Рассуждая так, Билли не могла увидеть ничего положительного в своем появлении на свет. Разве мир потерял в ее лице какую-то гениальную, талантливую или хоть сколько- нибудь значимую личность? Разве она была для кого-то, кроме семьи (хотя и здесь нужно сделать оговорку, ибо с родителями она никогда после той трагедии не была близка, а сестра…что ж, придется говорить, как есть: сестра ее просто использовала), так вот, разве была она кому-то, кроме семьи, нужна? Разве для кого-то она стала другом, близким человеком, возлюбленной? После смерти родственников у нее остались только сестры, они действительно заботились о ней, но вряд ли они очень горевали бы, если бы никогда не встретились с Билли. У них были семьи, приятели, работа, в конце концов, они любили друг друга, поэтому еще одна несмышленная «сестра» им явно была ни к чему…

Итак, каков же итог?

Нормальная жизнь для семей Дженкинс и Холливелл. И более сильная, яркая девушка. Кристи, а не Билли. Да, Кристи заслуживала эту жизнь гораздо больше, чем ее младшая сестра. Она была первенцом, она должна была стать опорой и радостью для родителей, замечательным человеком, доброй ведьмой.

Почему же?...

Разве это было справедливо? Билли не должна была жить, она не достойна была такого подарка, но ее наградили им, и к чему это привело? Столько горя для других людей, столько смертей и потерь, а она, она сама, разве она довольна этой данной ей жизнью? Разве она имеет ценность для нее? Кристи должна была занять ее место по праву сильной и более достойной .А Кристи мертва, причем убита рукою той, которая по недоразумению получила ее жизнь.

Если бы все можно было бы переиграть, поменять местами…Но теперь уже поздно.

И что остается?

Только чувство вины. Чувство вины и все сильней разгорающееся пламя в сердце.

***

Дженни заметно растерялась, отчего ее щеки запылали, а веснушки проступили еще ярче.

Но, тем не менее, она возмущенно воззрилась на Пайпер.

– Что ты имеешь в виду?

– То, что я не идиотка. О вас больше семи лет не было ни слуху, ни духу, и тут – на тебе! – я вдруг совершенно случайно встречаю Дэна, а потом и тебя. Вы что, за мной следите?

– Пайпер! Что за чушь? Я пришла на практическое занятие. Я ведь говорила, что Леон – мой преподаватель.

– Это я понимаю. Но странное совпадение, что твой мастер-класс случайно оказался моим интервью, ты не находишь?

– Глупости! Я могла оказаться на съемках любого другого шоу. И вообще…

– Но ты оказалась именно здесь. А теперь скажи мне, как ты считаешь, это красиво, когда дядя просит свою племянницу разнюхать о жизни его бывшей?

– Что? Нет! Дэн вовсе не…

Пайпер надавила чуть сильней:

– Значит, он все же просил тебя?

И Дженни сдалась.

– Ладно. Ты права. Он знал, что ты записываешь здесь видео и попросил попасть на занятие к Леону.

– Отлично.

– Пайпер…Поверь, здесь нет никакого злого умысла.

– Конечно. Только я не понимаю, почему Дэн Гордон не может оставить меня в покое. Зачем посылает тебя шпионить?

– Все не так! Ох, если бы ты могла понять…

Пайпер уловила знакомую боль. Боль за близкого человека.

– Хорошо, говори.

– Я сама хотела пообщаться с тобой. И я ничего не выпытывала, правда. Просто Дэн…он был так счастлив, когда встретил тебя, прожужжал мне все уши, собирался на ужин…А когда…ты отказалась…

У Пайпер легонько сжалось сердце. Она любила Дэна и была благодарна ему за каждый день, проведенный вместе. Это была, в конце концов, совершенно особая страница ее жизни. И пусть ничего не вышло, Дэн для нее всегда оставался дорогим человеком. И теперь…

– Дженни…Разве он…?

Все выплыло наружу в бурном потоке слов:

– Ох, Пайпер, вы были такой красивой парой, ну почему вы расстались? Я обожала тебя и с радостью назвала бы тетей! Разве ты не любила Дэна?

Говорить об этом с Дженни сейчас было верхом неловкости, но ей придется быть честной.

– Любила. Конечно, любила. Но иногда...дорогая, это сложно…Иногда этого недостаточно. В итоге мы расстались друзьями, а я теперь счастлива с мужем и детьми. Дэн отличный парень, я и сейчас вспоминаю о нем с улыбкой, сотня женщин была бы счастлива стать его половинкой…Он обязательно найдет свою единственную, если уже не нашел.

– Не знаю…Я уже сильно сомневаюсь в этом. Прошло столько лет, и дядя встречался с разными девушками, некоторые мне нравились, я порой была уверена, что все выгорит. Но он все еще один. Дамы были разные, но, знаешь, мне казалось, что все они в чем-то похожи. Пожалуй, все они чем-то напоминали тебя.

Пайпер до боли закусила губу. Она не решалась поднять глаза, чувствуя свою вину. Теперь весь ее обличительный пыл утих, и разговор стал ей неприятен. Ее многострадальное сердце сочувствовало бывшему возлюбленному, но что она могла поделать?

– Наверное, для него ты и была единственной. На свете все еще есть однолюбы. И теперь он повсюду ищет тебя, хотя сам этого не понимает. Он просил меня поговорить с тобой только потому, что любая весточка о тебе будет для него большим счастьем. Дэн всего лишь хочет узнать, как поживает женщина, которую он любил.

– Что ты хочешь от меня, Дженни? – подняла голову Пайпер, распаляясь. – Чтобы я бросила семью и сбежала с ним в Мексику? Или Дэн хочет просто быть моим любовником?

Она тут же устыдилась своих слов, но девушка напротив лишь вскинула бровь.

– Нет. Конечно, гнет. Он лишь хочет узнать, почему ты отменила ужин. Ты не желаешь его видеть? Презираешь? Я-то лично думаю, что это все из-за Лео.

Услышав любимое имя, Пайпер вздохнула. А девчушка-то прозорлива! Что ж, она все скажет.

– Да, Лео действительно не хотел этого.

– И ты пошла у него на поводу? Вот так легко отказалась? Ведь ты наверняка хотела увидеться со старым другом, как ты его называешь. Тогда ты была очень приветлива. Да и теперь я вижу это на твоем лице.

– Мне пришлось делать выбор. Ты тоже научишься, Дженни. Научишься думать за двоих. Я могла исполнить эту маленькую прихоть, которая, в сущности, ничего все равно не дает. И обидеть мужа. Или отказаться и сохранить гармонию. Вот и все.

– Ты очень любишь его, да? – глухо спросила Дженни.

– О да. Но, поверь мне, это не так уж просто. Любить кого-нибудь.

– Да, наверное. Послушай.Я понимаю, как все это выглядит со стороны. Но я…Я вижу, что ему тяжело. А дядя…Дэн, он единственный родной человек у меня. Но если все так, то ему остается лишь порадоваться за тебя.