Литмир - Электронная Библиотека

Для человека, который целый день ездил по городу и решал огромное количество вопросов, Поли умудрялся ограничивать личное общение весьма узким кругом доверенных лиц, не более шести. Если, например, возникали какие-то сложности с подпольной лотереей, спор выносился на рассмотрение Стива Де Паскуале, который управлял этим бизнесом от имени Пола. На следующее утро Поли встречался со Стивом, выслушивал, в чём проблема, и давал тому инструкции, как её решать. При этом большую часть времени Поли просто молча слушал, что говорит Стив, потому что Стив реально разбирался в этом деле лучше своего босса. Потом Пол принимал решение, что делать. Если возникали разногласия из-за азартных игр, он обсуждал их со своим братом Малышом. Профсоюзные проблемы он решал с разными профсоюзными боссами, в зависимости от обстоятельств. Всё приводилось к наименьшему общему знаменателю. Решалось в разговорах один на один. Поли не верил в коллективные совещания. Он не хотел, чтобы кто-то посторонний слышал, что он говорит, и ещё меньше – чтобы слышали, что говорят ему.

Подчинённые подчинённых Поли были очень разными людьми – от прожжённых жуликов до легальных бизнесменов. Но все они понимали законы улицы. Делали дела. Подмазывали где надо, чтобы колёсики крутились. А Поли держал всё это в голове. У него не было секретаря. Он не вёл никаких записей. Никогда ничего не записывал и никому не звонил, разве что из уличного автомата, да и то лишь для того, чтобы назначить встречу. От Поли зависели заработки сотен людей, но он никогда не платил им ни цента. Те, кто работал на Поли, должны были сами добывать себе денежки. Он давал им лишь одно: защиту от других, таких же ушлых, как они. В этом и была суть бизнеса. То, чего никак не могли понять парни из ФБР, – Поли и его организация обеспечивали защиту тем, кто не мог пойти в полицию. Они были чем-то вроде полицейского участка для умников. Предположим, у меня есть товар на полста тысяч баксов из угнанного грузовика, однако, когда я доставляю его перекупщику, меня вместо оплаты просто кидают. И что мне делать? Идти к копам? Это вряд ли. Перестрелять виновных? Я угонщик, а не ковбой. Нет. Единственный способ гарантировать, что меня никто не кинет, – договориться с мафиози вроде Поли. С посвящённым. Членом криминальной семьи. Боевиком. Тогда, если кто-то поимел тебя – он поимел и Поли, а это уже финиш. «Пока-пока…» – они мертвы, а дважды краденный товар забит им в глотки и кое-куда ещё. Конечно, если те, кто тебя кинул, связаны с другими умниками, могли возникнуть определённые сложности. Тогда их и твои умники забивали стрелку и решали вопрос. Обычно дело кончалось тем, что они делили весь краденый товар между собой, а тебя и твоего обидчика отсылали по домам не солоно хлебавши. Попробуй возмутиться – и ты труп.

Ещё одним преимуществом работы под покровительством парней вроде Поли были прикормленные ими копы. Умники башляли копам так давно, что, наверное, оплатили колледжи большему количеству детей полицейских, чем кто-либо ещё в мире. Нечто вроде стипендии от умников. Поли или Малыш, который обычно занимался такими делами для брата, прикармливали копов с момента начала службы, когда те были ещё новичками-патрульными. Со временем эти полицейские достигали высоких должностей, а Малыш продолжал им помогать. Когда им требовался совет по конкретному делу, когда им была нужна информация, Малыш давал и то и другое. Но это была улица с двусторонним движением. Принимая взятки от Малыша, они знали, что это безопасно. Между грязными копами и умниками возникало доверие. Аналогично это работало и со всеми остальными. Политики – не все, но многие, – тоже порой нуждались в помощи. Они, когда было нужно, получали офисы, автобусы с громкоговорящими системами, рядовых членов профсоюза для подписания петиций, юристов для надзора за выборами – и всё это бесплатно. Думаете, эти политики не были благодарны? Думаете, не понимали, кто их настоящие друзья? Причём, заметьте, всё это не было делом рук самого Пола Варио. Очень немногие политики вообще когда-либо встречались с ним. Нет, сэр. Всё, что нужно, устраивали дружественные Полу бизнесмены. Задолжавшие Полу юристы. Строители, боссы транспортных компаний, профсоюзные лидеры, мясники, бухгалтеры, подрядчики муниципалитета – уважаемые и законопослушные граждане. Но за их спинами всегда стояли люди вроде Поли, ожидая свою плату.

Я был рядовым бойцом организации, но даже я жил очень хорошо. Делал всё, что хотел. Крал и мошенничал с двух рук. Возил нелегальные сигареты, давал деньги в рост, принимал ставки и отправлял краденые тачки на Гаити. Тадди платил мне по паре косарей за поджоги супермаркетов и ресторанов. Потом он и владельцы делили страховые премии. Я научился катать горючие «колбаски» из сухого спирта и туалетной бумаги и совать их в перекрытия. Такую штуку легко запалить от спички, но, если имеешь дело с бензином или керосином, спичками пользоваться опасно из-за паров. Лучше сунуть горящую сигарету в коробок спичек – когда она догорает, спички вспыхивают и поджигают здание. Ты к этому моменту уже давно смотался.

Я многих доставал. Постоянно встревал в свары. Мне было плевать. За мной стояли десять или двенадцать бойцов. Мы отправлялись в ресторан в Рокавей, Файф-Таунс или другом богатом пригороде и кутили вволю. Заведение выбирали так или иначе уже связанное с мафией. Или в нём работал букмекер, или сам владелец давал деньги в рост, или из подвала приторговывали краденым. Я хочу сказать, что это не были забегаловки для старушек типа «Шрафтс». Это были дорогущие рестораны со стенами, обитыми красным шёлком, и коврами во весь пол – «ковровые места», как мы их называли, – где хозяин вбухал в интерьер приличные денежки. С девочками для услуг и нелегальными азартными играми. Владельцы или менеджеры обычно уже знали, кто мы такие. Мы тратили бабло. Развлекались на всю катушку. Подписывали какие угодно счета, включая щедрые чаевые официантам. Почему бы и нет? Мы швырялись деньгами. Тратили за вечер больше, чем целый конгресс стоматологов вместе с их жёнами за неделю.

Наконец, пару недель спустя, когда счета достигали уже нескольких тысяч, приходил владелец. Он пытался вести себя прилично. Разговаривать вежливо. Невзирая на это, мы тут же устраивали бучу. «Ах ты, козёл! – начинал орать кто-нибудь из нас. – После всего, что мы тут потратили, ты смеешь оскорблять меня в присутствии друзей? Называть меня неплатёжеспособным? Тебе конец, ты труп. Жалкий ублюдок…» – И так далее, и тому подобное. Ты орёшь на него, швыряешься бокалами или тарелками и вообще делаешь вид, будто ты в ярости. То есть хотя в глубине души и понимаешь, что ведёшь себя, как кусок дерьма, всё равно распаляешься так, словно возмущён и готов порвать негодяя на куски. Потом тебя кто-нибудь начинает успокаивать, но ты продолжаешь кричать, что надо-де переломать ему ноги.

Тут у парня возникает проблема. Он знает, кто мы. Он знает, что мы действительно можем переломать ему ноги, и никто не вступится. Он не может пойти к копам, потому что у него самого рыльце в пушку и он знает, что копы растрясут его на ещё большую сумму, чем он им уже платит. Вдобавок ему известно, что копы у нас на зарплате. Если он начнёт слишком сильно шуметь, его бизнесу конец. У него не остаётся иного выхода, кроме как пойти с жалобой к Поли. Ну, может, не к самому Поли, а к тому, с кем Поли станет разговаривать. К Фрэнки Макароннику. Стиву Де Паскуале. Бруно Фаччоло.

Если у ресторатора были достаточно хорошие связи, он наконец получал аудиенцию у Поли. Поли был само понимание. Он сочувствовал. Он сетовал, что не знает, как нас обуздать. Обзывал нас чокнутыми сопляками. Объяснял, что не раз вразумлял нас, но мы и слушать не хотим. Что у него из-за нас куча проблем. Что мы весь город поставили на уши. Обычно в этот момент ресторатор начинал понимать, что за избавление от нас придётся что-то заплатить. И так, слово за слово, Поли вскоре договаривался об оплате, пару сотен в неделю или около того, в зависимости от обстоятельств. Плюс забыть про наш счёт. Дело шло как по маслу.

13
{"b":"259553","o":1}