Джунгли раскинулись на внешней поверхности корабля, и на первый взгляд их как будто ничто не прикрывало. Вероятно, гравитационные поля удерживали атмосферу, как они удерживали воздушный кокон вокруг Слияния. Или здесь был купол из такого прозрачного материала, что его нельзя было увидеть. Вокруг овального пятна джунглей ясно был виден остальной корабль.

Йама, помня космический катер, который стоял в доке Иза, думал, что корабль будет представлять собой нечто вроде сферы, крупнее, конечно, по размеру, но приблизительно такой же конструкции. Как шлюпка, к примеру, напоминает большую пинассу. Но сейчас он увидел, что корабль состоит из множества кубов, сфер и других более сложных геометрических форм, нанизанных на длинный провод, как бусы. Вся конструкция растянулась на много лиг, но определить, на сколько именно, было невозможно. Путешествуя почти двое суток, они пересекли только часть одного из сегментов. В таком огромном пространстве можно спрятать любое количество чудес.

Но Йама знал, что не может остаться. Он думал об этом всю прошлую ночь. Он отыскал наконец людей своей расы, но они оказались ему более чужими, чем Пандарас, Тамора или Дирив. В них не было дыхания Хранителей, а потому они не могли стать ничем, кроме того, чем уже являлись. Обстоятельства их поработили. Здесь не его дом. Его дом — Слияние. Его дом там, где Дирив. Она и Йама заключили союз, и он понимал теперь, что союз этот значит для него больше, чем сама жизнь. Он отыщет цистерну и оракул и заставит Стража Ворот доставить его домой. А потом он закончит войну. Он знал, как это сделать, с того момента, когда увидел картину, которую Беатрис и Озрик показали ему в самом начале его приключений. Но тогда он сам не понимал, что знает, и догадался лишь, когда поглотил знания, накопленные машиной — хозяйкой доктора Дисмаса.

Стоя перед ним на широкой ветке высоко над джунглями, Вери хлопала в ладоши над головой и смеялась. Йама впервые обратил внимание, что она старше его, может быть, вдвое старше. Беспощадный сияющий свет миниатюрных солнц подчеркнул морщинки вокруг глаз, обвисшие кое-где мышцы, чуть расплывшуюся линию подбородка.

Но от этого она не стала менее желанной.

— Посмотри на правый борт! — крикнула она и показала на дальний край корабля.

Далеко за пределами джунглей что-то стояло. Красная башня? Нет. Купол, верхушка конструкции, размером превышающая любой из живых уголков. Она удлинялась и росла в высоту, как будто ползла к ним.

Громадное создание, необъятное, как гора.

Йама взглянул на Вери, испугавшись, уж не сошел ли он с ума. Но она засмеялась и сказала:

— Это мир, вокруг которого вращается наш корабль.

Тогда Йама увидел, что этот растущий пузырь был частью диска. И он не приближался, а поднимался. Круглый, как солнце, он в точности походил на те миры, что описаны в первых сурах Пуран. Нет, не круг — сфера, шар, приплюснутый красный шар, встающий над горизонтом корабля. Пораженный этим зрелищем, Йама тоже захохотал. Изрытая оспинками красная поверхность диска сверху и снизу была украшена белыми шапками, а в середине ее прорезал большой каньон с ответвлениями к трем ямам. Ах нет, это не ямы, это громадные полые горы. На самом краю диска этого мира поднималась четвертая гора, такая высокая, что она возвышалась над узкой полосой дифракции света, отмечавшей границу атмосферы планеты.

Вери сказала, что пора спускаться.

Они шли и шли сквозь кусты и подлесок деревьев по узким тропинкам, которые непрерывно ветвились, превращаясь в лабиринт, но Кас, видимо, хорошо знал дорогу — он шел впереди и поддерживал очень бодрый темп.

Теперь наступила очередь Йамы задавать вопросы. Брин рассказал, что выдолбленная масса была доставлена на корабль с поверхности планеты посредством машины, называемой «лифт», — это был трос, который висел на высоте многих лиг над поверхностью. Йама не сразу понял, почему этот трос не лопнул. Планета вращается, так что ее поверхность тоже вращается с некоторой скоростью, а трос шел из высоко расположенной точки, которая двигалась с той же скоростью, так что она всегда находилась над одним и тем же местом на поверхности. Вагонетки двигались вверх по тросу, и материал вылетал из них, как камешек из катапульты, корабль ловил его и отправлял в хранилище.

Шедший впереди Кас остановился у развилки, где тропа делилась на три, обернулся и махнул рукой.

Вери побежала следом за мужем, а через мгновение зеленую тишину джунглей разорвал дикий свист. Брин рванулся вперед, Йама — за ним. Они скатились по крутому, заросшему папоротником берегу, прошлепали по илистому ручью, вскарабкались на противоположный берег, вломились в сплошную стену высокой травы и оказались под ослепительным светом миниатюрных солнц.

Здесь когда-то давно рухнуло огромное дерево. Йама и Брин вышли из чащи на высокий край широкой бочажины, заросшей темной густой травой. Яма возникла, когда дерево, падая, вырвало корнями кусок земли. Теперь среди высоких трав лежали мертвые тела. Ростом с человека. Человеческой формы. Одетые в серебристое.

Сердце Йамы оборвалось. Но потом он увидел, что тела были обнаженными; серебристый цвет — это цвет их кожи.

— Регуляторы, — пояснил Брин, сел рядом с одним из тел и склонил голову.

Кас и Вери стояли на дальнем краю поляны. Когда Брин сел, они взглянули друг на друга и рванулись в разные стороны.

— Подожди, — сказал Брин, когда Йама бросился следом. — Тут могут быть ловушки.

— Здесь дом ваших людей.

— Здесь был лагерь. Может, они успели уйти раньше, чем… — Брин опять склонил голову и хлопнул в ладоши над своей седой макушкой.

Йама переходил от тела к телу. Все абсолютно неприметные, все очень худые. На правых руках по три пальца, но левые руки у всех разные: у одного — кисть, словно клещи, сделанные из черного металла; у другого она вытянута в кривую костлявую саблю с зазубренным режущим краем; у третьего — лезвия на шарнире, похожие на чудовищные ножницы. Серебро их кожи имело сероватый оттенок. Огромные глаза были цвета сырой крови и разделялись на шестиугольные ячейки. Хотя люди и были мертвы, Йаме казалось, будто кто-то смотрит на него из-за этих странных глаз. Как было со слугами, которых поработил беглый звездоплаватель, поместив в их головы машины; когда те люди погибли, машины продолжали жить. То же самое и здесь.

Вери появилась на дальней стороне опушки, прокричала, что все ушли, и снова убежала. Брин медленно встал, распрямил спину, глубоко вздохнул и сказал:

— Посмотрим, что там случилось.

Ширина чаши посреди поляны составляла сто шагов, длина — вдвое больше. Гниющий остов упавшего дерева лежал с одной стороны, раскинув ветви в окрестные кусты и молодые деревца. В ярком свете мелькали бабочки, словно вырезанные из золотой фольги. Кас поймал одну из них, пока спускался со склона навстречу Йаме и Брину, и растер ее в своем массивном кулаке.

Лагерь представлял собой всего лишь несколько плетеных травяных полос, прислоненных к стволу упавшего дерева. Несколько подстилок, пустые бурдюки из шкур, аккуратно связанные пучки сухих листьев, высокая деревянная рама, на которой растянута шкура с до половины соскобленной шерстью. Закопченный куб на устроенном прямо в земле кострище, все еще излучающем тепло; котелок с чем-то, напоминающим кашу, уже выкипел и теперь начинал подгорать. Йама подобрал плоский лист травы размером с ладонь. Внутри его задрожали и потоком полились знаки, но Йама не знал этого языка.

Вери сказала:

— Нас поджидали три регулятора. Кас убил двоих. Я убила третьего.

— А остальные? — спросил Брин.

— Нету, — ответила Вери. Она сердито вытерла слезы, стоявшие у нее в глазах. — Никого нет.

Кас направил жезл на Йаму, но Брин заслонил его собой и сказал:

— Нет, это не может быть он.

— Если ты убьешь его, нас останется только трое, — добавила Вери.

Йама понял. Эта семья была последней из их расы на всем корабле. Потому они так и удивились, когда увидели Йаму. А теперь они остались последними из своей семьи.