— Ни хрена подобного, — сказал он.

— Ни хрена подобного?

Он фыркнул, а губы искривились в гримасе, будто я испытывала недостаток в умственных способностях.

— Домой. В кровать. Сейчас.

— Будет сделано, — усмехнулась я.

Мы вывалились из лимузина, все еще поправляя одежду. Пространство между моими ногами было липким и распухшим. Поразмыслив, я пришла к выводу, что из меня не выйдет хорошей девушки-ковбоя, потому что мышцы на бедрах до сих пор не отошли от скачек. Мне, пожалуй, нужно вернуться на занятия по пилатесу. Однако слабое подергивание мышц не стирало глупую улыбку с моего лица. Требовалось больше практики и, что самое странное, судя по тому, как Мал продолжал тянуться ко мне руками, он не возражал.

— Как много звезд. Посмотри, какое чистое небо, — я откинула голову, всматриваясь в него. После обалденного оргазма с рядом стоящим Малом Эриксоном мир казался довольно офигенным местом.

Мал поцеловал мой подбородок. Он засунул палец в пояс моей юбки и потянул меня в сторону входной двери в здание.

— Пошли, твоя юбка выглядит неудобной. Тебе нужно снять ее.

— А как же природа, она так прекрасна и все такое.

— Твои титьки прекрасны и все такое. И я более чем готов уделить их просмотру серьезное внимание. Так сойдет?

— Да.

Он засмеялся.

В спешке я неуклюже повернула ключ в двери. Замок открылся, за ним распахнулась дверь, ударившись о стену. Черт, сколько шума. Он раздался эхом по коридору, затем вверх по лестничному пролету. Мы в самом деле развалим здание, но гораздо раньше, чем думали. Миссис Люция всыпет нам по первое число, что вели себя так громко. Она жила на первом этаже и считала себя шерифом этого здания. Ни у кого не хватало нервной закалки сказать ей об обратном. Но если дело дойдет до этого, то я надену свои трусики большой девчушки и разберусь с миссис Люцией.

А вот с чем я не знала, как разобраться, так это с Рисом, сидящим на ступенях с букетом цветов в руке. Они были цвета радуги. Я споткнулась на месте, Мал стоял рядом.

Время от времени Рис приносил мне пончики. Бутылку вина, когда мы праздновали мой или его день рождения. Он не приносил мне цветы. И, черт возьми, тем более не сидел на моих ступенях, выглядя несчастным, с прядью волос, свисающей со лба.

— Рис... — я поднялась к нему по ступеням.

Мал остался на месте, его рука выскользнула из моих рук.

С лица Риса сошла вся краска. Он был таким же белым, как лист бумаги. Наше с Малом растрепанное состояние не могло быть истолковано иначе. Рис выглядел, как ребенок, потерявший свою любимую игрушку. Не думаю, что до этого момента я в полной мере понимала, насколько они с Малом отличались. Но, несмотря на все свои шуточки, в голове и в сердце Мал был мужчиной. Рис же был мальчишкой. Я даже не уверена, что смогла бы объяснить, в чем была разница. Они попросту вели себя совершенно по-разному.

— Энн, — Рис растеряно посмотрел на цветы, словно не совсем понимал, как так вышло, что они оказались в его распоряжении. — Не знал, что у тебя будет компания. Извини.

Я молча протянула ключи Малу. Его рот превратился в жесткую линию. Он немного резко покачал головой, и я сунула ему ключи. Что, черт возьми, он ожидал, я сделаю? Я не могла просто взять и оставить Риса, сидеть на гребаных ступенях. Мал уставился на меня, я уставилась в ответ, молча прося его понять. Боже, это же, по сути, был мой лучший друг.

Спустя несколько секунд он выхватил ключи из моих рук и пошел наверх, обходя Риса. Мал зашел внутрь, закрыл дверь (спасибо господи, что не хлопнул).

Рис предоставил мне жесткую улыбку.

— Как неловко.

Какое преуменьшение. Я присела рядом с ним, положив локти на колени.

— Красивые цветы.

— Они для тебя, — он протянул их, почувствовался сладкий и дурманящий аромат. Он не встретился со мной взглядом.

— Спасибо. Они прекрасны.

— Я переживал за тебя.

Заявление прозвучало, как обвинение. Я не знала, что сказать. Эмоции никогда не были моей сильной стороной. Со всем прискорбием я была не готова к такой смеси грусти, вины и какой бы то ни было прочей хрени, которую он принес сюда на своих двоих. Мама давным-давно научила меня избегать риска и держать рот на замке.

— Вижу, вы помирились, — сказал он.

— Да, — с другой стороны, моя мать была тем еще дерьмовым образцом для подражания. Рис заслуживал лучшего отношения. — Так что здесь происходит?

— Я думал о разном. О нас, — он провел рукой по волосам, отбрасывая свисающую прядь волос. Я всегда обожала, как он это делал, как затем откидывал в сторону голову. Но при этом мое сердце не делало кульбит. А вот с Малом — делало. Рис ждал слишком долго.

— Нас? — повторила я с гневом и недоумением одновременно.

Его улыбка была далеко не счастливой. Он кивнул в сторону этажа выше.

— Думал, он ушел.

— Как и я. Очевидно, я не так поняла.

— Наверное, это хорошо для тебя. Думаешь, эти отношения продлятся долго? — его голос был не совсем злобным. Но вопрос повлек за собой незамедлительную реакцию.

Я втянула воздух, подобный искренний вопрос не приходил мне в голову. Если быть предельно честной, то мое счастливое настроение после секса не совсем рассеялось, не когда наверху меня ждал Мал. Я не знала, что думать. Мама всегда говорила, что любовь делает человека глупым. Наверное, судя по всему, я еще не успела усвоить этот урок.

— Не знаю. Но надеюсь, что да.

Было еще довольно рано, но в здании было тихо. Наши голоса едва оставляли след в этой тишине.

Рис поднялся на ноги, двигался он медленно, будто его ударили.

— Я пойду. Увидимся завтра.

— Рис, — произнесла я натянутым и высоким голосом. Прямо сейчас рядом со мной что-то ломалось, и, как совсем недавно, я не могла придумать, что можно сделать, дабы это исправить. Я не могла дать Рису то, что он наконец-то решил пожелать. — Мне жаль.

Он опустил голову.

— Это моя вина, Энн. Я вел себя, как мудак. Был слишком глуп, чтобы увидеть, что было прямо перед моими глазами, пока не стало слишком поздно.

Мне нечего было сказать. Абсолютно нечего.

Он подождал некоторое время, его губы скривились, быть может, в разочаровании. А затем он начал уходить.

— Спокойной ночи, — он побежал вниз по лестнице, переступая через две ступени за раз, по-видимому, желая скорее оказаться дома.

— Пока.

Я сидела на месте, держа свои цветы и уставившись в пространство. Мне просто нужно было немного времени, чтобы собраться с мыслями. Мир был таким странным. Ни в чем не было смысла. Минутой позже из квартиры вышел Мал, и сел рядом со мной. Он наклонился, понюхал букет. Его руки, лежа на бедрах, что-то набивали, но он ничего не сказал. Постукивание пальцами могло означать, что он был чем-то обеспокоен или занят своими мыслями. Но подобные свирепые постукивания были из ряда вон выходящими.

— Рис ушел, — сказала я, нарушая тишину.

— М-м.

— Это был странный день, — сказала я, вполне вероятно делая преуменьшение века.

— Странно хороший или странно плохой?

— И то и другое.

— М-м, — он схватился за затылок, сделал глубокий вздох. — Так ты расстаешься со мной или как?

Моя голова резко повернулась в его сторону.

— Ты хочешь расстаться?

Он не ответил. В течение минуты, а может и больше, я ничего не говорила, как и он. Видимо, нам выпал тот еще поворот в запутанной викторине желаний. Когда я вопросительно на него посмотрела, в ответ он вскинул бровь, ожидая, что я скажу.

— Я не могла просто взять и оставить его здесь дальше сидеть. Он мой друг.

Мал дернул подбородком.

— Я что, должна была вам позволить побороться за меня в армрестлинге или что-то вроде того? Потому что такому никогда не бывать.

— Мы перепихнулись, а затем ты послала меня своей дорогой, похлопав по головке, — то, как он грубо и холодно это сказал, совсем не помогало.

— Нет, — ответила я тоном, соответствующим его. — Да ладно тебе, Мал. Ты же знаешь, что все было не так. Это Рису я сказала идти своей дорогой. Тебя же я попросила подождать в моем доме. Дать мне шанс поговорить с ним.