Бледность Амени поразила Ренуфа. По слухам, писец Фараона никогда не покидал своего кабинета.

— Эта встреча для меня большая честь, — сказал Ренуф, — однако признаюсь, что этот внезапный вызов удивляет меня.

— Приношу вам свои извинения. Мы расследуем одно очень важное дело.

— Это дело… меня касается?

— Может быть.

— Чем я могу вам помочь?

— Вы должны откровенно отвечать на мои вопросы.

— Я готов.

— Были ли вы знакомы с некоей Ненофар?

— Это довольно часто встречающееся имя… Я знаю их с десяток!

— Речь идет о молодой, симпатичной, незамужней и кокетливой женщине, ранее жившей в Пи-Рамзесе. Она торговала своим телом.

— Это… проститутка?

— Она скрывала это от всех.

— Я люблю жену, Амени. Я много путешествую, но никогда ей не изменял. Уверяю вас, что между нами царит безупречное взаимное согласие. Спросите моих друзей и соседей, если не верите мне.

— Сможете ли вы поклясться перед Законом Маат и под присягой, что вы никогда не встречали эту Ненофар?

— Я клянусь, — торжественно сказал Ренуф.

Торговец казался искренним.

— Странно, — раздраженно сказал Амени.

— Почему это вам кажется странным? Мы, торговцы, пользуемся большой популярностью, но я честный человек, с чем себя и поздравляю! Мои помощники хорошо зарабатывают, мой корабль в хорошем состоянии, моя семья не голодает, мои счета в полном порядке, я исправно плачу налоги, и государственная служба никогда меня ни в чем не упрекала… И это вам кажется странным?

— Такие люди, как вы, встречаются редко, Ренуф.

— Очень жаль.

— Странным мне кажется место, где нашли тело Ненофар.

Торговец вскочил.

— Тело? Вы хотите сказать…

— Ее убили.

— Какой ужас!

— Она была всего лишь женщиной легкого поведения, но любое убийство карается смертной казнью. Странно то, что труп находился в вашем доме в Пи-Рамзесе.

— У меня на вилле?

Ренуф был близок к обмороку.

— Не на вашей вилле, — вмешался Серраманна, — а в этом жилище.

Сард указательным пальцем отметил точное место на карте Пи-Рамзеса, которую перед ним развернул Амени.

— Я не понимаю, я…

— Вам принадлежит этот дом, да или нет?

— Да, но это не дом.

Амени с Серраманна переглянулись. Неужели Ренуф потерял разум?

— Это не дом, — уточнил он, — это склад. Я считал, что мне потребуется помещение для моих товаров, поэтому я купил это здание. Но я переоценил свои возможности; в моем возрасте мне больше не хочется расширять деятельность. Как только это станет возможным, я уйду на покой. Поселюсь в деревне недалеко от Мемфиса.

— Вы хотите продать это помещение?

— Я сдал его внаем.

В глазах Амени блеснула живая надежда.

— Кому?

— Одному торговцу по имени Райя. Это богатый человек, очень энергичный. У него много кораблей и лавок по всему Египту.

— Чем он торгует?

— Он привозит соленья прекрасного качества и редкие вазы для высшего общества.

— Знаете ли вы его национальность?

— Он сириец, но живет в Египте уже много лет.

— Спасибо, Ренуф, ваша помощь ценна для нас.

— Я… я могу быть свободен?

— Да, но никому не говорите о нашей встрече.

— Даю вам слово.

Райя, сириец… Если бы Аша был здесь, он убедился бы в правильности своих выводов. Амени не успел еще встать из-за стола, а Серраманна уже бежал к своей колеснице.

— Серраманна, подождите меня!

Несмотря на холодную погоду, Урхи-Тешшуб был одет только в набедренную повязку из грубой шерсти. Голый по пояс, он скакал во весь опор, вынуждая всадников, следовавших за ним, гнать лошадей. Высокого роста, мускулистый, покрытый густой рыжеватой шерстью, с длинными волосами, Урхи-Тешшуб — сын хеттского императора Муваттали — гордился своим назначением. После провала восстания в египетских провинциях он возглавил армию, став великим полководцем.

Быстрота и мощь реакции Рамзеса удивили Муваттали. Однако, по мнению бывшего главнокомандующего армии, Бадуха, которому была поручена подготовка восстания, контроль и захват земель после победы мятежников, операция не представляла никаких особых сложностей.

Сирийский шпион, находившийся в Египте в течение многих лет, передал менее утешительные донесения. По его словам, Рамзес был великим Фараоном с сильным характером и несгибаемой волей. Бадух же доказывал, что хеттам нечего бояться неопытного Фараона и армии, состоявшей из наемников, бездарностей и трусов. Мир, предложенный фараоном Сети, подходил Хеттской империи до той поры, пока Муваттали утверждал свою власть, избавляясь от группы властолюбцев, стремившихся к трону. Теперь же, когда Муваттали царствовал безраздельно, можно было продолжить политику захвата чужих земель. И если и была страна, которой анатолийцы хотели бы завладеть, чтобы стать полновластными хозяевами мира, то это был Египет.

По мнению Бадуха, время пришло. Провинции Амурру и Ханаан находились в руках хеттов, достаточно было продвинуться в сторону Дельты, разрушить крепости, составляющие Царскую Стену, и покорить Нижний Египет.

Прекрасный план, воодушевивший хеттских сановников и военачальников.

Он упустил из виду лишь одно обстоятельство: Рамзес.

В хеттской столице, Хаттусе [9], все спрашивали себя, какую же ошибку совершила империя, что так разгневала богов. Один Урхи-Тешшуб не задавал себе вопросов: он относил эту неудачу на счет глупости и некомпетентности Бадуха. Поэтому сын императора путешествовал по своей стране не только, чтобы проверить крепости, но и для того, чтобы встретить командующего Бадуха, задерживавшегося с возвращением в столицу. Урхи-Тешшуб рассчитывал найти его в Гавюр Калези [10], крепости, построенной на вершине холма, составлявшего часть предгорья, окружавшего Анатолийское плато. Огромные лица троих вооруженных воинов демонстрировали воинствующий характер Хеттской империи, при встрече с которой у противника было только два выхода: покориться или быть уничтоженным. Вдоль дорог, на прибрежных скалах, на камнях, затерянных в полях, скульпторы высекали изображения пехотинцев во время похода с дротиками в левой руке и луком, висящим за левым плечом. Повсюду в стране хеттов любовь к войне побеждала все остальное.

Урхи-Тешшуб в быстром темпе пересек плодородные, влажные равнины с растущими вдоль дорог ореховыми деревьями. Он не замедлил продвижение, даже пересекая кленовые леса, перемежающиеся болотами. Изнуряя людей и животных, сын императора стремился как можно быстрее достигнуть крепости Мазат [11] — последнего места, где мог укрыться Бадух. Несмотря на свою выносливость и суровые тренировки, хеттские воины прибыли к крепости Мазат совершенно изнуренными. Построенная на пригорке, она была расположена между двумя цепями гор. С высоты этого выступа было удобно наблюдать за окрестностями. День и ночь лучники находились на посту у бойниц сторожевых башен. Выходцы из знатных семей — военачальники поддерживали железную дисциплину.

Урхи-Тешшуб остановился в ста метрах от ворот крепости. Дротик вонзился в землю прямо перед его конем.

Сын императора спрыгнул на землю и пошел вперед.

— Открывайте, — закричал он. — Вы что, не узнаете меня?

Ворота крепости Мазат приоткрылись. Стоящие на пороге пехотинцы направили свои копья на приближающегося человека.

Урхи-Тешшуб разозлился.

— Сын императора хочет говорить с правителем! — закричал он.

Последний бегом спустился с крепостной стены, рискуя сломать себе шею.

— Сын императора, какая честь!

Воины подняли копья и поприветствовали Урхи-Тешшуба.

— Правитель, Бадух здесь?