– И они все это съедят?

В этот момент вернулась Марлен с двумя чайниками, поставила их на соседний стол и подсела к нам.

– Ну, Хайнц, хочешь еще чего-нибудь?

– Нет, спасибо. Я допью свой кофе, и хватит.

– А ты, Кристина?

Мне ужасно хотелось курить, мой тоскующий взгляд метнулся в сад, где стояли два плетеных кресла и небольшой столик с пепельницей. Марлен угадала, о чем я думаю.

– Через десять минут придет Геза, моя помощница по хозяйству. Кристина, не поможешь ей немного с уборкой? Тогда я смогу сходить с Хайнцем в пивную. Годится?

Мы кивнули, и Марлен вернулась в кухню. Тем временем почти все столики уже заняли. Гостями Марлен оказались пять супружеских пар и компания из четырех пожилых дам, они приветливо здоровались, усаживаясь за столы.

Наши соседки тем временем вернулись. Фрау Вайдеманн-Цапек с размаху швырнула в чашку с чаем леденцовый сахар, что привело к образованию очередного пятна. Папа посмотрел сначала на пятно, потом на меня.

– Ах, Хайнц… Вы разрешите мне называть вас Хайнц? – Фрау Клюпперсберг склонилась к нему и улыбнулась. Между резцами у нее застряли маковые зернышки. – Можем мы сегодня утром воспользоваться вашим талантом экскурсовода и познакомиться с островом?

Я задалась вопросом, что же такого он им наговорил вчера на пароме? О Нордернее он рассказать не мог, поскольку ничего про него не знает, выходит, либо повествовал о Зюльте, либо просто выдумывал. Как всегда, мне стало занятно, как он выкрутится из ситуации, и я проигнорировала его взывающий о помощи взгляд.

– О да, это было бы так мило. – Фрау Вайдеманн-Цапек взяла нож и подставку с яйцом. – Мы втроем нагнали бы страху на этот остров.

Она захихикала, безжалостно вонзая нож в середину яйца. Папа сжался. Фрау Клюпперсберг тем временем положила на кусок хлеба колбасу, сверху накрыла вторым куском, разрезала пополам и завернула в салфетку. При этом она откусывала от булочки с маком, заедая ее салатом из свеклы с селедкой. Наконец она заметила недоумевающий взгляд Хайнца.

– Мы же за все заплатили. Зато потом не придется покупать бутерброды за бешеные деньги. Вам тоже стоит так делать, от морского воздуха просыпается зверский аппетит.

Даже для моего вежливого отца это было слишком. Он отставил пустую чашку и поднялся.

– Мне пора, милые дамы. К сожалению, вам придется обойтись без моих услуг, ведь я здесь затем, чтобы помогать фрау де Фриз. Что обещано, то обещано, от удовольствий придется отказаться. Желаю вам приятно провести день и получить массу положительных эмоций.

Он коротко кивнул, протянул мне руку и вышел. Меня впечатлило, с каким изяществом он сумел обставить свой уход. Я посмотрела на разочарованные физиономии и опустошенный стол и довольно улыбнулась:

– Всего хорошего!

Когда я пришла в кухню, отец стоял рядом с Марлен и рассказывал ей о пятнах на скатерти и стремлении наесться впрок:

– Все в одну кучу! Как можно быть такими прожорливыми?

Марлен освобождала посудомоечную машину, стараясь подавить смех.

– Да Бог с ними, Хайнц, не важно, съедят они все сразу или возьмут с собой.

– Но это так неэлегантно! Это же не кемпинг…

– Папа, ты же говорил, что они симпатичные. Чары рассеялись?

Он неодобрительно посмотрел на меня:

– Чушь, чары. Нужно все равно быть дружелюбным. Но мне не обязательно сразу идти с ними гулять. Так. И что сейчас? Мы отправляемся?

В эту минуту вошла молодая женщина. Длинные белокурые волосы, радостная улыбка, джинсы и футболка.

– Привет, Марлен. Ах, доброе утро!

Она протянула нам руку для пожатия.

– Я Геза, а вы наверняка Кристина. А вы – ее отец? К сожалению, я забыла ваше имя.

Папа склонил голову набок и пожал ей руку.

– Ничего страшного. Меня зовут Хайнц, полагаю, персонал общается между собой на ты.

Геза засмеялась:

– Я с удовольствием. Ну, за удачный совместный труд, Хайнц.

Геза училась в Ольденбурге. Ее родители жили через два дома отсюда. Она начала подрабатывать в пансионе «Дом Теды», еще учась в школе. Сейчас она приехала к родителям на каникулы и решила заодно подзаработать.

Марлен вытерла руки и бросила полотенце на стул.

– Хорошо. Геза, позже займитесь вместе с Кристиной столовой, сегодня у нас нет ни заездов, ни отъездов, так что все нормально. Вы справитесь. Мы с Хайнцем пойдем к рабочим. А вы потом проверьте, все ли в порядке в саду.

Она подмигнула мне и вытолкнула отца из кухни.

– До скорого, я еще приду.

Я повернулась к Гезе, наливавшей себе кофе.

– Не хочешь еще чашечку? Я перед работой должна сначала посидеть в кресле, выпить кофе и выкурить сигарету. – Она смущенно улыбнулась: – Мои родители не знают, что я курю. Правда, смешно, ведь мне уже двадцать четыре.

У меня отлегло от сердца.

– Да, с удовольствием выпью еще кофе. Вообще-то мне сорок пять, но отец не хочет, чтобы я курила. А мы вместе приехали в отпуск на две недели.

– И поэтому ты теперь не куришь?

– Курю. Но тайком. Я ничем не рискую. Ты еще не знаешь моего папу.

После замечательных пятнадцати минут в плетеном кресле с утренним солнцем и сигаретой Геза рассказала, что мне предстояло делать по утрам следующие две недели. Я должна заниматься завтраком, она – комнатами.

– Обычно это делала Кати, моя сестра, но она загнала себе ракушку в ногу. Мама посчитала, что ничего страшного, и Кати ей поверила. Ну а теперь началось воспаление, она пьет антибиотики, и ей нельзя наступать на ногу.

– А почему твоя сестра не пошла к врачу? Мне было бы все равно, что считает по этому поводу мама.

– Моя мама врач.

– Ах вот как…

– Она всегда боялась нас залечить.

Да, это, разумеется, аргумент. Родителей с завихрениями полно.

Я убрала три стола, сварила четыре кофейника кофе, подрезала колбасы и запомнила имена трех постояльцев к тому времени, когда на завтрак явилась Доротея. Она была в обрезанных джинсах и яркой футболке и влетела в холл одновременно с Гезой, тащившей в подвал корзину с бельем. Они сразу понравились друг другу, и Геза решила устроить себе маленький перерыв и выпить в саду кофе.

Пока Доротея завтракала, сидя в плетеном кресле, мы слушали рассказ Гезы о потрясающей истории любви Хуберта и Теды.

– Хуберт из Эссена, владеет какой-то большой фабрикой, понятия не имею, что там делают, но деньги у него, во всяком случае, водятся. Я знаю его с детства, они с женой приезжали каждое лето. Фрау Зандер умерла четыре или пять лет назад. И вот позапрошлым летом он приехал снова. И стал приглашать Теду в Эссен. Поначалу Теда отказывалась, думаю, она никуда не ходила с мужчиной с тех пор, как двадцать лет назад умер дядя Отто, но потом согласилась. Так все и началось.

Доротея проглотила кусок.

– А сколько им лет?

Геза задумалась.

– Теде, пожалуй, около семидесяти, а Хуберту семьдесят четыре или семьдесят пять.

– Кристина, мы в сорок уже думали, что с любовью покончено. А у нас, оказывается, еще полно времени.

Мне эта история показалась очень романтичной.

– И сколько они уже вместе?

– Погоди… Марлен приехала на остров в июне прошлого года, а с августа они вместе путешествуют. Значит, почти год.

Доротея вздохнула:

– Красивая история. И успокаивает душу. Когда-нибудь, Кристина, мы тоже найдем своего Хуберта! Выпьем за это!

Мы торжественно чокнулись кружками с кофе.

Вопрос Доротеи: «А где, собственно говоря, Хайнц?» – вернул меня из романтического настроения на землю.

– Господи, Марлен взяла его с собой в пивную, это было час назад. Надеюсь, там все в порядке.

Я резко встала. Геза растерянно на меня посмотрела.

– А почему может быть не в порядке? Что с ними?

Доротея безмятежно допила свой кофе.

– С Марлен абсолютно ничего. Кристина не слишком хорошо управляется с папой. Он, я бы сказала, иногда бывает несколько спонтанным.