и подбросил в воздух. Пыль заискрилась золотом и неестественно медленно осела…

Человечек уставился на меня в крайнем изумлении и пару делений глядел, не отрываясь. Потом неожиданно вскочил и поклонился, да не просто так, а по всем канонам этикета. Снял смешную шляпу правой рукой за левый край и опустил ее, только предварительно прижав к сердцу (символически это должно демонстрировать расположение и почтение).

– Ясмия Ростон. Племянница Радикта Второго и дочь Винтока Ростона. Считается погибшей пять лет назад при взрыве Самола. Фактически – королева Ростона по праву Дара и Крови.

И только тут я вспомнила, что Кин-кая обладают способностью видеть Истину. И разыгрывать перед ним спектакль «Что за чушь! Я девочка из глухого села» совершенно незачем.

Между лопаток скользнул холодок. Мрачно выслушав гостя, я кивком позволила ему сесть, что он и сделал, и резонно поинтересовалась:

– А Вы-то, собственно, кто?

Он внимательно изучал меня хитрым глубоким взглядом.

– Что Вы знаете о войне Раскола, принцесса, и ее последствиях?

Хм, озадачил… Впрочем, если для того, чтобы нормально представиться, ему необходим экскурс в историю Вэдлора, то помочь ему в этом не трудно, надо, всего лишь, припомнить параграфы из моего учебника «История Народов», посвященные Противостоянию, со дня окончания которого минуло несколько тысяч лет.

– Я знаю только то, что есть в учебниках. После Войны Раскола эссы как раса перестали существовать. Десятки Первых, оставшихся в живых, ассимилировались среди людей Островов, породив смешанную расу – дайвов. Дайвы живут несколько меньше эссов, уже не так ослепительно красивы, как их предки, хотя в сравнении с людьми кажутся вечными и прекрасными. Через пару тысяч лет дайвы вернулись на земли предков, заселив весь север Континента до Пограничных гор. Запад, восток и юг материка заняли люди, прибывшие с Островов, пострадавших от перемены климата. Расселение людей происходило неравномерно, вновь прибывшие племена занимали земли, пустовавшие после войны. Последними стали уходить под воду острова Тиолов. Когда это дикое племя стало искать новое пристанище, Континент уже был занят. Так началась Огненная война…

– Ну, конечно, про Огненную войну знают все, – довольно закивал Кин-кая, – как известно, в результате жестоких битв тиолы захватили север континента, основав Тиоль-Хаар, а позже вытеснили остатки дайвов за Пограничные горы и основали Тиоль-Тунн. Дайвы превратились в кочевников. А государство тиолов с Верховным Жрецом во главе росло, обретая мощь. Этому немало способствовал культ Огненного Дракона… Впрочем, Вам об этом должно быть известно больше, чем мне. Но почему-то совершенно упускается из вида, что эссы, а затем дайвы не единственные разумные расы Вэдлора. Раскол затронул и нас. Война чуть не в пыль стерла половину континента, а нас осталось слишком мало, чтобы жить обособленно. Кайетские волки ушли в горы, а мы, Кин-кая, приспособились жить с людьми. Мы наделены природной магией, и люди всегда считали нас чем-то вроде домашних, земных божков, так что на жизнь жаловаться не приходилось – за наши услуги хорошо платили. Может быть, так было бы и по сей день, но Тиоль-Тунну показалось мало Долины Дайвов, и тиолы вновь развязали войны с соседями – Ростоном и Тальсском. Я не буду Вам пересказывать Войну Драконов. Собственную историю Вы лучше меня знаете. В итоге Тиоль-Тунн потерпел поражение в Ростоне и всерьез взялся за Тальсск. Однако с наскока атаковать не получилось, в результате они потеряли Верховного Жреца и один Огненный Зуб. Новый Верховный владыка попробовал другую политику. Старые добрые войны, где лицом к лицу сталкиваются две армии, были забыты. Теперь, сохраняя маску дружелюбия, Тиоль-Тунн методично разваливал государства противников изнутри. В Тальсское королевство проникли приверженцы культа Дракона, некроманты Тиоль-Тунна. Они вербовали сторонников, повсеместно насаждали темную философию. Чтобы противостоять им, появился Орден Очистителей.