В 50–60-х годах XX в. рядовые канадцы гораздо больше знали о музыке, спорте и политике США, чем о жизни родной страны.

Благодаря низким ценам на средства сообщения канадцы привыкли проводить уик-энд в Нью-Йорке, Лас-Вегасе и Атлантик-Сити, а отпуск — во Флориде.

По позднейшему выражению, Канада стала страной с филиальной экономикой, филиальной культурой и филиальными профсоюзами. Бывший британский доминион приобрел репутацию задворок Америки, ее пятьдесят первого штата. «Канада — вотчина американского империализма», — гласил заголовок брошюры, вышедшей в Москве в 50-х годах.

В канадском бизнесе, средствах массовой информации, профсоюзах образовалась многочисленная проамериканская клиентела. В стране возобладали проамериканские («континенталистские») взгляды. Их носители были уверены, что стране в силу объективных причин суждено быть постепенно и почти безболезненно поглощенной Штатами и что ничего плохого в этом нет. Континенталистами были многие видные интеллектуалы доминиона — Андерхилл, Ликок, Маклюэн, Сервис, Сетон-Томпсон.

Характерно было безразличие провинциальных и федеральных властей к самобытному культурному достоянию страны. К 50-м годам живопись Группы семи уже высоко оценивалась знатоками. Под ее влиянием сформировался американский художник Рокуэлл Кент. В стране насчитывались десятки музеев. Но они почти не приобретали картин группы. Национальная (!) художественная галерея в Оттаве долгое время предпочитала покупать главным образом подлинники и копии немца Кранаха, итальянцев Джотто и Тинторетто, испанца Пикассо и француза Леже.

Многие картины Группы были спасены от забвения семьей энтузиастов Макмайклов — собирателей живописи из Онтарио. Они приобрели многие картины Группы и открыли в 1952 г. в предместье Торонто частный музей. Через пятнадцать лет Макмайклы подарили музей правительству Онтарио.

Канада XX в. стала родиной нескольких крупных ученых. Например, торонтский профессор философии Маршалл Маклюэн (1913–1980) прославился на весь мир, создав теорию о решающей роли средств массовой информации и коммуникаций в современном мире. Монреальский медик Ганс Селье (1927–1986) стал родоначальником учения о болезни XX в. — стрессах. Они написали много работ о глобальных проблемах, но словно не замечали разрушения канадской самобытности. Для них Канада была не отечеством, а всего лишь одной из стран мирового сообщества.

Все американское стало восприниматься многими канадцами некритически. Очень модно было выражать симпатии к США, гордиться дружбой с американцами. Предприниматели и экономисты, провинциальные премьеры и депутаты, мэры городов не знали другого средства повышения производительности труда и качества товаров, снижения безработицы и повышения жизненного уровня страны, кроме безудержного привлечения инвестиций из США. Рассуждения на тему, что все равно кем быть — канадцем или американцем, раздавались все чаще и не встречали серьезного отпора ни у общественности, ни у политических лидеров.

В середине XX в. многие канадские граждане толком не могли объяснить, кем они себя чувствуют — канадцами, американцами или членами некоего аморфного «североамериканского сообщества». Прежнее колониально-региональное сознание общества возродилось и стало еще сильней. Подобные настроения отразились в нашумевшей брошюре «Оплакивание нации. Поражение канадского национализма», выпущенной философом из Макмастерского университета Джорджем Грантом. Небольшой труд Гранта словно вобрал в себя нежелание одних канадцев заботиться о судьбе родины и неверие многих других в возможность и необходимость самостоятельного развития страны.

Грант с горечью писал, что канадское общество по своей природе консервативно и пассивно, потому в динамичном и бурном двадцатом столетии оно обречено на исчезновение. Оно не выработало национального сознания, экономически зависит от южного соседа, и, следовательно, бороться за его выживание бесцельно, ибо это противоречит объективным процессам международной интеграции. Грант предсказывал неминуемое торжество континентализма во всех сферах жизни страны.

Унаследовавший космополитизм Кинга Сен-Лоран не пытался закрыть границы страны или ограничить свободу предпринимательства. Премьер-министр (как и многие его сограждане) считал это покушением на основы экономической свободы и политической демократии. Но он одобрил доклад работавшей ранее королевской комиссии Винсента Мэсси, призывавшей к охране культурной самобытности страны.

Выполняя рекомендации Мэсси, кабинет и парламент несколько увеличили финансирование федеральных культурных учреждений — Национальной галереи, Национальной библиотеки, национального киноуправления, Публичного архива, Национального радио. В 1951 г. был образован Королевский канадский балет в Торонто. (Позже его переименовали в Национальный балет.) Статус федерального учреждения был дан Королевскому виннипегскому балету.

Меры в защиту культурного достояния страны были в принципе полезными, но запоздалыми и совершенно недостаточными. (Балет и архивные изыскания были и остаются уделом элиты и никак не мешают засилью импортной «массовой культуры». Скудно субсидируемое и терявшееся в дебрях оттавской бюрократии Национальное киноуправление по-прежнему выпускало всего по нескольку видовых кинолент ежегодно.) Защитные меры никак не коснулись книгопечатания, газетно-журнального дела, телевидения, звукозаписи и т. д. Там по-прежнему царила объективно невыгодные канадцам, но вполне выгодные американскому капиталу принципы «равенства возможностей» и «свободы бизнеса».

Сен-Лоран приближался к 75-летию. Он был самым старым главой правительства во всей канадской истории. Молодые либералы рассчитывали на его добровольную отставку. Но премьер-министр не ушел. Тогда ушли многие перспективные деятели партии. Эббот принял назначение в сенат, Клакстон — в Верховный суд. Фактически они протестовали против старения и окостенения правительства.

Престарелые и самонадеянные космополиты-технократы Сен-Лоран и Хау совершили грубые промахи при проталкивании через парламент проекта трансканадского трубопровода Альберта — Онтарио. Трубопровод они предполагали строить на бюджетные средства и затем передать его под управление американской корпорации. Особенно вызывающе вел себя Хау, который одновременно занимал три министерских поста — промышленности и торговли, оборонной промышленности и правительственного снабжения и которого не без тревоги печать прозвала «министром всего» и «царем канадской экономики». Инженер-строитель по образованию, он рассматривал проект с узкотехнической точки зрения.

Во время дебатов о трубопроводе Хау редко появлялся в парламенте. Однажды он в весьма грубой форме отказался разъяснить палате финансовые и правовые аспекты проекта, объявив, что у него «есть дела поважнее, чем сидеть и развлекать парламент». Это заявление было близко к оскорблению палаты.

Утверждение проекта в конце 1956 г. прошло с нарушениями парламентских процедур, допущенными в угоду настойчивому Хау спикером-либералом Рене Бодуэном. Бодуэн вошел в историю в качестве единственного канадского спикера, открыто проявившего симпатии к правящей партии. Правительство все же провело спорный билль через обе палаты, но репутация федеральных либералов очень сильно пострадала.

На скандале с трубопроводом политический капитал нажила консервативная партия, которая долго занимала положение «постоянной оппозиции».

После ухода Беннета консерваторы многократно меняли руководство. Дважды они избирали лидеров из Онтарио, один раз — из Нью-Брансуика и один раз — из Манитобы, но всякий раз не извлекали из этого выгоды. Но перед дебатами о трубопроводе новым лидером партии стал мастер политических импровизаций адвокат из Саскачевана Джон Дифенбейкер (1897–1979).

Избирательная кампания 1957 г. начиналась с преимуществом либералов. Но в ходе ее красноречивый популист Дифенбейкер, к тому же прекрасно выглядевший на телеэкране, без труда переиграл косно мыслившего, «зараженного» казенным оптимизмом и неубедительно говорившего бюрократа Сен-Лорана. К тому же либералы обращались ко всем слоям населения сразу, а консерваторы — к «рядовому канадцу». «Каждый голосующий против Дифенбейкера трудящийся голосует против своего друга и защитника», — громогласно возвещали листовки и плакаты консерваторов.