После того как мы все убрали, Майк сел в автобус и уехал домой. Он собирался в тот же вечер подойти к отцу и спросить его, не научит ли он нас, как стать богатыми. Майк пообещал сразу же после разговора позвонить, даже если это будет очень поздно.

Телефон зазвонил в половине девятого.

– Ладно, – сказал я, – в следующую субботу. – И положил трубку.

Отец Майка согласился встретиться и поговорить с нами.

И вот субботним утром в половине восьмого я сел в автобус, который шел в бедный квартал города.

Майк и я встретились с его отцом тем утром в восемь часов. Он был занят и работал уже больше часа. Когда я подходил к их простому, небольшому и аккуратному дому, от него в этот момент отъезжал пикап с начальником стройки. Майк встретил меня у входа.

– Папа говорит по телефону и велел нам подождать на заднем крыльце, – сказал он, открывая передо мной дверь.

Я перешагнул через порог и ступил на скрипучий деревянный пол этого старого дома. У входа лежал дешевый половичок. Он закрывал доски пола, стертого бесчисленным количеством ног, прошагавших по нему за долгие годы. Половичок был чистый, но далеко не новый.

Мы вошли в узкий зал, полный ветхой мягкой мебели, которая сегодня считалась бы антиквариатом. На диване сидели две женщины немногим старше моей мамы. Напротив них расположился мужчина в рабочей одежде. На нем были тщательно отглаженные брюки, рубашка цвета хаки и начищенные рабочие ботинки. На вид ему было около сорока пяти лет – на десять больше, чем моему отцу. Все они улыбнулись нам с Майком, когда мы прошли мимо них на кухню, а оттуда – на крыльцо, выходившее на задний двор. Я застенчиво улыбнулся им в ответ.

– Кто это такие? – спросил я.

– Они работают у папы. Мужчина заведует складами, а женщины управляют ресторанами. А в пикапе был человек, который занимается строительством дороги километрах в восьмидесяти отсюда. Второй, который строит дома, уехал еще до тебя.

– И тут всегда так? – удивился я.

– Не всегда, но довольно часто, – ответил Майк, с улыбкой подвигая стул и садясь рядом со мной. – Я спросил его, научит ли он нас делать деньги.

– И что он на это сказал? – осторожно поинтересовался я.

– Сначала он как-то странно на меня посмотрел, а потом сказал, что у него есть для нас предложение.

– Вот как, – откинулся я к стене, качаясь на двух задних ножках стула.

Майк сделал то же самое.

– Ты знаешь, что это за предложение? – спросил я.

– Нет, но мы скоро узнаем.

Вдруг ветхая дверь резко открылась, и на крыльцо стремительно вышел отец Майка. Мы вскочили – не из уважения, а от неожиданности.

– Готовы, ребята? – спросил отец Майка и взял стул, чтобы сесть рядом с нами.

Мы кивнули, отодвигая стулья от стены и размещаясь напротив него.

Это был человек внушительных размеров – больше 180 сантиметров ростом и 90 килограммов весом. Мой отец был выше, весил почти столько же и был старше отца Майка на пять лет. Они были немного похожи, хотя и принадлежали к различным расам. Возможно, дело было в их энергичности.

– Майк говорит, что вы хотите научиться делать деньги. Так, Роберт?

Я тут же кивнул, но с некоторой опаской. За его приветливыми словами и улыбкой чувствовалась большая сила.

– Итак, вот что я могу вам предложить. Я буду учить вас, но не так, как это делают в школе. Я буду учить вас, если вы будете на меня работать. Если вы не будете работать, я не буду вас учить. Я смогу научить вас быстрее, если вы будете работать, а если вы хотите просто сидеть и слушать, как в школе, то я просто зря потрачу свое время. Вот мое предложение. Хотите – соглашайтесь, хотите – нет.

– А можно сначала спросить? – начал я.

– Нет. Хотите – соглашайтесь, хотите – нет. У меня слишком много работы, чтобы тратить время впустую. Если вы не можете быстро принять решение, то все равно не сможете научиться делать деньги. Возможности появляются и исчезают. Если вы умеете быстро принимать решения, это очень хорошо. Вот у вас появилась возможность, которую вы искали. Обучение или начинается, или через десять секунд заканчивается, – сказал папа Майка с насмешливой улыбкой.

– Я согласен, – сказал я.

– Я тоже, – сказал Майк.

– Хорошо, – ответил отец Майка. – Через десять минут тут будет миссис Мартин. После того как я с ней поговорю, вы поедете с ней в мой магазин и можете приступать к работе. Я буду платить вам десять центов в час, и вы будете работать три часа каждую субботу.

– Но у меня сегодня бейсбольный матч, – воскликнул я.

– Хотите – соглашайтесь, хотите – нет, – произнес он уже более строго.

– Согласен, – ответил я, решив работать и учиться, а не играть в бейсбол.

В девять утра того же дня мы начали работать у миссис Мартин. Это была добрая и терпеливая женщина. Она всегда говорила, что мы с Майком напоминаем ей двоих ее сыновей, которые уже выросли и уехали. Правда, несмотря на свою доброту, она считала, что мы должны много работать, и всегда находила для нас дело. Три часа мы снимали консервные банки с полок и перьевым веничком счищали с каждой пыль, а потом аккуратно ставили их на место. Это было ужасно скучно!

Отцу Майка, которого я называю своим богатым папой, принадлежало девять таких маленьких магазинов самообслуживания с большими автостоянками. Здесь люди, проживающие неподалеку, могли купить молоко, хлеб, масло и сигареты.

К сожалению, на Гавайях еще не было кондиционеров, и в магазинах не закрывали двери из-за жары. С обеих сторон двери магазина были широко распахнуты. Каждый раз, когда машина проезжала мимо или останавливалась на стоянке, в помещении начинала клубиться пыль. Это означало, что, пока не появятся кондиционеры, работой мы с Майком будем обеспечены.

Три недели подряд мы приходили к миссис Мартин и работали по три часа. К полудню наша работа завершалась, и она давала нам по три десятицентовые монетки. Да, даже в девять лет в 1956 году тридцать центов не казались большой суммой. Книжка комиксов тогда стоила десять центов, так что обычно я тратил свой заработок на комиксы и отправлялся домой.

К среде четвертой недели я готов был уже все бросить. Я ведь согласился работать только потому, что хотел научиться у отца Майка делать деньги. А теперь я превратился в раба за десять центов в час. К тому же с той первой субботы я ни разу не видел отца Майка.

– Я ухожу, – заявил я Майку в обеденный перерыв. Учиться было скучно, к тому же теперь я лишился любимых суббот. Но особенно меня выводили из себя эти тридцать центов.

Майк улыбнулся.

– Что тут смешного? – с раздражением и отчаянием в голосе спросил я.

– Папа сказал, что так и будет. Он велел встретиться с ним, когда ты будешь готов уйти.

– Что?! – возмущенно воскликнул я. – Он ждал, пока мне это не надоест?

– В общем, да, – ответил Майк. – Папа не такой, как остальные. Он учит не так, как твой отец. Твои родители по большей части читают лекции. А мой папа предпочитает молчать или говорит очень мало. Ты подожди до субботы. Я скажу ему, что ты готов.

– Ты хочешь сказать, что все это было подстроено?

– Не то чтобы подстроено, но типа того. В субботу папа все объяснит.

Я был готов к разговору с отцом Майка. Даже мой настоящий папа негодовал. Мой настоящий отец, которого я называю бедным, считал, что богатый папа нарушает закон о детском труде и на него нужно подать в суд.

Отец посоветовал мне потребовать плату, которую я заслуживаю, – не меньше двадцати пяти центов в час. Он сказал мне, что, если тот не повысит плату, я должен немедленно бросить работу.

– Зачем она вообще тебе сдалась, эта проклятая работа? – с негодованием добавил отец.

В восемь утра в субботу я пришел к дому Майка. Дверь открыл его отец.

– Присядь и подожди в очереди, – сказал он, когда я вошел. Он повернулся и исчез в своем маленьком кабинете рядом со спальней.