– Совсем от нас ничего нет, – пренебрежительно махнула рукой подавальщица и, развернувшись, удалилась на кухню.

– Да… – задумчиво согласился Руенз. – В твоем случае опасность не получится предвидеть, а это плохо. Так можно серьезно встрять. Ты бы поспешила с первенцем!

Совет натолкнул на мысль.

– А в чем такая важность этого события? И по поводу опасности спросить хотела: у вас оружия для меня не найдется? – выпалила я на одном выдохе.

– Так кровь сразу проснется. Мало ее в тебе, но все же, может быть, хоть что-то из наших способностей проявится, – задумчиво пояснил старх. – А оружие… какое же? Что, нож кухонный тебе дать?

– Почему нож? – удивилась я. – В идеале бы хотелось скеш: и незаметный, и многозарядный, и мощный, но на крайний случай и пульсатор сойдет.

– Ты скешем пользоваться умеешь?! – От изумления брови старика выразительно приподнялись.

– Да! – Решив не сообщать, что при необходимости и наличии составляющих компонентов могу и взрывной плазмодиск собрать, просто кивнула головой.

– Хорошо, сейчас дам тебе, но Риду скажу, – подумав пару секунд, согласился Руенз.

С благодарностью кивнув, согласилась:

– Конечно.

– Да он в любом случае сразу Дитора учует, – уже себе под нос пробормотал старх, направившись к себе.

Вспомнилось вырванное горло. Уж очень муж скор на расправу. Кровопролития допускать не хотелось, все же обошлось…

– А если помоюсь? – с надеждой уточнила вслед ему.

– Не поможет, – хмыкнул старх. – Да и бессмысленно – он его еще по пути сюда учует, а чего от него ждать можно, он знает. Боюсь даже представить реакцию твоего мужа, но ты не паникуй, Рид сам разберется. У них счеты старые.

Понятно… Пока старик отсутствовал, мысленно прокрутила всю ситуацию, коря себя за тугодумие: надо было при первом их рыке к Руензу бежать. Но успела бы добежать? Да и расслабилась я несколько от уверений в незыблемой неприкосновенности замужней женщины. Но пережитый инцидент в очередной раз напомнил: не бессмертна и уязвима. А посему старые привычки не повредят.

– Почему они говорили о том, что передумать можно с супругом до появления первенца? – сразу же, прокрутив мысленно случившееся, спросила у вернувшегося со скешем старха.

– Ты не знаешь, раз среди наших не жила. Но можно, хотя редко так бывает. Причем оба могут передумать. Мало ли, может быть, не разобрались друг в друге по-хорошему, поспешили, а вдвоем тошно жить стало, чего мучиться? Тем более что детей нет и не планируется? Там всякие условия есть, но факт – можно передумать.

Случай определенно не мой – передумать ошейник не позволит. Может быть, Рид его как гарантию и оставил, чтобы мыслей никаких о перемене мужа не возникло? Хотя кто знает, какие у него мотивы. Избавиться от ошейника хотелось бы, но это уж как получится. В любом случае мне жаловаться пока не на что.

Взяв скеш, привычно его развернула, проверила уровень заряда, состояние и быстро закрыла, по инерции засунув в плотно облегающий руку рукав. Пожилой старх, все это время пристально наблюдавший за моими действиями, как-то озадаченно покусал нижнюю губу, но с расспросами не полез. И за эту спокойную сдержанность я была ему крайне благодарна.

– Не пойму, к замужней женщине посторонний мужчина может приставать или нет? – Я, пытаясь отвлечь Руенза от нежелательных мыслей на мой счет, продолжила беседу.

– Да никто не станет. Дитор и его группа совсем уж одичали тут – неудачи и злость сделали свое дело, – философски пояснил старик. – А так не принято у нас это. Почти у всех семьи и жены есть – находятся далеко и мужей ждут. Кому же хочется, чтобы к его жене так отнеслись? Поэтому к чужой жене и не полезут. Но исключения всегда найдутся!

Последнее было сказано с предупреждением, и я кивнула, принимая к сведению.

– А Рид… он что?

– Убить его может. По нашим законам это обосновано.

– Так их там четверо, – выдохнула я в испуге. Дитор выглядел таким же крупным, как и мой муж.

– Это, конечно, проблема. Но Рид не забудет, и когда-нибудь они встретятся один на один… – Руенз многозначительно фыркнул.

А я испытала облегчение: «Уж лучше так!»

До вечера успела справиться со многим. Лодырничать и раньше себе позволить не могла, поэтому от любой работы не надорвалась бы, а уж тем более ради собственной пользы. После разговора с пожилым стархом развесила сушить выстиранное белье и занялась сортировкой корнеплодов.

Руенз тоже ко мне присоединился. Пояснив, что спина уже не позволяет подобную работу делать, присел неподалеку на ящик и принялся рассказывать случаи из жизни. Я быстро заметила, что и в этой развлекательной болтовне он преследовал определенную цель. То и дело проскальзывали полезные совета да вынесенные из жизни мудрые наблюдения. И было бы глупостью их для себя не отметить. Говорил он больше о хозяйстве, о том, как убежище содержать непросто, как важно с толком, пониманием перспектив и расчетом подходить к ведению дела, созданию запасов, грамотному их расходованию. Я, выполняя руками монотонную работу, сосредоточенно ловила каждое слово. Учиться мне этому надо – теперь и мне тут выживать, а значит, надо вносить свою лепту в общий труд, чтобы еду даром не получать. Бестолковой гирей на шее мужа висеть не хотелось. Но опыта в подобном хозяйствовании не было, и пожилой старх это, видимо, понял. Вот и пытался мои пробелы в знаниях восполнить.

– А вот Кривоне сколько ни говори – отмахивается. Сама, мол, все знает и умнее всех, зачем ей чужой толк, когда своего гонора избыток, – пожаловался он под конец, когда мы уже отправились на запоздалый обед.

– Спасибо, – с искренней благодарностью кивнула я, – мне ваш толк не помешает, верно вы поняли – не сильна я в домашнем хозяйстве.

До вечернего возвращения обитателей в убежище успела еще и высохшее белье снять и сложить в наш мешок, а также вызвалась помочь Кривоне с посудой – помыла ту, что имелась. Находясь со стархиней на кухне, часть которой в глубине была отгорожена короткой переборкой, отделяя жилое пространство от зоны готовки, незаметно наблюдала за тем, как та варила вкусную похлебку. В памяти всплыли почти стершиеся воспоминания о маме, готовящей суп, которая мясо всегда резала на много мелких кусков и добавляла непосредственно в бульон. Увидев, какое количество кусков мяса стархиня отваривала и готовила для нарезки отдельно, подумала, что в супе бы его понадобилось меньше, чем есть вот так вприкуску. Но, помня о жалобе Руенза, с инициативой не полезла.

Когда же появились первые стархи, помогла не скрывающей недовольства Кривоне переносить в общий зал миски и ложки. А потом убежала за ширму и, присев на валик скатанного матраса, принялась заплетать волосы. Чем ближе было время появления Рида, тем больше я беспокоилась относительно его реакции на случившееся днем.

Сегодня он пришел раньше, словно чувствовал. Мы с Руензом по примеру вчерашнего дня только устроились на лавке в сторонке, наблюдая за началом массового раскладывания матрасов, как из-за отъехавшей двери внутрь очень резко шагнул мой муж. И сразу, не теряя времени, направился ко мне. Я переоделась, надеясь, что так запаха Дитора на мне останется меньше, но, судя по прищуренным глазам Рида и подергивающемуся носу, толку от этого не было.

– Что он хотел? – Тон вопроса к Руензу был такой же обжигающе холодный, как и порыв принесенного снаружи мороза.

– Запасы пополнить, ну и Проводника в ней учуял, – сразу пояснил пожилой старх, поразив меня краткостью и емкостью ответа.

– Ждет пищевик? – деловито уточнил мой муж, скидывая меховой покров.

– Да.

– Когда прибудет?

– Через неделю.

– Повидаемся… – уверенно пообещал Рид и обратился уже ко мне: – Напугал?

– Не сильно, – надеясь смягчить его, ответила я.

Муж некоторое время хмуро в меня всматривался и уточнил:

– Ела?

– Нет, мы обедали поздно, поэтому не хочется.

Рид кивнул, а Руенз добавил: