Крови тогда пролили очень много. Душа уставшего победителя жаждала отдыха. Тут в самом деле забываешь обо всем. Среди архитекторов парка имя императора значится по праву. Редко где созданное человеком удается столь органично вписать в природный ландшафт.

Софи встает. Вытягивается. Разводит руки. Просто светится от счастья.

— Как же здорово, кажется, ещё чуть-чуть — и взлетишь!

— А ты попробуй! Возьми да прыгни. Вдруг получится.

Софи обернулась.

— Давай вместе.

Марина протягивает руку.

Наперегонки плывут к берегу. Софи первая. Как всегда.

Софи растянулась на песке, раскинув руки. Смотрит в небо, улыбается. Марина плюхнулась на живот. Не любит она яркий солнечный свет.

— Водичка чудесная. Словно волшебная, как новой себя чувствуешь. Почему, интересно, дома так никогда хорошо не было?

— Э-э-э… Наверное, потому, что дома или у Эриды все бассейны с подогревом, а тут натуральный солнечный обогрев.

— Марин…

— Чего?

— В кого ты такая зануда?

— Кто бы говорил…

— Тебе тут нравится?

— Если не считать наличия твоей физиономии, то всё чудесно.

Софи весело смеётся.

— Мне тоже всё тут нравится. Так здорово — никаких одергиваний да глупых нотаций. Гуляй хоть целый день, ложись во сколько хочешь, ешь, что хочешь.

— Можно подумать, тебя не кормили.

— Понимаешь, пробивает её иногда на модные диеты. А я знаешь ли не овца, что бы шпинатиком питаться. Да и яйца с лимонным соком я не люблю.

— Бе-е-е, — Марина скорчила рожицу, — овечка.

— Знаешь ли, мой растущий организм нуждается в большом количестве высококалорийных продуктов. Особенно — качественного колониального шоколада. Впрочем, отечественного производства тоже подойдёт.

— Ничего, учеба начнётся, тебе не до шоколада будет.

— Как раз наоборот, он стимулирует умственную деятельность.

— Было бы чего стимулировать.

Софи не обиделась. Слишком все хорошо вокруг, что бы обижаться.

— Слушай, ты диету Сордара посоветуй, что бы самой шпинатик не лопать!

— Не думала, что он знает слово "диета".

— Он много каких слов знает, в основном, тебе неизвестных.

— Ты про диету давай!

— В общем, не знаю, в каком мирренском журнале он нашел якобы диету Кэрдин.

Софи фыркнула.

— Напрасно смеёшься, там на самом деле было написано, что идеальной фигурой Кэрдин обязана строгому соблюдению этой диеты. И эта диета — чуть ли не главная тайна нашей Безопасности. Её, якобы, даже от императрицы скрывают. Притом тираж журнала, где это напечатано — под миллион экземпляров. Тоже мне тайна.

— Миррены много каких глупостей пишут… Сордар-то тут причём?

— Так в той диете каждому продукту было присвоено определенное количество баллов, шпинатик — десять, яйца — пятнадцать, пирожное — сто пятьдесят. Меню на каждый день — не свыше скольки-то баллов. Ну, так и нашел Сордар в диете два продукта, содержащих ноль баллов. Сказал — надумаю на диету сесть- то только на эту. Водка — ноль баллов, жареное мясо — ноль баллов. И без ограничений.

— Обязательно посоветую. Только переименую как-нибудь.

— Юмор могут не оценить!

— Я не прощу не съеденных шоколадок! И пирожных.

— Смотри, растолстеешь, и вправду на диету придётся садиться.

Софи в ответ показала сестре язык. Марина демонстрирует кулак.

Одна из необъяснимых природных загадок для Марины — как Софи килограммами ухитряется трескать сладкое, оставаясь при этом худенькой и с идеальными зубками. А вот Марине со стоматологами общаться уже приходилось. Бр-р-р! Хотя и сладкого вроде ест немного. И не раскусывает из озорства орехи, как сестренка.

Если у престарелого императора-философа опавшие листья и вызывали меланхолию, то у нынешних обитателей парка обилие листвы вызывает совсем другие эмоции. Листьями можно кидаться, их можно засушить на зиму (зачем — непонятно, но ведь можно), их можно намазать клеем, а потом, хихикая, смотреть, как дворник безуспешно пытается их смести в кучу, а потом столь же безуспешно пытается поймать шутников. Листья приклеивали к стенам и даже потолку в холле. Не говоря уж о том, что листву можно банально жечь.

Вряд ли бы Сордар III, появись он в школе своего имени, обиделся, видя, во что превратили его дворец. Он всемерно заботился о развитии образования. Во многом благодаря ему, термин "неграмотный" остался только в учебниках. Хотя излишне шумные развлечения нынешних учеников любитель тишины и не одобрил бы.

Берет Марины вызывает у многих непреодолимой желание сорвать. Ну, или хоть эмблему открутить. Первый попытавшийся осуществить получил синяк под глазом и разбитый нос. Второй на следующий день пересчитал все ступеньки с третьего на второй этаж. Третий отделался вывихнутой рукой. Маленькую забияку стали побаиваться.

Единственное, чего не могут понять — маленькая забияка может устроить драку под носом Ленн (и похоже, она намеренно драки затевает, когда Ленн поблизости) — и ей ничего не будет. Неужто череп на берете и её напугал?

— Дорогая, не обращайте на неё внимания, — две представительницы Великих домов разговаривают по-старогредски, — она просто умственно неполноценна.

Старогрэдский язык очень сильно отличается от современного. Нынешний грэд книги на древнем языке читать сможет, понимая с пятого на десятое. У разговорного варианта отличий ещё больше. Если человека специально не учили, то разговора на старогрэдском он не поймёт. Древний язык начинают изучать в средней школе, большинству поступивших он неизвестен. Почти все аристократы начинают учить детей древнему языку с самого раннего возраста.

Среди выходцев из аристократических семей популярен вид игры или глупого розыгрыша: стоя рядом с кем-либо, не знающим древнего языка, обсуждать реальные или мнимые недостатки этого человека, не особенно стесняясь в выражениях. А обсуждаемый и не понимает, сколько помоев на него выливают.

Только забывать не надо — внешность и манеры бывают очень обманчивы… Такие безобразные игры Марина не выносит. Решили над ней подшутить — что же, готовьтесь к адекватному ответу.

Марина подходит к ним. Одну вроде знает, и в самом деле из Великого Дома Первого ранга. Имечко — язык сломаешь — Яздункотта; именно из-за непроизносимости и запомнено Мариной.

— Ну-ка повтори, что ты сказала, — на безупречном старогрэдском.

Молчание. О дурном нраве странной девчонки уже наслышаны.

Марина чарующе улыбается, так что видны верхние клыки.

— Слушай сюда, свинообразное головоногое неполного цикла превращения, — дальнейшее переводить весьма сложно. Прошлогодний визит к мирренам весьма обогатил лексикон Марины. "На флоте матом не ругаются, на флоте матом разговаривают". Необычайно юркое их высочество постоянно обнаруживалось в самых неожиданных местах линкора, успев подслушать много чего, не предназначенного для её ушек.

Сначала Марина весьма подробно описала, что думает о Яздункотте и её родне до очень отдаленного колена.

Затем набрала побольше воздуха, и в подробностях стала излагать, что она с Яздункоттой и её роднёй будет делать. Боцман парусного флота, отчитывающий провинившегося матроса с подробным описанием интимных контактов с этим самым матросом, его женой, родней и некоторыми деталями корабельной оснастки, выглядел бы просто невинной девочкой рядом с ругающейся Мариной. Ей не полностью понятно значение некоторых терминов, но остренький язычок и богатая фантазия с успехом заменяют незнание.

Яздункотта с подругой идут то белыми, то красными пятнами, и кажется, напару собираются упасть в обморок. Останавливает осознание, что в чувство их будут приводить с помощью струи из пожарного шланга, весьма некстати уютно свернувшегося на противоположной стене.

Марину похлопали по плечу. Оборачивается. Возле неё стоит высокий старшеклассник. Показывает значок старосты.