- Ты ведь знаешь, как долго после заморозки у меня восстанавливается тепловая энергия. Вот опять, рука почти омертвела, - Рес, состроив жалостливую гримасу, показал посиневшую кисть руки.
Я порылась в кармане и, достав пакетик с разрыв-травой, кинула его Ресу.
- Положи под язык листок, и скоро всё пройдёт, - скороговоркой произнесла я, и начала спускаться к берегу озера.
Сколько я себя помню, Рес всегда был рядом со мной, помогал мне в академии, но не в учёбе, а в осуществлении различных шалостей, в особенности над профессорами магических наук, он всегда приходил мне на помощь, несмотря на то, что я его частенько жульничала в спорах с ним. И хотя Рес не редко в ответ язвил мне и не упускал случая отомстить "по-доброму", я любила его таким, каким он был, правда свои чувства редко, вернее, вообще никогда, не проявляла.
Вихрь мягко спускался со склона, и я могла как следует разглядеть само озеро и глинистый берег, заросший густым камышом и какой-то другой слизкой травой.
Озеро Печали - такое название получил этот водоём много веков назад. Я знала о нем ещё из рассказов старой бабушки Софьи, которая говорила, что любой человек, испивший солёную воду из этого озера, навсегда превращается в призрака, так как ни одно живое существо не сможет вынести такой тяжелый груз печали, слёз и горечи в душе. Водоём находится почти посередине огромного поля Ветров, пересекающимся с тропой Разлуки, и многие путники или торговцы, направляющиеся в Солнечную долину или в академию магии Норас, не зная историю печального озера, пьют из него заговорённую воду, а вскоре становятся привидениями и уже в этом обличие достигают своей цели.
- Поехали скорее отсюда, Джин, здесь жутко, мрачно и, в академии говорили, что в этой округе до сих пор водится всякая нечисть, - сказал Рес, поворачивая коня.
Я на всякий случай достала из-за пояса кинжал, хотя понимала, что в борьбе с призраками он не пригодится, и устремилась вслед за братом. Мы решились ехать недалеко от берега озера, чтобы потом свободно скакать по полю прямо до посёлка, нежели вступить на тропу Разлуки и тут же заблудиться в незнакомой и довольно странной местности. Я хорошо помнила, как через эту тропу в Туманный город отправился отец с дядей, но ни один так и не вернулся обратно домой, ровно, как и не достигли поселения.
Медленно наступала ночь....Чтобы не заснуть в седле, я стала рассматривать появляющиеся то тут, то там огоньки звёзд на темно-синем, почти фиолетовом небе. Рес начал напевать какую-то песню, и мне очень нравилось, как он поёт своим звучным мягким голосом.
Озеро, наконец, закончилось, и впереди было чистое бескрайнее поле, которое завораживало своей красотой и свободой. Сильно пахло сухой травой и землёй, маленькие ночные бабочки и кузнечики выскакивали из зарослей полыни, когда мы проезжали мимо.
Я слезла с лошади и, держа её за поводья, пошла пешком, наслаждаясь прекрасной погодой и легким ветерком, гуляющим в моих черных, как смоль, волосах. И в этот момент я окончательно осознала, что наконец-то вернулась домой. Здесь я не была целых пять долгих лет учения в Норасе, но, кажется, так ничего и не изменилось со времени моего отъезда.
Далеко впереди замаячили огоньки знакомого села Рубежное. Я вновь оседлала успевшего немного отдохнуть Вихря, и мы с братом галопом понеслись домой, но не наперегонки, а, желая поскорее увидеть родных и близких, а также дорогие сердцу памятные места нашей малой родины.
И вот я вновь увидела родительский дом, выложенный белым кирпичом и огороженный причудливым заборчиком. Рес, прибыв первым, соскочил с Сумрака и, даже не привязав его, помчался в дом. Я немного замешкалась и огляделась вокруг: как я и предполагала, тишина и покой так и не покинули Парковую улицу, многие соседи уже закрыли ставни и легли спать, и только в некоторых домиках горел свет.
Из калитки Рес выскочил уже в сопровождении мамы и бабушки.
- Ну, наконец-то, Джина! - подбегая ко мне, проговорила мама. - Мы уже начали волноваться!
Я обняла её, ничего не сказав, и мы вместе вошли в дом. Как хорошо оказаться там, где тебя ждут и любят! После ощущения этого тепла никуда не хочется уезжать, даже чтобы повидать другие, незнакомые земли.
Мы с Ресом сели за стол, мама с бабушкой тут же поставили нам по тарелке с тушеной картошкой и куриным мясом в соусе. Уплетая горячую пищу, я не выдержала и спросила:
- Что у вас здесь новенького? Как дела у Стеллы?
Рес поперхнулся - за моей подругой детства он уже давно ходил по пятам, по крайней мере, до нашего отъезда в академию. Стелла была симпатичной рыжеволосой девушкой с большими карими глазами и невероятной завораживающей улыбкой, она не поехала с нами в Норас, а решила остаться дома и научиться волшебству у матери, а военному искусству у старшего брата.
- О, у Стеллы всё в полном порядке, - улыбаясь, сказала бабушка, - она познакомилась с каким-то магом из Туманного города и уже год, как вместе ходят.
Рес грустно уткнулся глазами в тарелку с недоеденной картошкой и тяжко вздохнул. Я посмотрела на брата, но ни капли ему не посочувствовала - об его неудачном выборе я говорила с самого начала проявления этих влюблённых чувств, взять хотя бы то, что Стелла старше его на два года, и ни капли им не интересовалась.
- А как дела в деревне? - не унималась я.
- Не хочу вас расстраивать раньше времени, но, сказать по правде, последнее время стало немного жутковато, - присев на стул, произнесла мама. - Ночью в поле выходить опасно, и очень часто слышится то здесь, то там вой не то ли оборотней, не то ли степных волков. Тётушка Сивилла говорит, что деревню осаждает нечистая сила.
- Вы не пробовали точно выяснить, что происходит? - с неописуемым интересом спросила я, мне не терпелось освоить изученные в академии навыки на практике.
Конечно, тётушка Сивилла из рук вон плохо гадала на картах, но в присутствии нежити она никогда еще не ошибалась: когда мне было около десяти лет, в окрестностях села уже появлялся оборотень, но его быстро изловили и убили серебряным кинжалом. Может быть, поэтому с тех пор я предпочитаю драться на кинжалах, и прошла технику обучения этого оружия в академии.
- Многие отправлялись, да единицы вернулись обратно, - ответила бабушка Софья. - Рассказывали, что это не оборотень и не простой степной волк. По нескольким описаниям, похоже, что это был крикун - огромная, лохматая, чёрная, как ночь, собака с большими глазами, светящимися в темноте красным светом - посланник смерти.
Рес громко рассмеялся, отчего я невольно вздрогнула.
- Посланник смерти! Да это всё сказки!
- Альварес! Всё это не смешно! - воскликнула мама, она называла брата полным именем, только если он её очень сердил. - Мирон, наш сосед, рассказывал, что однажды выехал в поле на охоту, а решил возвратиться домой только вечером. Едет, говорит, на лошади, а отовсюду эти волки сбегаются и хотят его окружить, ну, и, скорее всего, пустить на поздний ужин, как вдруг из тьмы выезжает всадник в черном балахоне с какими-то мешками, видимо, с добычей. Мирон не особо испугался и, улыбаясь, спросил: "Может, поделишься добычей?". Всадник взял, да и кинул ему один из свертков, Мирон развернул, и его охватил ужас - у него на руках оказался каким-то образом мёртвый младенец - его маленький сын. Но ровно через секунду свёрток с младенцем исчез, впрочем, как и черный всадник со своей свитой собак.
- Ужас, - только и смогла вымолвить я. - А что было потом?
Мама немного помолчала и ответила:
- А потом Мирон приехал домой, а из дверей выбегает жена с криком и плачем - их младший сын только что скончался: задохнулся в собственной кроватке по непонятным причинам.
В комнате наступила зловещая тишина, которая бывает после рассказа страшных историй с плохим концом, а пауза выдерживается для того, чтобы слушатели смогли представить эту ужасающую картину. Первым опомнился Рес - он встал из-за стола и, протяжно зевнув, сказал:
