«Гхыр!» — и Крис принялся напевным речитативом выплетать что-то сложное, многомерное.

      Гарри и сам бы запаниковал, но щиты слишком крепко сковали его сознание, удерживая в жестко заданных рамках. Внезапно подумалось, что это свойство можно довольно интересно использовать. И не только на себе. Даже нет, в первую очередь не на себе.

      Два дементора уже стояли в полуметре от него. Их черные плащи будто обняли вселенную, скрыли от глаз Гарри весь окружающий мир. Интерес. Сомнение.

      Бестия зло шипела, скалила клыки. На этот раз не сзади и не изнутри, а гораздо, гораздо ближе. И как только смогла оказаться <i>вне</i> всех девяти кругов защиты? Ее глаза колючими искрами вспыхивали в зрачках Гарри. Сам Гарри был всего лишь отражением в зеркале, невесомой прослойкой между двумя столкнувшимися силами. Со дна зеленых глаз, из глубины чужих зрачков выглянула Химера.

      Тонкая паутина шрамов на правой руке тускло замерцала. Не свет, даже не магия. Грань. Невидимая и недоступная никому, кто всматривается в мир лишь человеческими глазами. Ни маггл, ни волшебник не заметили бы этого не-сияния, даже оказавшись рядом. Отблеска-отражения того, что творилось на совершенно ином плане бытия, просто не существовало в реальном мире.

      Гарри грубо схватили за плечи и вздернули на ноги. Осколки удерживаемых из последних сил щитов рассыпались по траве, и мозг не справился с внезапным наплывом ощущений. Ноги подкосились.

      — ... безмозглый идиот!

      Мир казался слишком ярким, слишком громким, слишком вещественным.

      — Поднимайся! Вставай, живо!..

      Гарри даже не попытался встать. Все силы ушли на фокусировку зрения. Никогда раньше он не видел Снейпа <i>таким</i>. Зельевара трясло, мантия перекосилась, сползла с плеча. На этот раз профессор точно был не в себе. Казалось, он осознает собственные слова и действия не лучше Гарри. Будто это он, а не Гарри только что сражался за сохранность рассудка. И, судя по всему, выиграл войну, проиграв несколько важных сражений и отвечающих за логику участков мозга. Гарри не мог его винить. Ему профессор казался не более странным чем весь этот мир с его непонятно-темным небом, откуда капала вода. Сверху вниз — разве так должно быть?!

      — Где ваша палочка, Поттер? <i>Что</i>, во имя Мерлина, вы сделали?! — сдавленно прохрипел алхимик. Будто кто-то резко сжал его горло.

      Что-то придумывать и как-то выпутываться не было ни времени, ни сил. Над ним уже склонились Далмош и Флитвик. Первый судорожно обхватил лицо Гарри ладонями, едва не свернув подростку шею, попытался найти в темной зелени хоть какую-то осмысленность. Второй сделал несколько шагов к лесу, бросил светящийся шарик люмоса в сторону деревьев. И в ужасе отшатнулся.

      — Мерлин, как же... что же это...

      Крауч поднял взгляд и застыл. Гарри не стал оборачиваться и смотреть, что сотворила магия Химеры. Он и так знал. Сквозь оставленные ее когтями прорехи реальности в мир вливалась грань, обвивала стволы тонкими щупальцами субъективности. Ошметки того, что некогда было десятком дементоров, недвижно висели в воздухе. Должно быть, это из-за близости Хогвартса, мощнейшего магического источника древней Альбы. В другом месте спаять два разных слоя существования не удалось бы никому, но там, откуда за грань после неких ритуалов мог отправиться кто угодно...

      — Он отобрал у меня палочку, — подал голос Гарри. — Пришлось воспользоваться крысой.

      Как оказалось, грязные, тяжелые волосы Снейпа все же могли становиться дыбом. У Гарри было богатое воображение, но сейчас он и представить не мог, о чем подумал декан. Хорошо если о полузабытых шаманских ритуалах, а если о черной магии, известной лишь тайным орденам? Остальные преподаватели не придали значения его словам, списав их на шок и истощение. Кроме того, им и так было чего бояться и чему изумляться.

      — Блэк...

      — ... мертв, — твердо закончил Крауч, до сих пор цепляясь за руку Гарри.

      — А Гермиона?

      Ее обнаружили метрах в десяти, у самого берега. Гарри вдруг почувствовал облегчение. Мертвых на носилки не кладут. Ну и что, что предала? Еще два года назад он сам захотел бы ее убить, а теперь... теперь было просто все равно. Сам виноват, нужно было это предусмотреть. Его никогда не предавала разве что Саашшесс. И она же ничего не скрывала. Но это не значит, что нужно навсегда запереться в Тайной комнате.

      — Уезжай как можно скорее, — Крысолов щелчком отбросил в сторону тянущиеся к Гарри потоки грани. — Покинь Хогвартс. Неважно как. Исчезни.

      Преподаватели перемежали сложнейшие заклинания с не менее сложными ругательствами, но сделать ничего не могли. Разрыв не расширялся, но и закрываться не желал. Внимания на незнакомца никто не обратил, даже когда тот, не скрываясь, исчез на той стороне. Как раз вовремя — через минуту подоспела МакГонагалл.

      Если это так опасно, почему Крысолов велел бежать только ему, а не спасать остальных учеников? Либо у нет причин заботиться о других, либо... либо он что-то знает, и опасность грозит только самому Гарри. Хотел бы он знать, что еще сегодня может произойти!

      Тем временем декан Гриффиндора протянула руку к разрыву и отдала короткий приказ. Грань обманчиво-ласково мурлыкнула напоследок, свернулась клубком и растаяла. Выходит, не так все и страшно.

      Все кончилось. Или нет?

      Отлеживаться в больничном крыле Гарри не стал. Подождал, пока не уляжется шумиха вокруг него и Гермионы, и набросил на кровать легкую иллюзию. Ни к чему лишний раз нервировать мадам Помфри, пусть считает, что пациент ведет себя примерно. Экзамены закончились, школьники все равно через два дня должны были разъехаться по домам, так почему бы не остаться еще ненадолго, не побродить по замку? Ему ведь больше ничто не угрожает. Кажется.

      Он невольно вспомнил, как разбил любимую вазу тети Петунии. Действительно сам разбил, а не привычно взял на себя вину кузена, зная, что правде Дурсли все равно не поверят. Стоя над осколками, тетя громко ругалась и пару раз шлепнула ребенка по попе. Гарри в ответ горячо пообещал больше такого не делать, а Крис пакостно добавил:

      «Конечно, ты больше такого не сделаешь. У рыбы была только одна любимая ваза».

      Через много лет Гарри опять мог пообещать не сталкиваться в темном лесу с беглыми узниками Азкабана и его стражами. Но это никоим образом не отменяло бесчисленных возможностей попасть в другие, не менее опасные передряги.

      Осталось только собрать вещи, благо их не так много, можно успеть минут за десять. Но сперва — сперва надо сделать кое-что еще.

      «Ну?»

      Гарри споткнулся.

      «Что, ну?»