Клэри помнила этот миг как наяву: сад на крыше, хрустальная октябрьская ночь; ледяная белизна звезд на безоблачном черном небе. Камни брусчатки перемазаны краской от черных рун, повсюду лужи ихора и крови. Губы Джейса на ее губах – единственное теплое нечто во всем дрожащем от холода мире. Цепочка с кольцом Моргенштернов опускается ей на шею. Любовь, что движет солнцем и прочими светилами. Обернуться, чтобы отыскать его взглядом, пока лифт увозит ее, снова втягивает вниз, в тени здания. В холле Клэри воссоединилась с остальными, обнимая маму, Люка, Саймона… но какая-то ее часть, как всегда, еще оставалась с Джейсом, парила над городом, стоя на крыше – одиночество вдвоем в сверкающем, ледяном электрическом городе.

Подняться в лифте на крышу, к Джейсу, и осмотреть следы ритуала Лилит выпало Маризе и Кадиру. Прошло еще десять минут, прежде чем Мариза вернулась – одна. Как только двери лифта открылись, и Клэри увидела ее лицо – испуганное, застывшее, бледное – она уже все поняла.

Все, что случилось потом, было словно сон. Толпа Сумеречных охотников бросилась к Маризе через холл; Алек оторвался от Магнуса, а Изабель одним прыжком вскочила на ноги. Один за другим вспыхивали во тьме клинки серафима; белые залпы света вспарывали тень, словно вспышки фотокамер на месте преступления. Проталкиваясь вперед, Клэри слышала ломаные обрывки рассказа – сад на крыше был пуст; Джейс исчез бесследно. Стеклянный гроб, в котором держали Себастьяна, кто-то разбил и распахнул настежь; всюду валялись осколки стекла. Кровь, еще свежая, капала с пьедестала, на котором прежде стоял гроб.

Сумеречные охотники быстро сошлись на том, чтобы рассредоточиться и обыскать местность вокруг здания. Был там и Магнус с полыхающими синим светом руками. Чародей обернулся к Клэри и спросил, нет ли у нее при себе какой-нибудь вещи Джейса, по которой можно было бы его выследить. Клэри покорно вручила ему кольцо Моргенштернов и спряталась в угол, чтобы позвонить Саймону. Не успела она захлопнуть телефон, как голос одного из Сумеречных охотников перекрыл все остальные:

– Выследить? Это заклятие сработает, только если он еще жив. А учитывая, сколько тут крови, такое маловероятно.

Почему-то именно это оказалось последней соломинкой. Долгое переохлаждение, изнеможение и шок наконец взяли свое, и она почувствовала, как подгибаются колени. Мать подхватила ее прежде, чем Клэри рухнула наземь, и наступила темнота.

На следующее утро Клэри очнулась в своей комнате в доме Люка. Она рывком села в кровати с колотящимся, как кузнечный молот, сердцем, свято уверенная в том, что ей привиделся кошмар. Но, пока Клэри выбиралась из постели, уже начавшие заживать ссадины на руках и ногах убедили ее в обратном – равно как и отсутствие кольца на шее. Наскоро натянув джинсы и толстовку с капюшоном, она нетвердой походкой выбралась в гостиную – где с убитым видом уже сидели Джослин, Люк и Саймон.

Все было ясно без слов. И все-таки Клэри спросила:

– Его нашли? Он вернулся?

Джослин встала.

– Солнышко, его пока не нашли…

– Но и тела не нашли? Он ведь не умер? – она рухнула на диван рядом с Саймоном. – Нет… он не умер. Иначе я бы знала.

Она помнила, как Саймон держал ее за руку, пока Люк рассказывал все, что им было известно к тому моменту: что Джейса до сих пор не нашли, и Себастьяна тоже. Плохие новости заключались в том, что кровь на пьедестале, как выяснилось, принадлежала Джейсу. Хорошие – в том, что ее оказалось меньше, чем они сперва думали; вода из гроба разбавила кровь, создав ложное впечатление большего количества. Что бы ни произошло на крыше, теперь представлялось вполне вероятным, что Джейс в ходе этого выжил.

– Но что там случилось? – требовательно уточнила Клэри.

Люк покачал головой. Голубые глаза смотрели угрюмо.

– Никто не знает, Клэри.

Кровь в жилах Клэри словно превратилась в ледяную воду.

– Я хочу помочь. Хочу хоть что-то сделать. Я не собираюсь сидеть тут просто так, пока Джейс неизвестно где!

– Ну, уж об этом-то можешь не волноваться, – мрачно сказала Джослин. – Конклав желает тебя видеть.

Клэри встала, и невидимый лед затрещал в сухожилиях и суставах.

– Ладно. Какая, в конце концов, разница. Я расскажу им все, что угодно, лишь бы только они нашли Джейса.

– Ты расскажешь им все, что угодно, потому у них Меч Смерти, – с отчаянием проговорила Джослин. – Ох, маленькая моя, мне так жаль.

И теперь, спустя две недели беспрерывной дачи показаний, вызовов множества свидетелей и тысяч допросов с Мечом Смерти в руках, Клэри сидела в спальне Изабель и дожидалась, чтобы Совет решил ее судьбу. Она никак не могла забыть, каково было держать Меч Смерти – словно крошечные рыболовные крючки впивались в кожу, вытягивая из тебя правду. С Мечом в руках, она опустилась на колени в Кругу Говорящих звезд и услышала, словно со стороны, собственный голос, рассказывавший Совету все: как Валентин призвал ангела Разиэля, и как она перехватила власть над ангелом, стерев имя Валентина на песке и начертав поверх него собственное. Она рассказала, как ангел предложил ей исполнить одно ее желание, и она потратила его на то, чтобы вернуть Джейса из мертвых. Рассказала, как Лилит вселилась в Джейса и собиралась воспользоваться кровью Саймона, чтобы воскресить Себастьяна, брата Клэри, которого демоница считала своим сыном. Как Метка Каина на Саймоне прикончила Лилит, и как они решили, что Себастьян тоже мертв и больше не представляет собой угрозы.

Клэри вздохнула и открыла телефон-раскладушку, чтобы посмотреть, сколько времени.

– Они там уже час сидят, – сказала она. – Это вообще нормально? Или это плохой признак?

Изабель уронила Чёрча, который в ответ возмущенно мяукнул, подошла и присела на кровать рядом с Клэри. Как и сама Клэри, за последние две недели Изабель исхудала и теперь казалась еще тоньше обычного – но выглядела, как всегда, верхом элегантности, в черных зауженных штанах и сером бархатном топике по фигуре. Тушь черными пятнами растеклась у нее под глазами – но вместо того, чтобы стать похожей на панду, Иззи напоминала скорее французскую кинозвезду. Она потянулась, и рунные подвески на браслетах из электрума мелодично зазвенели.

– Нет, – сказала она, – не плохой, а просто признак того, что им есть что обсудить, – Изабель покрутила на пальце перстень Лайтвудов. – Все будет хорошо. Ты не нарушала Закон – вот что важно.

Клэри вздохнула. Лед в ее жилах не таял даже плечом к теплому плечу Изабель. Она понимала, что с формальной точки зрения не нарушила ни одного Закона, но Конклав был в ярости от того, что она сделала – и это Клэри тоже понимала. Закон запрещал воскрешать мертвых Сумеречным охотникам, но не ангелам; и, тем не менее, попросив вернуть Джейсу жизнь, Клэри совершила дерзость таких масштабов, что они с Джейсом договорились никому этого не выдавать.

Теперь же она все выдала – и Конклав пришел в бешенство. Клэри знала, что им не терпится ее наказать – за выбор, повлекший за собой столь катастрофические последствия. Какая-то часть Клэри жаждала наказания – пусть переломают ей кости, пусть рвут ей ногти клещами, пусть Безмолвные Братья искромсают ее мозг острыми, как клинки, мыслями! Может, хотя бы сделка с дьяволом – боль Клэри в уплату за возвращение Джейса – сработает. Это помогло бы ей простить себя за то, что она оставила Джейса тогда одного на крыше – хоть Изабель и все остальные и без того твердили ей сотню раз, что терзания Клэри яйца выеденного не стоят, что все они были так же убеждены, что на крыше Джейс в полной безопасности, и что если бы Клэри осталась, она бы, скорее всего, тоже пропала.

– Прекрати, – велела Изабель.

Какое-то мгновение Клэри не была уверена: ей это адресовано или коту. Чёрч делал то же, что и всегда, когда его роняли: лежал на спине, задрав все четыре лапы кверху, и притворялся мертвым в попытке внушить хозяевам чувство вины. Но затем Изабель смахнула в сторону черные локоны и бросила на Клэри испепеляющий взгляд; стало ясно, что выволочка предстоит вовсе не Чёрчу.