Изабелла встретила нас с равнодушным легкомыслием, которое мне казалось тщательно отрепетированным. Когда отчим начал расспрашивать нас о том, как мы доехали, моя новоявленная сестра заохала увидя бабочку и устремилась за ней. Что ещё я могла подумать, кроме того, что это заранее продуманная тактика действия? Вовремя ужина, Изабелла начала кормить пса со своей тарелки, чем чуть не довела до обморока мою матушку.
Первые два месяца мы пытались наладить отношения внутри семьи, одновременно обустраивая дом и сад вокруг, которые были в ужасном состоянии. Я брюзжала по этому поводу, втолковывая матери, что на ней женились из меркантильных интересов, а она отмахивалась в ответ, находя оправдание всему происходящему. Но потом нам уже было не до этого. Мой отчим слёг. Бросив все дела, матушка окружила его своим вниманием и заботой, что ему, впрочем, не помогло. Недолго помучившись, он отправился в мир иной, предварительно взяв с жены клятву, что она позаботится о его дочери. А вот уже позже стало понятно, что мои подозрения были-таки небеспочвенны. Оказалось, барон знал, что ему недолго осталось, это сподвигнуло его на поиски жены, молодой и состоятельной, на плечи которой должна была лечь забота о ненаглядном дитятке.
Но тогда же я поняла ещё кое-что. Во время болезни отца, Изабелла слонялась по дому, словно потерянный ребёнок. Напуганная и одинокая, она искала человека, к которому могла бы приткнуться. Матушка была занята больным, слуги не собирались взваливать на себя заботу о девочке...
Как-то ночью, проходя мимо её комнаты, я услышала всхлипы. Постучав и не дожидаясь ответа, вошла. В спальне было темно - тусклая луна давала мало света. Но достаточно, чтобы разглядеть на полу у кровати, Изабеллу, которая плакала, утирая глаза рукавом.
- Изабелла, что случилось? - спросила я, подходя к ней.
- Папе очень плохо, - констатировала девочка. - Он умрёт?
Я опешила. И устыдилась. За время своего пребывания здесь, я так накрутила себя, что перестала обращать внимания на очевидные вещи. Как бы Изабелла не относилась к нам, отца-то она любила. И он действительно умирал. Девочка вот-вот потеряет единственного родного человека, а я прогрязла в каких-то своих претензиях, недовольстве...
Опустившись рядом с Изабеллой на пол, крепко обняла её.
- Всё будет хорошо, сестрёнка, - сказала я, понимая, что отныне нужно постараться, чтобы так оно и было.
Познакомившись со сводной сестрой поближе, выяснила, что там, где я видела коварные интриги, имели место лишь бесхитростность и наивность. Оказалось, что Изабелла живёт в своём обособленном мире, в котором она общалась с животными и растениями. Она очень добрая и отзывчивая, но все же люди как-то мало вписываются в её окружение. Отец Изабеллы понимал, что она не приспособлена к самостоятельной жизни, поэтому и поручил её заботам моей матери.
Вот и заботимся. Уже три года.
Поднявшись к себе в комнату, я увидела приготовленную для меня ванну. Не дожидаясь Сюзанны, разделась и опустилась в тёплую воду. Сегодня мы отправлялись на приём и нужно было подготовиться. Поскольку Изабелла наказана и никуда не поедет, возможно, даже удастся расслабиться и развлечься. Наплескавшись в ванне, я вылезла и, закутавшись в простыню, прилегла на кровать. Время до вечера ещё есть, нужно отдохнуть.
А под окном слышалось недовольное ворчание Жака, который спасал чудом уцелевшие цветы, отмахиваясь при этом от Изабеллы и её неуклюжих попыток помочь.
***
Сюзанна закончила укладывать мои волосы. Она, как всегда, не подвела. Мои иссиня-чёрные кудри были перевиты ниткой жемчуга и высоко забраны, а один локон изящно скользнул на плечо, привлекая внимание к тонкой шее. Я надела жемчужные серьги и золотую цепочку с кулоном в виде сердечка. Не стала увешивать себя драгоценностями - достаточно моих зелёных глаз, сверкающих как изумруды. Платье из плотного шёлка цвета сирени и такого же цвета башмачки - скромно и со вкусом. Последних штрих - духи с лёгким ароматов весенних цветов и я готова.
В карете, сев напротив матушки, я заметила, как меж её светлых бровей залегла морщинка. Мне было жаль, что такая молодая и красивая женщина так и не испытала счастья в своей жизни. Ей было шестнадцать, когда родители выдали её замуж за купца, которому было шестьдесят три. Обнищавшие мелкие дворяне, они посчитали этот брак удачной сделкой. По крайней мере, их дочь выбралась из той бедности, в которой прозябали они сами. Через год после свадьбы родилась я. А ещё через год мой отец умер, что, кстати, было довольно предсказуемым. Матушка стала молодой и обеспеченной вдовой. Нет, ничего заоблачного, просто доля на торговом судне давала нам возможность жить, не зная забот. Моя мать оказалась достаточной умной, чтобы суметь самой вести дела. Она брала меня с собой, когда приходили известия, что корабли входят в порт. Я с детства наблюдала за ней, и многому научилась. Правда, ни она, ни я не считали, что это может мне пригодиться. Пока со мной не приключился несчастный случай...
Я смотрела на матушку с нежностью. Бордовое платье, отделанное кружевами, оттеняло её чудесную кожу цвета сливок. Мягкие завитушки пепельных волос обрамляли лицо, делая её моложе. Выразительные зеленовато-серые глаза светились умом, но было в них что-то ещё ... Какая-то наивность, вера в некое чудо, ожидание чего-то волшебного... Словно нет за спиной двух браков. Словно не воспитывает она одна двух взрослых дочерей. Словно не ведёт свои дела как заправский купец. Словно ей не тридцать шесть, а лишь семнадцать. Когда мы появляемся вместе люди думают что мы... Нет, не сёстры, для этого мы слишком разные. Они думают, что мы подруги. Иногда я жалела, что унаследовала черты своего отца, а не её.
Коснувшись её стиснутых рук, я мягко сказала:
- Не нужно так переживать, всё будет хорошо.
Она тяжело вздохнула, оторвавшись от своих раздумий:
- Я не знаю, что мне делать. Вдруг люди догадаются.
- Боюсь, что они скорее решат, что ты злая мачеха, - сухо предрекла я. На что матушка ответила:
- Я бы предпочла это, чем допустить, что кто-то узнает правду. Выдать бы её поскорее замуж, - с отчаянием в голосе прошептала она.
- Всё очень просто, - деловито сказала я. - Назначь за ней хорошее приданное. Женихи в очередь выстроятся.
Матушка упрямо покачала головой:
- Только после тебя. Дела идут неплохо, я сумею скопить для неё приличную сумму, но лишь когда пристрою тебя.
Теперь уже я тяжело вздохнула. Боюсь, что я не смогу объяснить матушке, что не собираюсь замуж. Мне было девятнадцать, и я не могла дождаться, когда исполниться двадцать, чтобы из засидевшейся девицы превратиться, в глазах окружающих, в старую деву. Официально. Это поумерило бы матримониальные планы матушки в отношении меня. Тогда я смогла бы аккуратно подвести её к мысли, что сама собираюсь вести дела, пустив в оборот свою часть наследства. Имея деньги, завести себе мужчину для утех не составит труда. И это уж куда лучше, чем выходить замуж, давая власть над собой человеку, который неизвестно как ею распорядится. Конечно, я даже не заикалась об этих своих мыслях. Матушку бы удар хватил.
