— Послушай, — заговорил Найджел, — я хотел показать тебе все это именно сегодня, чтобы ты составил общее представление. На данной стадии проект еще можно в какой-то степени изменить. Черт побери, если потребуется, мы можем отложить запуск хоть на целый год. Я хочу знать твое мнение.

— Отлично. В первую очередь я хотел бы, чтобы мы были более осторожны, чем предусмотрено в представленной мне программе полета. Мне не хотелось бы участвовать в миссии, если предстоит выскочить из гиперпространства перед самым барьером и заорать: «Есть кто живой?» Первый предварительный обзор необходимо провести с расстояния не меньше десяти световых лет, а для этого потребуются самые лучшие сенсоры, какие только может предоставить Содружество. Если признаков конфликта мы не обнаружим, тогда сможем постепенно двигать­ся дальше. Возможно, ради этого придется продлить миссию на несколько месяцев.

— Это я смогу пережить, — сказал Найджел.

— Хорошо, потому что я возьму на себя управление кораблем только в том случае, если безопасность будет первостепенной задачей. И это относится не только к экипажу, но ко всем людям, где бы они ни находились. Если там есть нечто враждебное, я не хочу привлекать его внимание. Надеюсь, ты понимаешь, какую ответственность несет на себе данный проект.

— Я это понимаю, старик, можешь мне поверить. Именно с этим ККТ сталкивается каждый раз, когда мы открываем червоточину к какому-нибудь новому миру. Люди в наши дни не задумываются об этом, поскольку после трех столетий контактов считают подготовку к встрече с чужаками обычной рутиной, к тому же довольно скучной. Что касается меня, я стараюсь не расслабляться. Я знаю, что когда-нибудь мы столкнемся с вирусом или жучком, способным ускользнуть от биометрического сканирования, или с чужаками, совсем не похожими на сильфенов. Мы с каждым годом продвигаемся все дальше, и я постоянно добавляю новые требования к безопасности, игнорируя обвинения своих служащих в чудовищном бюрократизме. Я искренне надеюсь, что эти меры сыграют свою роль при действительно неприятной встрече, о которой никто раньше и не помышлял. Можешь просмотреть инструкции компании для разведывательного подразделения; думаю, они тебя убедят.

— Отлично; значит, мы понимаем друг друга.

— Надеюсь, Уилсон, потому что вам, возможно, предстоит именно та встреча, которой я опасаюсь вот уже несколько столетий.

— Зачем же ты так энергично готовишь эту миссию?

— Нельзя прятаться в темноте только из-за того, что происходит нечто непонятное. Наш вид, человеческая раса, за последние столетия далеко шагнул по пути эволюции, теперь мы — homo galactic. Возможно, я слишком самоуверен, но я верю, что сейчас мы в состоянии противостоять таким серьезным силам. Не пытайся себя обманывать, они действительно серьезные, даже если вы не най­дете ничего, кроме покинутого генератора барьерного поля. Нам предстоит договариваться с самыми странными чужаками, ничем не похожими на сильфенов.

— Мне кажется, ты говорил, что нас, настоящих романтиков, почти не осталось.

— Так и есть. Но посмотри: кто они, эти романтики?

Уилсон наконец рассмеялся. Запрокинув голову, он окинул взглядом грома­ду корабля.

— А почему же у него до сих пор нет имени?

— Ты капитан, это твоя прерогатива.

— Шутишь?

— Нет, старик, я уверен, ты это заслужил. Есть идеи?

— Конечно. Назовем корабль «Вторым шансом».

Ему даже не пришлось над этим долго размышлять.

Найджел усмехнулся.

— Неплохо. Со временем проведем соответствующую церемонию. Но сна­чала тебе придется хотя бы начать набирать экипаж. Пока что я смогу прикрыть тебя от политиков, но чем раньше начнется отбор, тем лучше. Знаешь, я считал, что поднаторел в политических дрязгах, но теперь они все как с цепи сорвались. Каждый президент, король, королева, первый министр, председатель, генеральный секретарь и великий император желает, чтобы его мир участвовал в миссии.

— Ты предусмотрел значительную численность научных сотрудников, и это отлично. В противном случае я сам бы этого потребовал. Собственно экипаж, инженерный состав, обеспечивающий работу корабля, я хочу свести к миниму­му. В конце концов, это научная миссия. Поэтому я бы хотел, чтобы они были набраны из уже работающих здесь команд.

— Ладно, я не против взвалить на тебя эту ношу. Но должен предупредить: на тебя будут оказывать давление.

— С этим я справлюсь. Да, вы вряд ли разыскивали членов моего старого экипажа, не так ли? Я знаю, что коммандер Льюис так и не прошел процедуру омоложения, а остальных я давно потерял из виду.

— Я займусь этим, — сказал Даниэль.

Паула Мио могла видеть Эйфелеву башню прямо из окна своего служебно­го кабинета. Сто лет назад следственный отдел Управления по расследованию особо тяжких преступлений получил прекрасный пятиэтажный особняк всего в трех кварталах от Сены, отремонтировал его изнутри, а фасад наполеоновской эпохи оставил нетронутым. Если бы главный следователь отодвинула кресло от стола и повернула голову, над крышами зданий она увидела бы древнюю железную башню. Однако за девяносто два года, прошедшие с тех пор, как Па­ула стала главным следователем, она взглянула на башню не более десятка раз. Сегодня же выпал как раз один из тех редких дней, когда она отвлеклась и об­ратила внимание на панораму. На верхушке башни, словно муравьи, сновали туристы, а по всей высоте старинного железного шпиля плавно скользили вверх и вниз кабинки лифтов. Вечная картина, которая к тому же значительно выигра­ла за последние два столетия, когда парижане изгнали из сердца города все небоскребы и современные блочные здания.

Пока Паула любовалась видом, транспортные файлы о перевозках коммерческих грузов прогонялись через особые аналитические фильтры в поисках ускользающих от нее закономерностей. Именно это и было причиной ее ны­нешнего настроения. Закономерности ускользали от нее уже на протяжении двух месяцев, а способов отыскать информацию, даже при самых современных программах, было не так уж много.

Она знала, что Элвин начал поставлять оружие на Дальнюю. Сделать это можно было только одним способом — разобрать изделия на ничем не примечательные компоненты и распределить их по другим грузам. Каждый раз, когда он закупал оружие, дело заканчивалось отправкой по одной и той же схеме. Паула сможет попросить службу безопасности ККТ на станции Буунгейта про­вести выборочную проверку, распаковать грузы и проверить их на соответствие заявленной спецификации. За последние двадцать лет им лишь трижды удалось найти компоненты, происхождение которых отправитель не смог объяснить. Паула была уверена: если проверить каждый отправленный груз, результат был бы намного лучше. Но служба безопасности ККТ ясно дала понять, что у них нет ресурсов на проведение операции такого масштаба. Кроме того, она, не имея других причин для проверки, кроме собственных подозрений, вызовет недовольство всех, кто легально ввозит оборудование на Дальнюю. Да и Мел Риз, ее нынешний босс, как и все его предшественники, откровенно заявил о невозможности поддерживать и финансировать подобную процедуру пере­хвата. Она десятки лет пыталась бороться с этой политикой начальства, но все было бесполезно. Поэтому она продолжала рассылать запросы и использо­вать доступные рычаги давления в политических кругах, довольствуясь случай­ными проверками лишь малой части ввозимого оборудования.

В попытке изменить баланс в свою пользу она инициировала анализ информации. Каждая единица груза, поступавшего на станцию Буунгейта, сопровождалась полным комплектом файлов с деталями отгрузки, счетами, подтверж­дениями оплаты, справкой упаковочной компании и координатами торговых агентов. Адам Элвин будет посылать свой груз разными маршрутами, и сам процесс, возможно, растянется не на один год. Таковы исходные условия секретной доставки. Надо только подобрать ключ, узнать, в каких грузах скрыты те или иные компоненты и когда они должны прибыть на место. Если это сде­лать, удастся проследить путь всего груза. Программы Паулы отыскивали кон­тейнеры, прошедшие через один склад за последние шесть месяцев, оплаченные через один и тот же банк, отправленные разными агентами через одну грузовую компанию, и операции, проведенные со счета, использованного только один раз. Но каждый раз она оставалась с пустыми руками. И не важно, что восемьдесят процентов грузов, направляемых на Дальнюю, принадлежало отдельным людям или семействам эмигрантов, забиравших с собой все свое имущество, дополнен­ное целым списком предметов, которые они считали жизненно необходимыми.