— Это из-за Зэндера, да? Он вбивает тебе это в голову и старается настроить тебя против меня, — спорит отец, все еще мотая головой. Я отвожу руку, но не прячу мой шрам. Я всегда ношу одежду с длинным рукавом, чтобы скрыть свой поступок. С меня хватит. С меня хватит лжи, секретов и притворства.

— Ты вообще слышишь себя? Почему ты думаешь, что Зэндер имеет отношение к тому, что я чувствую или что я сделала? Ты даже не знаешь его.

Мой отец издает раздраженный смешок и нервно проводит рукой по волосам.

— Ты тоже не знаешь. В последнее время ты проводишь с ним много времени. Я рад, что ты развлекаешься и проводишь время подальше отсюда, я просто не доверяю этому парню, — говорит он.

— О, это в тебе зависть говорит, — выпаливаю в ответ.

— Что, черт возьми, это значит?

Я закатываю глаза и отхожу на шаг назад, увеличивая дистанцию между нами.

— Ты прекрасно знаешь, что это значит. Может я знаю его не так давно, но я доверяю ему. Я знаю тебя всю жизнь и не могу сказать о тебе того же.

Раздражение на его лице сменяет печаль. Я знаю, это мои слова, но мне все равно. Мы на цыпочках ходили вокруг друг друга с тех пор, как он вернулся домой. С меня хватит. Я не могу постоянно беспокоиться о том, что любое мое слово или мой поступок может заставить его взяться за старое. Доктор Томпсон права. Он взрослый человек и принимает решения сам. Я не могу нести ответственность за его неудачные решения. Впервые я поняла и поверила в то, что она говорила на протяжении долгого времени. Это не моя вина.

— Мег поправится, кстати, — я информирую его, возвращая разговор к важному вопросу. Я знаю, что все мои слова пролетели мимо ушей, как обычно. Я разворачиваюсь и иду к входной двери, оставляю ее открытой и выхожу на улицу. Мой отец снова и снова зовет меня, но я игнорирую его.

Дорогая Любовь моя

— Ты единственная, кто сможет сделать тебя снова счастливой, Эддисон. Все это время власть была у тебя. Тебе просто нужно снова найти причину быть счастливой, — говорит доктор Томпсон. — Если Зэндер делает тебя счастливой, почему ты сомневаешься?

Мне нечего ей ответить. Я честно не знаю, почему я не позволяю ему войти в мою жизнь во всех смыслах, я лишь позволяю себе бояться, что он уйдет. Но я знаю, что этого не случится. Он не тот человек, который так поступит, и я знаю это в глубине души.

— Я думаю, сейчас ты понимаешь, что не сможешь прожить всю жизнь в страхе. Ты знаешь, что каждый миг, каждый момент на этой земле бесценен, и не стоит принимать все как должное. Не трать время на страх. Подними свой зад и будь счастлива!

Я сижу и в шоке смотрю на доктора Томпсон. Я сижу так довольно долго, она закатывает глаза. Что-то подобное сказала бы моя мама. Меня застали врасплох.

Первый раз я выхожу из кабинета доктора Томпсон, и у меня мурашки бегут по коже.

Я стою на маленьком парадном крыльце Зэндера, насквозь мокрая, стараюсь набраться храбрости и постучать в дверь. Мне стоило вызвать такси, когда я вылетела из кондитерской. Зэндер забрал меня с утра на пикник, а моя машина осталась у дома. Мне не хотелось ждать на парковке такси, чтобы отец мог увидеть меня и выйти поговорить, поэтому я шла, пока не приехала машина. Я прошла семь кварталов под ливнем. Темные облака и проливной дождь соответствовали моему настроению.

Но стоя тут, когда волосы прилипли к лицу, мокрая одежда — к телу, я чувствую себя как в тупой мелодраме, когда главная героиня бежит сквозь дождь к любимому мужчине. Это слишком банально, даже для меня. Но я здесь, и я тоже могу постучать и покончить с этим. Мне нужен Зэндер. Мне нужно тепло его рук и его успокаивающий голос, который скажет, что все будет хорошо.

Я не успеваю постучать, как дверь открывается нараспашку. Зэндер стоит в своей больничной униформе, и мне приходится вспоминать зачем я здесь. Я никогда не видела его в форме. Это стоит видеть. Одежда под цвет его глаз, голубая. Все о чем я могу думать — это как бы снять с него одежду.

— О, боже, ты что пешком шла сюда? Почему ты не позвонила мне? — шокированно спрашивает он, оглядывая подъездную дорожку в поисках моей машины.

— Давай скорей, заходи.

Он затягивает меня в дом и закрывает дверь. Он незамедлительно обвивает меня руками и притягивает к себе.

— Ты промокнешь, — жалуюсь я, пока он быстро растирает мою спину, чтобы согреть меня.

— Не важно. Почему ты не позвонила? Ты обещала, что позвонишь, если тебе что-нибудь понадобится. Я бы заехал за тобой, — ворчит он.

Я зарываюсь лицом в его шею и глубоко вдыхаю запах мыла и его одеколона, чтобы успокоиться и перестать злиться.

— Прости меня. Я поругалась с отцом, мне нужно было уйти. Мне нужно было быть здесь, с тобой.

Я говорю ему в шею и не могу сдержаться, чтобы не оставить маленький поцелуй на его Адамовом яблоке. Теперь его форма полностью промокла благодаря мне, я чувствую жар его тела. По моему телу пробегает дрожь, но не из-за мокрой одежды, а из-за мужчины, который обнимает меня.

Я слегка освобождаюсь из его объятий, чтобы посмотреть в его лицо. Он подносит руку к моему лицу и убирает волосы с моего лба.

— Тебе нужно избавиться от мокрой одежды. Я принесу полотенца, — ласково говорит он и собирается идти. Я хватаю его за мокрую форму и притягиваю к себе.

— У меня есть идея получше. Как насчет того, чтобы и ты снял свою одежду. Мы сможем убить двух зайцев, — улыбаясь, говорю ему.

Я наблюдаю как он облизывает губы и нервно сглатывает, прежде чем заговорить.

— Не соблазняй меня сейчас. Мне и так сложно не пялиться на твою просвечивающую футболку. Я стараюсь вести себя как джентльмен.

Он снова начинает уходить. Пока он не успел отвести от меня взгляд, я быстро стягиваю футболку через голову, швыряю ее на паркет, куда она приземляется со шлепком. У него падает челюсть, когда он видит меня в одном белом, кружевном бюстгальтере и мокрых джинсах.

— Что ты... о, Господи... я... Боже... Вау...

Я не могу сдержать смех, пока он бормочет слова, оглядывая меня. Я думала, я буду нервничать сильнее. Мне стоило понимать, что все не так. Все в Зэндере меня устраивает. С ним я, наконец, могу быть самой собой.

Я хватаюсь за застежку на джинсах, просовываю пуговицу в дырку и медленно расстёгиваю молнию.

— Я думаю, мне может понадобиться помощь, чтобы снять мокрые джинсы.

Когда я просовываю большие пальцы за пояс, чтобы снять мои джинсы, Зэндер наконец обретает голос и быстро кладет свои руки на мои, чтобы остановить мои попытки снять их самостоятельно.

— Милая, ты сводишь меня с ума. Что ты делаешь? — шепчет он.

— Я знаю, я немного неопытна в этих вопросах, но я верю, что я снимаю с себя одежду. Тебе, вероятно, стоит сделать то же самое, — улыбаясь, говорю ему.

— Ты только что поругалась с отцом и прошла весь путь сюда под проливным дождем. Я не хочу, чтобы ты сделала что-то в расстроенных чувствах, о чем потом будешь жалеть.

Я хватаю его руки, убираю их с моей талии и подношу к своим щекам.

— Ты прав. Я расстроена, и у меня была ужасная ночь, но я никогда в жизни не буду жалеть об этом. Не с тобой. Я здесь, потому что ты нужен мне. Я здесь, потому что я хочу тебя. Я здесь, потому что я люблю тебя.

Я не могу забрать слова назад. И хотя я знаю, что мне стоило подождать, прежде чем их произносить, я не могла. Мне нужно, чтобы он знал, что я чувствую. Мне нужно, чтобы он знал, что это не минутное решение, основанное на моих эксцентричных эмоциях. Я, может быть, и не планировала, что это произойдет сегодня. Но тот факт, что его лицо, его дом, его улыбка были единственными картинками, которые всплывали в моей голове, после того как я вышла из кондитерской, что-то значит. Он важен для меня. Я хочу, чтобы он это знал.

— Скажи что-нибудь, — шепчу я. В это время он стоит передо мной, держит мое лицо и смотрит мне в глаза.