Молли кивнула, в очередной раз поражаясь тому, насколько одинока Грейс. Это, правда, типично для молодых людей, обвиняющихся в убийстве, но в случае с такой девушкой, как Грейс, все должно было бы быть по-другому. Она ведь из очень порядочной семьи, отец был уважаемым гражданином, у них был прекрасный дом, все в городе знали и почитали их. Молодой женщине казалось странным, что Грейс всеми покинута. Именно поэтому она втихомолку решила позвонить Фрэнку Уиллсу и записала его номер телефона.

– Кстати, а что поделывает теперь доктор Килдэйр? – уже собираясь уходить, поддразнил Молли детектив, нарочно заговорив о ее приятеле.

– Занят. Спасает людские жизни. Работает даже больше, чем я… – Не удержавшись, она улыбнулась Дули. Да, порой он ее бесил, и все же сердце у него было доброе и он был ей весьма симпатичен.

– Н-да, это плохо. Ты влипнешь в историю, если он будет надолго оставлять тебя в одиночестве.

– Ага, сама знаю.

Она ушла, набросив на плечи твидовый пиджачок. Она была красивой, но, что еще важнее, знала свое дело. Даже полицейские признавали, что она умница и прекрасный эксперт, – невзирая на то, что порой у нее рождались весьма дикие на первый взгляд версии…

Позднее, когда она уже из дома позвонила Фрэнку Уиллсу, его черствость и равнодушие потрясли ее. По его мнению, Грейс Адамс следовало повесить.

– Лучший парень на всем белом свете! – прочувствованно вещал Фрэнк Уиллс, но Молли, сама не понимая отчего, не верила в его искренность. – Хоть кого спросите. В городе нет ни одного человека, кто не любил бы его… кроме нее… все еще поверить не могу, что она застрелила отца… – Тут голос Фрэнка сорвался.

Он все утро провел в подготовке к похоронам. Там наверняка будет весь город, за исключением Грейс. Но на сей раз поминок не будет – семьи больше нет. Кроме жены и дочери, у него никого не было.

– Так вы думаете, у девочки могла быть веская причина, чтобы стрелять в отца, мистер Уиллс? – вежливо спросила Молли, когда он вновь овладел собой. Она не хотела расстраивать его еще больше, но, возможно, его интуиция…

– Возможно, дело в деньгах. Она могла полагать, что он завещает все ей, и даже если он не писал завещания, то она, как единственная наследница, получит все. Но не учла одного – в случае убийства она лишается права наследования. Думаю, она просто не знала об этом.

– А много ей причиталось? – невинно спросила Молли, ни словом не упоминая о том, что разузнала у детектива Дули. – Думаю, его доля в вашем совместном деле стоит немалых денег. Вы же такие уважаемые адвокаты… – Она намеренно льстила Фрэнку, и маневр удался. Голос его потеплел, и он рассказал несколько больше, чем, по его мнению, следовало.

– Да, деньги немалые. Но он сильно мне задолжал. Он частенько говорил, что в случае его смерти его доля перейдет ко мне. Разумеется, он и предположить не мог, что это произойдет так скоро, бедолага…

– А это каким-то образом зафиксировано? Ну, в письменном виде?

– Я не знаю. Но именно так у нас было договорено, и я время от времени ссужал ему денег, чтобы оплачивать расходы, связанные с болезнью Эллен.

– А как насчет дома?

– На дом есть закладная – как-никак, строение приличное. Но не настолько уж это шикарный особняк, чтобы ради него застрелить человека.

– Вы и впрямь думаете, что девочка могла застрелить родного отца из-за дома, мистер Уиллс? Это несколько притянуто за уши, не так ли?

– Возможно, и не так уж… Она могла считать, что этих денег хватит, чтобы оплатить учебу в каком-нибудь мудреном восточном колледже.

– И именно этого ей хотелось? – Молли несказанно изумилась. Грейс не показалась ей настолько амбициозной, скорее, девочка была тихим домашним ребенком.

– Я не знаю, чего ей на самом деле хотелось, доктор. Мне известно лишь, что она убила отца и должна за это ответить. Теперь она ровным счетом ничего не выиграет, закон на сей счет неумолим. Грейс не получит ни денег, ни дома – ничего.

Язвительность и желчность Уиллса озадачили Молли, и она подумала, что уж его-то позиция кристально ясна – в любом случае у него есть веские причины радоваться, что Грейс ушла со сцены.

– А кто получит все это, если не она? Ну, есть хоть какие-то родственники? Может быть, где-нибудь…

– Нет, у него была только дочь. Но он прилично задолжал мне. Я вам уже сказал, что помогал ему чем мог, к тому же мы работали бок о бок двадцать лет. С этим нельзя не считаться.

– Разумеется. Я вас вполне понимаю, – успокаивающим тоном произнесла она в трубку. Она понимала намного больше, чем ему казалось, и намного больше, чем ему хотелось бы. Ох, как ей все это не нравилось! Она поблагодарила его, повесила трубку и весь вечер размышляла о Грейс. А когда уже ближе к ночи из больницы явился ее друг, Молли выложила все. Он, измочаленный вконец после двадцати часов дежурства в приемном покое больницы, вдоволь наглядевшись на огнестрельные ранения и собирая по частям жертв автокатастроф, все же внимательно выслушал Молли. А она ни о чем другом просто и думать не могла.

Они прожили под одной крышей уже два года, время от времени заговаривая о браке, но до сих пор не поженились. Впрочем, они прекрасно ладили и уважали друг друга. Для обоих такое положение вещей было оптимальным. Он был под стать ей – такой же высокий, стройный, светловолосый.

– Похоже, девочка здорово влипла. Если хочешь знать мое мнение, то вот оно: ни одна душа не поможет ей. К тому же, сдается мне, партнер ее папочки хотел бы убрать девчонку с дороги, чтобы заграбастать все денежки. Невеселые дела… А если она так и не признается, что папаня ее изнасиловал, то что ты сможешь сделать? – Он выглядел вымотанным. Молли налила ему кофе и молча смотрела на него. Потом сказала:

– Еще не знаю. Но постараюсь что-нибудь придумать. От души хочу, чтобы мне удалось ее расколоть. Черт побери, ведь не встала же она, в самом деле, среди ночи с неведомо откуда взявшимся револьвером в руке и не начала ни с того ни с сего палить! Ее ночную рубашку нашли в спальне разодранной пополам, но она и этого никак не объясняет. У меня в руках все доказательства! Она же упорно не желает дать мне возможности их использовать.

– Ничего, ты еще с ней столкуешься, – утешил он Молли. Но на сей раз она беспокоилась всерьез. Никогда еще ни с кем ей не было так трудно. Девочка упорно стремилась загубить себя. Это почти удалось ее родителям, но она упрямо не желает их предавать. Это было поразительно. – Не припомню, чтобы ты кого-то проморгала.

Он улыбнулся, встал и направился на кухню за пивом, по пути коснувшись ее длинных светлых волос. Они оба работали на износ, но их союз был благом для обоих и они были счастливы вместе.

В шесть утра, когда она проснулась, первой мыслью было: «Грейс…» По пути на работу она взглянула на часы и подумала, не навестить ли ее. Но сначала Молли должна была уладить одно важное дело. Она направилась прямиком к себе в контору и сделала кое-какие записи в деле, а в восемь тридцать была уже в приемной у общественных защитников.

– Дэвид Гласе здесь? – спросила она у дежурной. Он был всего лишь младшим адвокатом, но Молли дважды работала с ним в паре и считала, что он великолепен. Лишенный предрассудков, он был умен и обладал собачьим чутьем. В прошлом нью-йоркский уличный пацан, он своими руками пробил дорогу в жизнь, выбравшись из трущоб Южного Бронкса, и никогда ни перед кем не пасовал. К тому же у него было золотое сердце, а за подзащитных он сражался как лев. Это было именно то, что нужно Грейс Адамс.

– Где-то здесь бродит, – ответила дежурная. Она уже знала Молли по нескольким уголовным делам.

Молли пару минут проблуждала по коридорам в поисках Гласе и обнаружила его наконец в библиотеке – он вплотную засел за книги с чашечкой черного кофе. Адвокат поднял глаза и, увидев Молли, улыбнулся:

– Привет, док. Как жизнь?

– Как обычно. А ты как?

– Да вот, просматриваю протоколы допросов всяких душегубов. Знаешь, везде один черт.