Муж заботливо проводил ее к машине и усадил. Багаж заранее был отправлен на корабль.

Когда они наконец добрались до пирса, у которого было пришвартовано судно, их встретили музыка и летающие в воздухе разноцветные кружочки конфетти. Элегантно одетые люди поднимались по сходням. Тут были и пассажиры, и провожающие. Вокруг стояла огромная толпа, и щеки Виктории загорелись от возбуждения. Она жалела лишь о том, что Оливия не видит всего этого. Чарлз заметил, что глаза ее на мгновение снова стали грустными, и понял, о чем думает жена.

– Может, в следующий раз она поедет с нами, – пообещал он, и Виктория улыбнулась, благодарная за такое великодушие.

Их каюта на средней палубе оказалась большой, красивой и, как ни странно, солнечной. Она располагалась около роскошного салона, удивительно походившего на старый английский сад. Они прогулялись по кораблю, и Виктория была поражена элегантностью и роскошью, а также ослепительными туалетами других пассажирок. Она словно очутилась на страницах одного из модных журналов Оливии. Хорошо, что сестра заставила ее взять весь обширный гардероб!

– О, как здесь весело! – по-детски захлопала она в ладоши, и Чарлз невольно обнял жену за плечи. Он и раньше бывал на кораблях и легко переносил плавание, но после трагедии с женой не хотел и близко к ним подходить. Только Виктория сумела уговорить мужа изменить решение.

Они побродили у плавательного бассейна, а потом поднялись на главную палубу, чтобы не пропустить отплытие. Музыка стала почти оглушительной, корабельные рожки пронзительно загудели, и огромное судно медленно отошло от причала. Провожающие махали руками, кричали. Виктория сняла шляпу, и ее волосы мгновенно покрылись кружочками конфетти. Это было обратное путешествие «Аквитании» в родной порт после ее первого рейса в Нью-Йорк, и Чарлз надеялся, что судно окажется удачливее своего собрата «Титаника». Конструкция его была усовершенствована, на борту находилось достаточное количество спасательных шлюпок, но тем не менее Чарлз настороженно хмурился, когда они вернулись в каюту. Из головы не шла Сьюзен.

– Какая она была? – дерзко спросила Виктория, вновь закуривая. Но Чарлз не рассердился. Он хотел, чтобы жена поскорее к нему привыкла.

– Я был бы несправедлив, если бы объявил Сьюзен идеальной женщиной. Но она была самой судьбой предназначена для меня, и я горячо ее любил. И никак не мог свыкнуться с ее смертью. Возможно, теперь, когда мы поженились, все изменится, – с надеждой выдохнул Чарлз, словно не был уверен, что излечился от долгой болезни.

– С вашей стороны это был смелый поступок, – тихо заметила Виктория. – Вы ведь совсем меня не знали.

– Ошибаетесь. Кроме того, нам обоим требовалась помощь в беде.

– Странная причина для брака, не так ли? – вздохнула Виктория, неожиданно захотевшая, чтобы все было по-иному.

Чарлз налил бокал шампанского и протянул жене. Она искренне наслаждалась преимуществами своего нового положения замужней женщины.

– Брак – вообще странная штука. Подумать только, двое соединяются на всю жизнь. Это большой риск, но думаю, дело того стоит, – заметил он, садясь рядом и глядя на жену.

– А если риск не оправдается? – допытывалась Виктория, в упор глядя на мужа. Чарлзу отчего-то стало не по себе, но неприятное чувство быстро рассеялось.

– Риск обязательно оправдается, если очень захотеть, – твердо ответил он. И, посмотрев ей в глаза, задал самый трудный вопрос: – А ты хочешь?

Последовала долгая пауза.

– Н-наверное, – подумав, ответила Виктория. – Вчера я смертельно боялась. Едва не сбежала от алтаря. Но потом стало чуть легче.

– Вполне понятные опасения. Поверь, очень многие могли бы сказать про себя то же самое. Да и меня посещали подобные мысли. Приблизительно с полминуты.

– Мои продолжались немного дольше, – тихо шепнула она.

– А сейчас? – не отставал муж, шагнув ближе и не сводя с нее глаз. Опять эта аура неосознанной чувственности, которой не обладала Оливия и которая сводила его с ума. – Ты по-прежнему хочешь убежать?

Теперь он был совсем рядом. Виктория медленно покачала головой. Она сама еще не знала, чего хочет, но только не этого.

– Корабль недостаточно велик, чтобы скрыться, – хрипловато пробормотал он, ставя на стол бокал, и, не дав ей опомниться, поцеловал.

Виктория на мгновение задохнулась, но тут же ответила на поцелуй – куда раскованнее, чем он ожидал.

Она в точности такая, какой он себе представлял: дикая кобылка, которую так и не удастся укротить. Зато Виктория из тех, кто ни за что не попросит о том, чего он не в силах дать.

Чарлз бережно снял с нее алый жакет и снова обнял. Они опустились на диван в гостиной. Каюта была обставлена более чем роскошно – Чарлз не пожалел средств на свадебное путешествие с красавицей женой.

Виктория нервно закурила, но на этот раз муж отнял папиросу и снова поцеловал жену. Ее губы пахли дымом, но ему было все равно. Все в этой женщине невероятно его возбуждало. Они долго целовались, и казалось, прошла целая вечность, прежде чем он поднял ее и понес в спальню.

К этому времени судно уже вышло в открытое море, но за иллюминаторами по-прежнему вились чайки.

Их никто не тревожил, они были совершенно одни, когда Чарлз снял с Виктории красное платье и небрежно отбросил, восхищаясь ее длинными ногами, узкими бедрами, неправдоподобно тонкой талией и высокой налитой грудью. Она сводила его с ума!

Чарлз принялся поспешно раздеваться и, задернув занавеси, откинул покрывало и лег в постель рядом с женой. Только потом он скинул остальную одежду и снял с Виктории тонкую сорочку. Его бросило в жар, когда он ощутил близость шелковистой плоти, которой так долго жаждал. Он попеременно горел и дрожал в ознобе от невыносимого желания. В его жизни не было места женщинам после смерти Сьюзен. Целых два мучительно долгих года!

Но когда он потянулся к жене, та неожиданно сжалась в комочек и затрепетала.

– Не бойся, – прошептал он, сгорая от потребности войти в это тугое тело. – Обещаю, что не причиню тебе боли.

Но она уже отвернулась и дрожала так сильно, что, даже когда он прижал ее к себе, не смогла успокоиться.

Они долго лежали неподвижно, и лишь какое-то время спустя Чарлз повернул Викторию лицом к себе и заставил поднять на него глаза.

– Я не стану принуждать тебя ни к чему против твоей воли, Виктория. Тебе нечего меня бояться. Я знаю, как тебе трудно приходится.

Он вспомнил свою первую ночь со Сьюзен, такой юной, невинной и застенчивой, куда стеснительнее дерзкой, почти бесстыдной Виктории. Но оказалось, что все это чистое притворство. Ведь ей всего двадцать один. Хотя Чарлз знал о неудачном романе, все равно искренне считал ее невинной. Он на шестнадцать лет старше и должен быть терпеливым, несмотря на все усиливающийся чувственный голод.

– Не могу, – пробормотала она, уткнувшись лицом ему в плечо, вне себя от страха и паники. Она так живо представляла себе чувственные восторги с человеком, которого любила, и муки, перенесенные несколько месяцев спустя. – Не могу сделать это с тобой…

– Тебе не обязательно… сейчас… у нас впереди целая жизнь.

Но Виктория истерически разрыдалась. Как она тосковала без сестры! Оливия поняла бы!

– Прости, – жалко пролепетала она. – Прости… не могу…

– Ш-ш-ш, – шепнул он, укачивая ее, совсем как Джеффри, когда тот ушибался или был чем-то огорчен. Наконец она прижалась к нему и заснула. Чарлз осторожно встал и накинул халат. Не хотел, чтобы она снова испугалась, увидев его голым. Он приказал принести чай и, когда Виктория проснулась, подал ей в постель вместе с пирожными.

– Я не заслужила этого, – расстроенно обронила она, жалея, что не в силах вести себя иначе. Она даже не хотела брать из рук мужа чашку, чувствуя, как обидела его. Но по-настоящему плохо ей стало, когда Чарлз протянул телеграмму:

«Мы любим вас. Доброго пути и счастливого медового месяца. Отец, Оливия, Джеффри».

Тоска по дому с новой силой всколыхнулась в Виктории. Она поднялась и, как испуганная лань, бросилась в ванную. Чарлз пытался не смотреть в ее сторону, но она была так прелестна, что он ничего не мог с собой поделать.