Быстро вскочить за руль - и с визгом улететь из ада прочь. Еще немного - и, утонув в темени, остановилась, съехав на обочину. Выбралась наружу - и опустилась рядом на землю, притулившись спиной к колесу. Несмело выковыряла из кармана подаренные документы и ... пулю. Ту самую, что застряла в Его руке. В руке Шона... Пристальный взгляд на нее, словно в глаза (теперь уже) прошлому, сему настоящему, своему поступку, в это мерзкое лицо безобразной, гнусной правде, - и дико, отчаянно завыть на всю глотку, раздирая горло до хрипоты, до крови, до безумия... давая волю горю, рвя волосы на голове и желая выдрать из груди своей изорванное сердце, дабы больше так не пекло, не ныло и не сводило с ума сей неутолимой болью...
Слезы стекали раскаленной лавой по щекам, вместе с душой убегая из пекла... оставляя пустую оболочку. Именно то, что теперь осталось от меня... без Него. Без моей белобрысой сволочи.
Это было предательство. Самое страшное предательство, которое видела в своей жизни. И его свершила - я.
Ненависть. Истовая ненависть раздирала меня, да так, что маниакально хотела, жаждала безжалостно испепелить себя. Но, черт бы ее побрал, сила не действовала на меня, сука, не действовала.
Почему я так поступила? Почему?
Все просто... и сложно. Невозможно... и содеяно.
В Шоне, в моем любимом Шоне, молодость, жизнь била ключом. Заразительно била, отчего тут же хотелось судьбе бросить дерзкий вызов, послать всех подальше, вором урвать свой кусок счастья и скрыться с глаз долой.
Его предложение, его слова - предел мечтаний, но... увы.
В какой-то момент я поняла, что если последующую свою жизнь проведу рядом с ним, то мне совсем не надо мое прошлое. Ничего из него, и да простит меня Матуа и Ивуар... Рядом с этим человеком, существом я готова судьбу поставить на колени, или сама склонить голову и поймать пулю в лоб.
И мне стало страшно. Как еще никогда в жизни страшно.
И пришлось остановиться. Потому что еще шаг - и обратного пути не будет. Меня не будет. Прежней меня не будет: я перестану быть Витторией. Раз и навсегда. Я останусь той девчонкой двадцатишестилетней... по имени Анисия. И ей больше ничего в жизни не надо будет, кроме этого человека. Вампира. Кроме белобрысого безумного чертенка, бесшабашного и отчаянного, умеющего ценить своих близких и рвать когти за них, ценить каждый миг своей жизни - и жить ею. Жить, не смотря ни на что и не на кого, чужого... Его, точно такого же, как та, кем стану я.
Глава 60. Преддверье ада
***
В ближайшие дни добрались до Искьи.
Каким-то образом Герре удалось заполучить еще и третьего из четверки.
И теперь на суд приставят троих: Шона, Грэма и Кайла.
К Нему прийти я так и не решилась, хоть и понимала, что его сейчас содержат в темнице Арагонезе. Да и что я ему скажу? Зачем? Если даже я не могу себе простить сей бездушный поступок.
Единственным, кто сейчас заставлял меня дышать, а не пытаться уничтожить себя, кто еще давал силы держаться до суда - это был Матуа.
- Ты знаешь, - глубокий вдох, криво улыбнулась я Луи. Стерла слезы (которые, уже казалось, давно закончились - но нет, вновь поток с оживающими воспоминаниями разбудил соленый, адский вулкан). - По-моему, в том нашем глупом пари... нет среди нас с тобой ни победителя, ни проигравшего. Я не справилась с задачей, хотя и полностью окунулась в этот, безумный мир. Приняла его - и он меня чуть не поглотил. Ты даже не представляешь, как мне хотелось вмиг забыть свое прошлое - и остаться там... с... - осеклась; смолчала. - Ничья. Это - грубая ничья.-
Встала со стула и прошлась по комнате. - И я больше не хочу ничего о нем слышать и вновь туда открывать дверь. Я сделала выбор: вернулась - и буду отбывать и далее свой срок здесь. Среди вас. Больше никогда не проси меня туда шагать. Никогда. Иначе...
... хотя, - оборвалась на слове, осознав до конца свою обреченность, - и не зачем более.
Тяжело сглотнула, протолкнув ножи правды, живо дернула на себя дверь - и скрылась в проходе, оставив в растерянности своего старого друга.
***
(Ш о н)
По щекам медленно стекали слезы.
В груди уже не пекло. Нечему. Всё выжжено.
Перед глазами ее лицо, наш поцелуй. Ее предательство.
Как? Как можно рискнуть открыть свое сердце, душу женщине (одной единственной из всего того множества, что были в моей проклятой жизни), и выбрать при этом именно ту, от которой как раз таки надо было бежать, не глядя, со всех ног, и сил. Враг. Самого настоящего врага пригрел на груди - и пустил в дом родной. И теперь почти все мои друзья сейчас рядом со мной в кандалах в ожидании своей собственной смерти.
Красавчик. Просто нет слов! ИДИОТА КУСОК!
А ведь оставался последний шаг - и все бы мы уже были далеко в снегах Аляски, улетая навстречу своей надежде.
Огромный дом. Веселые улыбки. Теплый камин. Радушные, непринужденные беседы.
Всего лишь шаг...
А теперь что?
ЧТО?
СУКА, КАК ЖЕ Я ТЕБЯ НЕНАВИЖУ! Но еще больше себя: ...за свою глупость, идиотизм. Слабость.
За свои чувства, что даже сейчас, сквозь ненависть, червят сердце и дырявят разум, ломая мысли.
Эти глаза, губы, грудь. Это редкое, сбитое дыхание. Шутки, раздраженные взгляды, смущение. Улыбка...
ЧЕРТОВА БАБА!
Сука.
И, главное, чего так долго играла? Чего сразу не натравила своих?
Жаждала зрелищ?
Нравилось струной натягивать чужие жизни и пробовать их на звук?
Мразь!
Стереть эмоции с лица, позорные слезы - и завалиться набок, невольно звеня цепями.
Сука... Сука, ты, Анисия. Или, как там тебя. Сука.
Жуткая, ты, тварь... Лучше бы никогда не появлялась в моей жизни. И, вообще, на этом белом свете... чертовщина, а не женщина, а не мечта...
***
(В и т т о р и я)
Умереть - но учинить.
Любой ценой я заступлюсь за них, даруя им второй шанс.
Я не жду от него того же. Не жду прощения и второго шанса от Шона. Зато ему... им я его дам.
Не просто вновь сбежав от него и, закрыв глаза, надеяться, что остальные поступят также. Нет.
Жизнь вот такая... вечно в бегах, рождая в попытках спастись, словно в замкнутом круге, еще больше смертей и разгрома, - тоже не жизнь.
Я добьюсь для него, для них, смягчения приговора. Честно пусть примут наказание и отбудут его. А дальше - вольному воля. Свобода. Живите, где и как того пожелаете. Правда, вместе с тем, я надеюсь, сможете побороть себя и обуздать эту дикую тягу к разрухе, и за вами по пятам больше не будет волочиться сей зловонный шлейф хаоса, гибели и упадка.
Глава 61. Суд ТХПМ
Приду домой. Закрою дверь.
Оставлю обувь у дверей.
Залезу в ванну. Кран открою.
И просто смою этот день.
Владимир Высоцкий.
***
И вот наступил этот жуткий день. Я дожила до него. Дожила...
Забраться в горячую, наполненную безжалостным кипятком, ванну и попытаться в очередной раз физической болью заглушить душевную.
Открутила пробку - и из горла полилось ко мне в рот горькое, зловонное спиртное. Глоток за глотком, да только легче не ставало, слезы не стихали, и раны не затягивались.
Нужно собраться, собраться с мыслями, силами, склеить остатки былой важности и, местами, даже лукавости. Пора одеваться - и идти на сцену.
Спектакль. Меня ждал самый важный, как оказалось, спектакль в моей чертовой жизни, сводя былые беды и нужды к нулю.
Подвести глаза черной тушью, накрасить ярко-алой помадой губы, чуть пудры на щеки; расправить волосы, давая тем свободно виться по плечам. Надеть яркое, цвета крови, платье, умело подчеркивающее мою фигуру, в особенности, грудь. Сегодня я снова львица. Хищница. Сегодня - смерть во плоти, да только... кому достанусь?
