Аннотация: Ещё одна версия известной сказки Шарля Перро.

Лето вытащило из сундука свой последний наряд. Отделанный богатой позолотой желтеющей листвы, он ещё радовал своими роскошными оттенками поздних цветов. Величественные розы, меланхоличные хризантемы, упрямые бархатцы - они всё ещё дерзко пылали своими соцветиями. Но в воздухе уже разливалось предчувствие. Увядающая флора замирала в ожидании. Зелёный мир словно пытался уснуть, прежде чем его коснутся холодные щупальца приближающейся Зимы. Это вселяло в сердце тоску. Хотелось крикнуть: "Постой, не уходи!". Лето смотрело с легкой укоризной, напоминая, что оставляет нас не с пустыми руками. И действительно. В отличие от ветреницы-Весны, что капризной девицей ускользнула в дымке ароматов первоцветов, знойное Лето щедрой рукой разбросала свои дары. Дары, что большей частью были заботливо упрятаны в погребах. Иные же оставались на полях и огородах - дозревать.

Я сидела в саду, на лавочке, подставив лицо солнцу. Как дряхлая старушка, пыталась напитаться живительными лучами, чтобы в промозглые дождливые осенние дни эти крупинки тепла помогли мне не замёрзнуть. Наверное, никто так не будет тосковать о лете, как я. Я бы даже сказала - болезненно тосковать. Для меня это время года значило многое, и если бы я могла себе это позволить, отправилась бы туда, где круглый год светит солнце. Мечты, мечты! Но именно они позволяли мне продержаться в холода и дотянуть до благословенного лета.

Я лениво наблюдала как пчёлы, собирая свой последний урожай, проворно перебираются с одного цветка на другой. Армада муравьёв суетливо тащила в муравейник всё, до чего могла добраться. Почувствовала себя частью этого мира: я с той же скаредностью запасалась последними подношениями сезона.

Идиллию моего единения с природой нарушил скрип. Оглянувшись, я увидела, как из коровника выскользнула фигурка в бледно-лиловом платье.

- Ой, Адель, ты его видела?! Он такой хорошенький! А глаза огромные! А ресницы длинные!

Первая мысль, которая пришла мне в голову была: "Опять перепачкалась!", вторая - "Дверь!"

- Дверь! Изабелла, закрой дверь! - крикнула я.

Как и следовало ожидать, Изабелла лишь озадаченно заморгала, а в это время из низкого бревенчатого хлева выскочил некто. Он замер ненадолго, словно осмысливая произошедшее. А потом, сверкнув своими "глазами огромными" из-под "ресниц длинных", рванул со всех своих четырёх ног.

Что тут началось!

Трёхмесячный теленок, которым так восхищалась Изабелла, вырвавшись на свободу, в одночасье превратил цветущий сад в поле боя. Он носился, дрыгая ногами, отчего в воздух взлетали сломанные цветы и комья земли. На суматошные крики Жака прибежали Матильда и Сюзанна. Втроём они пытались изловить эту фурию, скакавшую, словно дикий необъезженный жеребец.

Понимая, что от меня пользы никакой, я держалась в сторонке. Правда, при этом удерживала рядом с собой Изабеллу, которая могла, при случае, добавить хлопот.

Сколько длился этот инцидент, не знаю. Скажу только, что заарканить это копытное чудовище, смогли только когда он сам немного притомился. Арест нарушителя был в самом разгаре, когда на сцене появилось новое действующее лицо. Моя матушка. От увиденного она пришла в такой ужас, что некоторое время ничего не могла выговорить. Лишь слегка побледнев, переводила взгляд с одного на другого.

Жак потащил иногда упирающегося теленка за веревку, которую набросил ему на шею, следом шла Сюзанна, добросовестно огревавшая животное хворостиной. Добравшись таким образом до хлева, "арестанта" водворили на место.

- Что здесь произошло? - придя в себя, спросила матушка. - Кто его выпустил?

- Попробуйте-ка угадать, - съязвила Матильда, колыхнув необъятной грудью.

Кухарка величаво возвышалась над растоптанными цветами, словно гладиатор-победитель среди поверженных врагов.

Вернувшийся Жак обессилено опустился на колени прямо посреди изрытого копытами цветника. Старый садовник расплакался, глядя, во что превратился его прекрасный розарий. От этого зрелища все опешили. Сюзанна засопела носом, тоже готовая расплакаться, а Матильда, в кои-то веки, удержала свой острый язычок. Зрелище и в самом деле удручало. Мне было очень жалко Жака, эти розы были его гордостью. Стоявшая рядом Изабелла, всхлипнув, пробормотала:

- Простите. Я нечаянно.

Матушка оправилась первой.

- Никакого прощения, - строго сказала она. - Тебя сотню раз предупреждали, чтобы ты запирала дверь. И насколько я помню, тебе вообще было запрещено ходить в коровник.

Во время этой речи Изабелла покаянно утирала слёзы. Но матушка была неумолима.

- Ты наказана. Не появляйся в доме, пока не приведёшь тут всё в порядок. Будешь делать всё, что скажет Жак. Кушать будешь то же, что и он...

Продолжение слушать я не стала и отправилась в дом. Повторяться и указывать на то, что это не поможет - не сочла нужным. Моя мать была довольно упрямой. Она решила перевоспитать Изабеллу, заставляя её исправлять всё, что она натворила. Я уже не раз и не два убеждала матушку в бесполезности этого метода. И как всегда - она оказалась глуха к моим доводам. Как и тогда, когда я отговаривала её не торопиться выходить замуж. Все почему-то вообразили, что с моей стороны это ревность. Хотя я просто не могла понять ту поспешность, с которой приехавший в наш городок мелкий барон уговаривал её выйти за него. Его натиск оказался очень продуктивным: через три недели ухаживаний, матушка приняла его предложение. А спустя ещё неделю, несмотря на мои уговоры подождать, они сочетались браком. Через несколько дней мой отчим отправился к себе домой, сообщив, что будет ждать нашего скорейшего приезда. Мы с матушкой, закончив свои дела, отправились следом. Прибыли мы в маленький городок, сильно отличавшийся от моего родного - приморского. Когда подъехали к дому, я получила первые подтверждения тому, что отчим женился на матери из-за денег. Наше новое жилище оказалось довольно скромным и запущенным, но, кажется, на это обратила внимание только я. В довольно тёмном холле нас встречал мой новоявленный папаша и... девочка-подросток. Как оказалось, это была его дочь. О которой он ни словом не заикнулся пока гостил в нашем городке. Я посмотрела на матушку как бы говоря: "А я предупреждала". Но та только слегка пожав плечами, устремилась к мужу. Началось знакомство между членами семьи. Глядя на двенадцатилетнюю девчушку, одетую в розовое платьице с оборочками, я подумала, что вряд ли выйду замуж раньше неё. Она была невероятно хорошенькой. Но вела себя ужасно. Естественно мы решили, что таким образом она протестует против нашего появления в своей жизни.