Литмир - Электронная Библиотека

– Молчи! Не прекословь! Не спорь!

Так он отвечал Клер, стоило той задать какой-нибудь вопрос. Как-то вечером девочка призналась, что медлит покидать гостиную, потому что боится темноты, и полковник тут же приказал ей выйти из дому, притом одной, в ночном мраке:

– Дойдешь до сосновой рощи и принесешь мне ветку в доказательство того, что ты исполнила приказ!

Обеспокоенная Леонтина надела на малышку пальто, проводила до двери и тихонько спросила:

– Хочешь, я пойду с тобой?

Но Клер сердито отказалась. Ночь была безлунная, и парадная аллея перед замком напоминала черный туннель. Девочка медленно продвигалась по ней, протянув вперед руки, чтобы не наткнуться на ветви деревьев, которые мрачной угрожающей тенью смыкались на ее пути. Доносившийся справа шум – плеск воды и бульканье воздушных пузырей – возвещал о близости пруда с его скользкими лягушками. Вдали, на равнине, проходил поезд, и его пыхтение напоминало грозные голоса сказочных чудовищ. Но вот пруд остался позади, значит еловый лес уже недалеко. Клер споткнулась о кочку, поскользнулась, упала, вскрикнула, но тут же нащупала под собой клейкие от смолы сосновые иголки. Встав на ноги, она на ощупь выбрала развесистую ветку, отломила ее и так же медленно побрела назад, к дому. Возвращаться было легче: теперь она ориентировалась на свет из окон замка. Войдя в гостиную, она молча, с вызывающим видом, протянула ветку отцу. С тех пор она перестала бояться темноты.

В другой раз Клер решила нарезать хлеб на кухне и сильно поранила ножом руку; началось обильное кровотечение. От боли и вида крови она разрыдалась так громко, что это услышал полковник.

– И не стыдно тебе голосить из-за простого пореза! – сказал он. – Бери пример с солдат, которым на поле боя оторвало снарядом руку или ногу, – они терпеливо ждут, когда их подберут санитары!

Клер была пристыжена и с этого дня принялась, втайне от взрослых, подвергать себя множеству испытаний, чтобы покончить со своей изнеженностью. Каждое утро за завтраком она прижимала ладошку к горячему кофейнику, стараясь терпеть боль все дольше и дольше. «Не хочу! Не хочу! – твердила она себе. – Не хочу! Не хочу!» Спустя какое-то время она могла безбоязненно брать в руки предметы, одно прикосновение к которым еще полгода назад заставило бы ее завопить от боли.

– Эта малышка абсолютно бесчувственна! – говорила ее мать.

Она ошибалась: Клер просто отказывалась чувствовать. Однако ей так и не удалось смириться с другой манией отца – принуждать к постоянной деятельности всех, кто от него зависел. Полковник не выносил вида человека, который средь бела дня спокойно сидел без дела.

– А ну-ка, вставай! – командовал он дочери. – Иди побегай! Или поиграй в серсо.

– Я уже пробовала, – отвечала Клер. – На улице слишком холодно.

– Холодно? Да у тебя просто кровь ледяная!

– Клер родилась ледышкой! – сетовала мадам Форжо. – И с тех пор никак не может согреться.

– Черт возьми, да она попросту не упражняется! – сердился полковник. – Ну, можешь ты мне объяснить, что ты делаешь одна там, на лестнице?

Нет, Клер не могла объяснить, что она рассказывает себе всякие истории, что ее пальцы превращаются в сказочных персонажей, в труппу актеров, где у каждого есть определенное амплуа, почему и приходится без конца сочинять сценарии то для одного, то для другого. Мизинец, например, был ребенком; безымянный палец – матерью этого ребенка; указательный и средний исполняли роли отцов и мужей, а большой палец служил шутом или колдуном. А еще она призывала в свои грезы персонажей с гобеленов, висевших в гостиной. Она наделяла их именами: месье Полидор Карге, баронесса де Вальфлёри, Нелли Лавердюр… Опасного бандита звали Энрико Сакки. Что же касается двух портретов, висевших над лестницей, – первый, кисти Ван Лоо, изображал прабабушку мадам Форжо; второй, кисти Энгра, первую графиню Форжо, с юным, смеющимся, ясным личиком, – девочка обожала их и горько плакала в тот день, когда незнакомый мерзкий человечек после таинственных переговоров с родителями увез картины в своем экипаже. Это похищение и долгий плен добавили несколько печальных эпизодов к саге о двух «дамах с лестницы». Клер никому не поверяла свои выдумки – она боялась насмешек со стороны родителей.

Атмосфера дома в Сарразаке напоминала те летние дни, когда небо безоблачно и все же воздух насыщен смутной, тяжкой тревогой, предвестием надвигающейся грозы. Клер не понимала скрытых причин разногласий между отцом и матерью, но знала, что они не ладят друг с другом и что ей не суждено, в отличие от других детей, жить в счастливой и жизнерадостной семье.

Ее сердечная боль и сожаления сделались еще острее с того дня, когда брат отца Шарль Форжо и его дочь Сибилла провели в Сарразаке несколько дней. Тут-то Клер и обнаружила, что родителей и детей могут связывать совсем другие отношения, никак не похожие на те, что она видела в своем доме.

Дядя Шарль, биржевой маклер, жил в Париже. В отличие от старшего брата, он был богат, и Клер нередко слышала, как ее мать спрашивает у отца:

– Почему бы не попросить Шарля о помощи?

– Лучше сдохнуть! – отвечал полковник.

Но вот в 1905 году, с началом каникул, дядя Шарль написал им, что собирается совершить автомобильную поездку вместе с дочерью и хотел бы заехать в Сарразак. Он был вдовцом, и Сибилла, даром что была всего на год старше Клер, сопровождала отца. Невиданный апломб кузины вызвал у Клер испуг и восхищение. Как только голубой лимузин остановился у крыльца, Сибилла начала распоряжаться выгрузкой своих чемоданов с веселой самоуверенностью молодой женщины. В дорожном костюме из клетчатой шотландки и в пальто под цвет костюма, она выглядела как новенькая кукла, только что из коробки. Дядя Шарль, жизнерадостный великан с белокурой бородкой, гордо расписывал свой рекорд:

– Четыреста двадцать километров от Парижа до Сарразака всего за двенадцать часов, старина!.. В среднем со скоростью тридцать пять километров в час.

– Папа гнал как безумный, – сказала Сибилла.

– А ты помолчи, Сиб! Лучше попроси кузину показать тебе твою комнату. А она хорошенькая, твоя кузина, только, кажется, язык проглотила… Как ее зовут-то? Клер? Ах, ну конечно, так же звали нашу бабушку… Клер, Клара, Клариссима… ну, промолвите хоть словечко, мамзель Клерон!

Сибилла взяла за руку Клер, вконец сконфуженную этим непривычным вниманием к своей особе, и увела ее в дом.

– Вот это и есть моя комната? – спросила она. – Какая огромная! А где включается электричество? Что?! Вы до сих пор живете с керосиновыми лампами? Вот это мило! Прямо как в романах «Розовой библиотеки». Вас следовало бы назвать Камиллой или Мадлен… Хотя что я… сама не знаю, почему говорю «вы», – ты ведь моя кузина. Ну, здравствуй, малышка Клер, я рада с тобой познакомиться.

Клер слушала ее с таким изумлением, словно перед ней была говорящая птица, и даже забывала ответить. Она смотрела, как Сибилла вынимает из чемодана свои платья, туалетный несессер.

– Знаешь, это мамин; папа хотел, чтобы я им пользовалась. Скажи, у вас переодеваются к ужину?.. Ты мне напоминаешь Франсуазу, она первая ученица в нашем классе… Иногда я приглашаю ее к нам, но папе она не нравится… Он любит только веселых спортивных девочек… И вообще он такой уморительный, мой папа!

Они спустились в гостиную; Шарль, развалившись в кресле, курил сигару, а полковник, по обыкновению, расхаживал взад-вперед; мадам Фуржо молча вышивала.

– Нет, – говорил Шарль, – нет, бедный мой Рауль, я тебя отнюдь не одобряю. Может быть, твой поступок и благороден, хотя лично я в этом не уверен, но каков результат? Ты остался без гроша, без всякого занятия и сожалеешь о своем полке. Я не говорю, что наши политики симпатичны, но все же это они правят Францией, они всемогущи, и нужно как-то уживаться с ними… Вот я веду финансовые дела многих министров, и это приносит мне большую пользу. Они ведь прекрасно информированы. И я продаю то, что продают они, покупаю то, что покупают они. У меня есть приятель, его зовут Ванекем, он водит дружбу с Рувье.[9] Так вот, поверь мне, тот много чего знает, а мой приятель, уж конечно, слушает его и мотает на ус.

вернуться

9

Морис Рувье (1842–1911) – французский политик и государственный деятель, дважды возглавлял кабинет министров Франции.

5
{"b":"259972","o":1}