Мой жилой комплекс располагался выше, чем остальные в этом районе, поскольку мы жили прямо на склоне горы. Это означало, что мне был виден центр города, который, по правде говоря, был просто великолепен. Обычно, я никогда не задумывалась о том, что место, где я жила, было красивым, но это действительно было так, стоило только достаточно внимательно присмотреться.

Моя прогулка до торгового центра «Ситивест» была короткой, и, не успев ещё даже опомниться, я уже была в магазине «Даннес» и толкала тележку. Я достала составленный Бранной список и начала складывать в тележку указанные в нем продукты, добавив от себя пару упаковок печенья и другие лакомства, потому что сейчас было то время месяца, когда я действительно в них нуждалась.

Я наклонилась, чтобы достать тройное шоколадное печенье — лучшее печенье во всем мире — с нижней полки. Мне пришлось опуститься на колени, потому что там осталось только две пачки, и они были в самом конце. Наконец, добравшись до них, я встала и повернулась, чтобы бросить их в тележку, но замерла на полушаге.

— Какого черта ты здесь делаешь?— прорычала я.

Ухмыляющееся лицо Доминика Слэйтера превратилась в улыбающееся.

— А как ты думаешь, что я могу делать в продуктовом магазине? Принимать душ?

Я сгримасничала.

— Это называется «супермаркет», ты, чертов идиот, — холодно выплюнула я, прежде чем двинулась к своей тележке.

Доминик встал передо мной, преграждая мне путь.

Я резко выдохнула.

— Отойди. Сейчас же!

— Почему тебя не было в школе сегодня? — поинтересовался он, проигнорировав мое требование.

Он заметил, что меня не было?

Наверное, потому что ему некого было задирать, раз уж я отсутствовала.

— Заболела, — ответила я и снова попыталась его обойти, но он опять загородил мне дорогу, шагнув в ту же сторону, что и я.

— Ты не выглядишь больной, — заметил он.

Я недовольно уставилась на него.

— Какой ты наблюдательный, — съязвила я.

Я съежилась немного, когда давление вспыхнуло внизу живота, вызвав сильную боль.

— Доминик, уйди с дороги!

— Ты собираешься блевать?— спросил он, по-прежнему преграждая мне путь.

— Да, я собираюсь блевать и хочу, что бы ты отошёл! — предупредила я.

Доминик фыркнул.

— Нет, не похоже, чтобы ты была нездорова. По-видимому, у тебя просто болит живот.

— Спасибо за это наблюдение, доктор Факфейс, а теперь убирайся! — выплюнула я.

Доминик рассмеялся, а затем перевел взгляд на мои руки.

 — Я с радостью уйду... после того, как ты отдашь мне это печенье.

Я прижала пачки с печеньем к груди так, словно это был новорожденный младенец.

— Ни за что, я первая его взяла!

Доминик закатила глаза.

— Скорее всего, это последнее тройное шоколадное печенье во всем магазине, судя по тому, что ты достала его из задней части полки, поэтому, если хочешь, что бы я ушёл, отдай его мне.

— Это две последние упаковки во всем магазине, но я не отдам тебе ни одной, и, если ты не уберешься, то я закричу «насилуют» и тебя арестуют! — предупредила я.

Он откинул голову назад и расхохотался, поэтому я решила воспользоваться возможностью и маневрировала вокруг него. Одной рукой я прижимала печенье к груди, а другой потянулась за тележкой.

— О, нет, ты этого не сделаешь.

Почувствовав, как руки обернулись вокруг моей талии, я чуть не умерла.

Он дотронулся до меня!

Руки Доминика Слэйтера находились на моём животе, а его тело было прижато к моей спине.

О, господи.

Этот сукин сын хотел умереть?

— Я даю тебе три секунды на то, чтобы убрать свои руки и тело от меня, иначе я изобью тебя к чертям собачьим.

Смешок Доминика у моего уха заставил меня напрячься еще больше.

— Думаешь, что сможешь ударить меня, красавица?

Красавица?

Он пытался быть забавным или что?

— Да! — рявкнула, а затем добавила: — Больше не называй меня так!

— Я буду называть тебя, как захочу, и говорить тебе, что захочу, свобода слова и всё такое.

— Ты гребаный придурок и мудак... отпусти меня! — рыкнула я, а затем ахнула, когда одна из его рук потянулась за моим печеньем.

Пошёл. Нахрен!

Я подняла ногу и пнула Доминика в голень; он взвизгнул и быстро отскочил от меня. Обернувшись, я увидела, как он тряс ногой, вероятно, пытаясь стряхнуть боль.

— Ты гребаная стерва! — прошипел он.

Я улыбнулась ему.

— В следующий раз это будут твои яйца, если ты снова дотронешься меня. Разве ты ещё не усвоил, что прикосновение ко мне приводит к боли для тебя?

Он закатил глаза и потёр щеку, как если бы до сих пор ощущал боль от пощечины, которую я влепила ему в среду за то, что он схватил меня за задницу.

Он опустил руку и улыбнулся.

— У тебя отпадная задница, я не смог удержаться и не потрогать её.

Я шокировано уставилась на него.

Он только что назвал меня жирной. (прим.: игра слов phat и fat)

Он на самом деле только что назвал меня жирной.

Меня не волновало, даже если бы я была размером с кита, просто нельзя говорить девушке, что она жирная, особенно ей в чертово лицо.

Меня это задело, и я ненавидела это. Я хотела сделать Доминику так же неприятно, поэтому вернула ему это оскорбление, даже если в нем не было ничего, кроме мускулов.

— Сам жирный! — выплюнула я, а затем развернулась и одной рукой схватила тележку, а другой оттолкнула его.

Но Факфейс остановил меня.

Он вклинился между мной и тележкой. Мне это не понравилось, ни капельки.

— Я не называл тебя жирной.

Грязный лжец!

Я зарычала на него.

— Нет, назвал, ты лживый мешок дерьма!

— Я сказал, что у тебя отпадная задница, есть разница, — заявил он.

Что?

— Нет, ты сказал, что моя задница жирная...

—Отпадная в смысле сексуальная, — промурлыкал он.

Я уставилась на него, подавляя желание избить его до смерти упаковкой печенья.

— Жирная — это не сексуально, — твердо сказала я.

— Когда у тебя отпадная задница, это сексуально, — сказал Доминик, по-прежнему стоя передо мной. – Сказав отпадная, я имел в виду в хорошем смысле большая, а не жирная. У тебя большая задница, и это сексуально.

Какого черта мы обсуждаем мою жирную, но не жирную задницу?

— Мне пофиг. Я и моя жирная задница хотим двигаться дальше с нашей тележкой, поэтому уйди с дороги.

Ухмыльнувшись, Доминик протянул руку и сказал:

— Сперва печенье.

Я крепче вцепилась в пачки с печеньем.

— Тебе придется вырвать его из моих холодных мертвых пальцев, ты, тощий ублюдок.

Доминик усмехнулся и сделал шаг ко мне. Я запаниковала и вздернула руку, врезав ему ладонью по лицу. Он немного пошатнулся и схватился за лицо. Использовав этот момент, я рванула вперед и, схватив тележку, понеслась по проходу.

— Брона! — выкрикнул он.

Повернув за угол, я направилась к кассиру, более чем готовая расплатиться за покупки и отправиться домой. Люди, очевидно, услышали крик Доминик, и поэтому заглядывали в проход, из которого пулей вылетела я. Я сделала вид, что была удивлена не меньше, чем они, не желая, чтобы кто-нибудь узнал, что я была той самой Броной, которой кричал Доминик.

Я запрыгнула в очередь и начала разгружать продукты из тележки на ленточный конвейер, мысленно крича на женщину, стоявшую передо мной, чтобы та быстрей упаковывала свои вещи.

— Я мог бы устроить тебе арест за нападение, ты в курсе? Ты дважды ударила меня сегодня.

Я вздохнула, зная, что он специально выбрал эту кассу, чтобы ещё немного подействовать мне на нервы.

— Это была самозащита, ты первым дотронулся до меня без разрешения, — прорычала я, даже не посмотрев на него.

— Это хрень собачья, — фыркнул Доминик.

Я закатила глаза.

— Смирись с этим, большой ребенок.

Я рванула вперед, когда леди, стоявшая передо мной, закончила, и, к счастью, женщина, которая меня обслуживала, просканировала мои продукты и собрала их в пакет в рекордно короткие сроки.