Литмир - Электронная Библиотека

Поли смилостивился и согласился избавить его от нас. Вначале я думал, что он пожалел Бобби Сколу, но вскоре понял, что дело было в другом. За один день Поли превратил нас из каменщиков в служащих изысканного ресторана «Азоры» с фасадом из белого искусственного мрамора. Он располагался рядом с отелем «Лидо Бич», в Рокавей, примерно в часе езды от центра. В те времена ресторан этот считался лучшим в городе местом, куда приезжали пообедать бизнесмены и профсоюзные боссы, в основном из швейной или строительной индустрии. Один звонок от Поли, и Ленни стал барменом – а ведь ему по возрасту нельзя было даже посещать бары, не говоря уже о том, чтобы там работать, – мне же выдали смокинг и сделали метрдотелем: двадцатилетнего парня, который ни черта в этом не понимал.

В то время «Азоры» неофициально принадлежали Томасу Луккезе, боссу всей криминальной семьи. Каждый вечер перед тем, как отправиться домой, он заходил в свой ресторан, именно поэтому Поли и пристроил туда Ленни. Вовсе не из-за Бобби Сколы и его профсоюзных проблем. Он хотел, чтобы Ленни познакомился с боссом. И вскоре Луккезе нас полюбил. Мы угождали ему как могли. Он ещё только входил в дверь, а его коктейль уже смешивали. Его бокалы так старательно протирали, что Ленни пару раз просто ломал их от усердия. Любимое место Луккезе за барной стойкой всегда было свободно и надраено до блеска. Нам было плевать, даже если в ресторан набивалось две сотни посетителей – все они ждали, пока обслужат Луккезе. Очень немногие знали, кто он такой, но это не имело значения. Мы-то знали. Он был боссом. В газетах его называли Гаэтано Луккезе Трёхпалый Браун, но никто к нему так не обращался. На улицах он был известен просто как Томми Браун. Ему было тогда за шестьдесят, и он всегда приходил один. Водитель обычно ожидал на улице.

Томми Браун был боссом Швейного квартала на Манхэттене. Контролировал аэропорты. Джонни Дио, отвечавший за шантаж профсоюзов в аэропортах Кеннеди и Ла Гуардия, работал на него. Он подмял под себя весь город. Окружных партийных лидеров. Судей. Его сына приняли в Вест-Пойнт по рекомендации конгрессмена от Гарлема Вито Маркантонио, а его дочь закончила престижный колледж Вассар. Позже она вышла замуж за сына Карло Гамбино. Сотни миллионеров и воротил швейной индустрии были готовы целый час ехать в «Азоры» лишь ради шанса встретить Томми и поцеловать его зад. Это давало им повод кивнуть ему или сказать: «Привет!» А когда эти богатеи видели, что я спокойно разговариваю с Томми, они начинали лизать задницу и мне. Становились очень услужливыми. Лебезили, улыбались, давали мне свои визитки и говорили, что, если мне понадобится шубка для дамы, или сумочка, или пальто, или платье, всё что угодно – достаточно лишь позвонить. Совали мне в руки сложенные новенькие двадцатки или полусотенные, хрустящие и такие острые на сгибах, что я опасался порезать ладони. Вот каков был Томми Браун. Без всяких усилий он мог заставить самых жадных акул модного бизнеса запросто отдать деньги незнакомому человеку.

Мы начали работать в «Азорах» в середине мая. Жили в квартире через улицу. Поначалу поселились было в доме Поли в Айленд-парк, примерно в четверти часа езды от ресторана, но в собственной квартире оказалось куда веселее. «Азоры» были в нашем распоряжении. Ресторан закрывался в десять вечера, а ночью начинал работать бассейн. Мы приглашали друзей и ели-пили совершенно бесплатно. «Азоры» стали нашим частным клубом. Там я впервые попробовал «красивую жизнь». Никогда прежде не лопал столько салатов с креветками. После работы мы отправлялись по кабакам. Я увидел, как живут богатеи. Каждый день наблюдал за обитателями богатых пригородов, вроде Лоуренса или Седархёрста, видел бизнесменов и спецов с кучей бабла; их жён, выглядевших как актриса Моника ван Вурен; их дома размером с целый отель, занявшие весь южный берег; их моторные яхты размером не меньше моего собственного дома, пришвартованные прямо на заднем дворе, которым им служил весь чёртов Атлантический океан.

Официальным владельцем и управляющим «Азор» был Томми Мортон. Парни вроде него работали подставными лицами для умников, которые не хотели видеть собственные имена на всяких документах типа алкогольных лицензий. Порой подставные вкладывали в заведения и свои собственные средства, а умники исполняли в этих предприятиях роль негласных партнёров. Мортон, например, дружил с Поли. Знал кучу разного народа. Представлял, наверное, интересы многих умников. Но за это он должен был им платить каждую неделю определённую сумму, и их не волновало, хорошо или плохо идёт бизнес. Такова цена партнёрства с мафией. Они хотели получать свои бабки независимо ни от чего. Проблемы с бизнесом? Плевать, плати мне. Приключился пожар? Плевать, плати мне. В заведение ударила молния или в зале разразилась Третья мировая? Плевать, плати мне.

Иными словами, Томми Мортон получал свои деньги только после того, как умники снимут сливки и заберут то, что им причитается. Вот почему Мортон до печёнок ненавидел меня и Ленни. Во-первых, ему не нравилось, что пара юных наглецов мешает ему нормально вести бизнес. Он платил нам по две сотни в неделю, а мог бы нанять на эти деньги нормальных бармена и метрдотеля. А во-вторых, мы просто внаглую его обкрадывали. Всё, что мы присваивали или разбазаривали, оплачивалось из его кармана. Я знаю, что мы бесили его неимоверно, но он ничего не мог с нами поделать.

К концу лета мы заскучали. Приближался День труда. Хлопотный для работников ресторанов длинный уикенд. Мы решили уволиться. Луккезе не появлялся уже около месяца. Все были в отпусках, кроме нас. Мы знали, что увольнение нашему будущему не повредит. Луккезе уже намекнул, что осенью устроит нас кое-куда в Швейном квартале.

К несчастью, на Томми Мортона работал тот немецкий шеф-повар. Это казалось невероятным, но он, кажется, ненавидел нас даже больше, чем сам Мортон. Каждую ночь пытался кормить нас рисом с курицей, словно обычных работников. Наверное, почувствовал или где-то услышал, что Томми нас терпеть не может, и решил затянуть гайки. Наконец, в четверг, как раз перед Днём труда, мы опоздали на работу. Стоило нам войти, шеф принялся ругаться и орать. Прямо в зале ресторана. Жалкий ублюдок. Вокруг был народ. Ранние посетители. Я взбесился. Почувствовал себя оскорблённым. Как такое стерпеть? Я бросился на него и схватил за горло. Потом подоспел Ленни, и мы взяли шефа за руки, за ноги. Отволокли на кухню и стали запихивать в духовку. В ней было градусов, наверное, четыреста пятьдесят. Вряд ли нам удалось бы его засунуть туда, но он не был в этом уверен. Он орал, дёргался и извивался, пока мы не отпустили его. Едва коснувшись пола, он вскочил и рванул прочь. Выбежал из ресторана. И больше не возвращался. Мы с Ленни поступили так же.

Поли был в ярости. Томми Мортон ему наверняка наябедничал. Поли повёл себя так, словно мы опозорили его перед Луккезе. Он до того разозлился, что заставил меня сжечь автомобиль Ленни. Это был жёлтый кабриолет «Бонневилль» 1965 года. Ленни любил эту машину, но Поли заставил меня её сжечь. Приказал уничтожить машину собственного сына. Тадди отогнал её в «дыру». Дырой мы называли свалку автохлама в Озон-парк, принадлежавшую Джерри Азаро и его сыну Винсенту. Они работали на семью Бонанно. Потом Поли схватил меня за плечи и сказал: «Иди и сожги машину». Я чуть не рехнулся. Он же сам подарил Ленни этот автомобиль! Под взглядами Поли и Тадди, сидевших в машине Варио, я вылил в кабриолет литра два бензина и бросил спичку. Потом смотрел, как тачка сгорает дотла.

Лето кончилось, но я был уже занят миллионом разных других дел. Дня не проходило, чтобы кто-нибудь не явился с новой темой. Одна девчонка из нашего квартала устроилась на работу в компанию по обработке платежей с кредиток «Мастер Чардж». Она таскала нам из офиса инструкции по безопасности и проверке платежеспособности. Поначалу мы покупали кучу кредиток у парней с почты, которые продавали их вместо того, чтобы рассылать адресатам, но компании быстро просекли это дело и стали направлять клиентам письма с вопросом, получили они карточку или нет. Лучше всего оказалось иметь своего человека прямо в банке. Девчонка приносила нам перевыпущенные карты и сообщала, какой там кредитный лимит. Я получал кредитку ещё до того, как её клали в конверт, чтобы отослать владельцу. Если, например, лимит был пятьсот долларов, мы отправлялись с этой карточкой в магазины, где нас уже знали. Я откатывал с неё сразу десяток слип-чеков. Наши сообщники в магазинах звонили в банк и получали авторизацию на покупку стереосистемы за триста девяносто долларов, телевизора за четыреста пятьдесят, часов за четыреста семьдесят – да чего угодно. Клиент свою карту по почте так и не дожидался, а мы имели фору примерно месяц до того, как её объявят украденной. Я старался сделать все крупные покупки как можно быстрее. Продавцов в магазинах всё это мало беспокоило, они-то свои денежки получали. Просто относили авторизованные слипы в банк и меняли на наличку.

11
{"b":"259553","o":1}