Трактирщик задумчиво погладил верхнюю губу.
– А где это ты его пробовал? – спросил он.
– Ну, это был справедливый обмен, – сказал Баст, непринужденно обходя неудобную правду. – Вот я и думаю, – продолжал он, – мало того что это даст Мартину возможность с нами рассчитаться, это еще и позволит нам пополнить запасы. А ведь с этим все сложнее, на дорогах-то нынче неспокойно…
Трактирщик беспомощно вскинул руки.
– Все, Баст, все, уговорил!
Баст радостно ухмыльнулся.
– Честно говоря, я бы сделал это хотя бы ради того, чтобы отметить то, что ты в кои-то веки заглянул в книгу. Но для Мартина это тоже хорошо. Это даст ему возможность чаще бывать здесь. Ему это пойдет на пользу.
Улыбка Баста несколько поувяла.
Если трактирщик это и заметил, он ничего не сказал.
– Пошлю к Мартину какого-нибудь мальчишку и попрошу принести мне пару бутылок.
– Лучше сразу штук шесть, – посоветовал Баст. – А то вечера уже холодные. Зима близко.
Трактирщик улыбнулся.
– Мартин наверняка будет польщен.
Тут Баст побледнел.
– Не надо, Реши, дроком тебя заклинаю! – воскликнул он, замахав руками и отступив на шаг. – Не говори ему, что я это пью! Он же меня терпеть не может!
Трактирщик прикрыл лицо рукой, пряча улыбочку.
– И ничего смешного, Реши! – сердито сказал Баст. – Он в меня камнями швыряется.
– Уже несколько месяцев не швырялся, – сказал трактирщик. – Те последние несколько раз, что Мартин к нам заходил, он был с тобой вполне дружелюбен.
– Ага, потому что камней под рукой не было! – сказал Баст.
– Ну, Баст, будь же справедлив, – продолжал трактирщик. – Он почти год был с тобой вежлив. Даже любезен. Помнишь, он перед тобой извинился два месяца назад? Ты когда-нибудь слышал, чтобы Мартин перед кем-то извинялся? Хоть перед кем-нибудь в городке?
– Нет, – угрюмо ответил Баст.
Трактирщик кивнул.
– Для него это очень серьезный шаг. Он решил начать жизнь с чистого листа.
– Угу, знаю, – буркнул Баст, направляясь к черному ходу. – Но, если он будет здесь, когда я вечером вернусь домой, ужинать я буду на кухне.
Райк догнал Баста еще до того, как тот вышел на поляну, не говоря уж про грозовое дерево.
– Нашел! – воскликнул парень, торжествующе вскинув руку. Он был по пояс мокрый.
– Что, уже? – спросил Баст.
Мальчишка кивнул и помахал зажатым в щепоти камушком. Камушек был плоский, гладкий и круглый, чуть больше медного пенни.
– Что дальше?
Баст погладил подбородок, словно припоминая.
– Теперь нужна иголка. Но иголку надо взять взаймы в доме, где не живет ни одного мужчины.
Райк поразмыслил, потом просиял.
– У тети Селли одолжу!
Баст с трудом сдержал желание выругаться. Про Селли-то он и забыл…
– Ну да, это подойдет, – нехотя сказал он. – Только оно подействует лучше, если иголка будет из дома, где живет много женщин. Чем больше женщин, тем лучше.
Райк призадумался снова.
– Тогда у вдовы Криль. У нее есть дочка.
– У нее еще и сын есть, – возразил Баст. – Дом, где нет ни одного мужчины. Мальчишки тоже считаются.
– Но при этом много девчонок… – сказал Райк. На этот раз он задумался надолго.
– Старая Нэн меня недолюбливает, – сказал он. – Но, наверно, булавку одолжить согласится.
– Не булавку, а иголку, – подчеркнул Баст. – И ее надо именно одолжить. Не украсть и не купить. Она должна дать ее тебе в долг.
Баст отчасти ожидал, что мальчишка примется ныть и ворчать, мол, зачем такие тонкости, и по поводу того, что Старая Нэн живет на том конце города – настолько далеко к западу, насколько можно, чтобы твой дом еще мог считаться частью города. У мальчишки уйдет добрых полчаса на то, чтобы туда добежать, а вдруг еще Старой Нэн не окажется дома…
Райк, однако, даже не охнул. Только кивнул с серьезным видом, повернулся и бросился бежать, сверкая босыми пятками.
Баст продолжил свой путь к грозовому дереву. Но, выйдя на поляну, он увидел, что у серовика играет целая куча ребятни – очевидно, все четверо ждали его.
Баст понаблюдал за ними из тени деревьев на краю поляны, поколебался, потом взглянул на солнце – и шмыгнул обратно в лес. Ему надо было поджарить еще одну рыбку.
Хутор Уильямсов давно уже перестал быть «крестьянским» в прямом смысле этого слова. Уже лет десять как. Поля стояли заброшенными так давно, что и на поля-то были не похожи: все заросло ежевикой и молодыми деревцами. Высокий амбар разваливался на глазах, половины крыши как не бывало.
Пройдя длинной тропой через поля, Баст миновал поворот и увидел дом Райка. Дом разительно отличался от амбара. Он был маленький, но опрятный. Кровлю починить не мешало бы, но в остальном домик выглядел любимым и ухоженным. На кухонном окне развевались желтенькие занавесочки, а из цветочного ящика перли во все стороны ноготки и лисья скрипочка. С одной стороны к дому примыкал загон с тремя козами, с другой – большой и ухоженный сад. Сад был обнесен густым плетнем, однако Баст углядел за плетнем ровные грядки с пышной зеленью. Морковка! Ему же еще надо добыть морковки.
Слегка вытянув шею, Баст увидел за домом несколько больших квадратных ящиков. Сделав несколько шагов в сторону, он принялся рассматривать их, пока не сообразил, что это ульи.
Тут раздался оглушительный лай, и из дома выскочили и понеслись к Басту две здоровенные вислоухие собаки, гавкая во всю глотку. Когда собаки подбежали поближе, Баст опустился на одно колено и принялся дурашливо бороться с ними, трепать их за ушами и по загривку.
Несколько минут спустя Баст пошел дальше к дому, а собаки сновали у него под ногами, пока не заметили в кустах какую-то зверушку и не припустили за ней. Баст постучался из вежливости, хотя был уверен, что после всего этого лая его приход и так никого врасплох не застанет.
Дверь приотворилась на пару дюймов, и поначалу Баст увидел только узкую полоску темноты. Потом дверь открылась чуть пошире, и выглянула мать Райка. Она была высокая, и ее вьющиеся каштановые волосы выбивались из косы, свисающей вдоль спины.
Она распахнула дверь. На руках у нее сидел крохотный полуголый младенец, уткнувшись круглым личиком в грудь. Младенец деловито сосал, причмокивая.
Баст посмотрел на него и тепло улыбнулся.
Женщина с любовью посмотрела на ребенка, потом приветствовала Баста усталой улыбкой.
– Привет, Баст. Чего тебе?
– А-а… Ну-у… – неуклюже промямлил он, поднимая взгляд, чтобы посмотреть ей в глаза. – Я тут хотел у вас спросить, мэм… то есть миссис Уильямс…
– Можно просто Нетти, Баст, – снисходительно сказала она. В городе многие считали Баста малость придурковатым – Баст против этого ничего не имел. – И можно на «ты».
– Нетти… – повторил Баст, улыбаясь самой что ни на есть заискивающей улыбкой.
Оба помолчали. Женщина прислонилась к косяку. Из-за ее выгоревшей синей юбки выглянула девчушка: одни глаза, темные и серьезные.
Баст улыбнулся девочке – та тут же спряталась за маму.
Нетти смотрела на Баста выжидающе. Наконец переспросила:
– Ну, так ты хотел спросить?..
– Ах, да! – сказал Баст. – Я хотел спросить: муж твой дома?
– Боюсь, что нет, – сказала она. – Джессом пошел ловушки проверять.
– У-у… – разочарованно протянул Баст. – А скоро он вернется? Я бы подождал…
Она покачала головой.
– Нет, извини. Он сейчас обойдет все силки, а потом весь вечер будет свежевать добычу и растягивать шкурки у себя в хижине.
Она неопределенно кивнула на север, в холмы.
– У-у… – снова сказал Баст.
Младенец, уютно угнездившись на руках у матери, глубоко вздохнул, блаженно засопел и притих. Нетти посмотрела на него, потом подняла глаза на Баста и прижала палец к губам.
Баст кивнул и отступил от порога, глядя, как Нетти вошла в дом, ловко отцепила уснувшего ребенка от соска свободной рукой и бережно уложила малыша в деревянную люльку, стоящую на полу. Темноглазая девочка выглянула из-за матери и подошла посмотреть на малютку.
