Действительность стала другой, конкретной, осязаемой. Всё устраивалось как нельзя лучше, но вот только какая-то необъяснимая тревога, от которой щемит сердце, не даёт ей покоя. Ах да! Случайно оброненная фраза всплыла в памяти – «ночной кошмар». И у него?! Не может быть, хотя, почему бы и нет – он много пережил и испытал. При первой же встрече она спросит его обо всём, а сейчас спать, – так размышляла поздним вечером Лена, лежа в постели после долгих часов беготни за своей начальницей. Сильно болели ноги, просто пекли огнём подошвы – ведь целый день на каблуках. Так она и заснула с этой болью, ощущая её даже сквозь сон. Ноги… они занемели и совершенно не слушаются её, и брести по высокой, по колено, мокрой росистой траве так невыносимо тяжело! Полная, кроваво-красная луна озаряет всё вокруг безжизненным холодным светом, а она всё бредёт по траве, как по болоту. Вот недалеко вырисовывается, как из тумана, дверь, она приоткрывается, а Лена приседает, прячась в высокой траве, шелестящей перед глазами, но ей всё видно. По тропинке, пролегающей рядом, Марина ведёт кого-то. Дверь открывается на всю ширину, пропуская их, и так и остаётся открытой. Внутри светло. За столом сидит Агнесса со своей плетью в руках, уныло смотрит на вошедших. Девушка, оставленная Мариной, совсем незнакомая, стоит, опустив плечи и голову. Она что-то сбивчиво тихонько говорит и вся дрожит, очевидно, от волнения. Внезапно начальница встает, и из её глаз вдруг вырывается сноп искр, с треском обрушиваясь на голову девушки. Но не это было самым страшным – Агнесса быстро подошла к трясущейся жертве и вонзила свой стек прямо ей в сердце. На пол вагончика закапала кровь. Затем стек молниеносно был вытащен из груди девушки, и кровь перестала капать. Вернувшись на своё место, начальница томно опустилась на стул. Несчастная жертва, бледная, как смерть, постояла ещё немного в оцепенении, потом, приложив руку к окровавленной груди, послушно последовала за Мариной прочь. Созерцая происходящее, оцепенев от ужаса, Лена перевела взгляд на Агнессу – та сидела спокойно, о чём-то размышляя, и только стек в руке нервно стучал об её ногу. И тогда перед ней открылся весь кошмар: это был змеиный тонкий хвост с остриём на конце, ещё красным от крови. Так это им, а не стеком, как ей показалось раньше, она пробила сердце девушки!!!
Тёплый ласковый луч коснулся мягким оперением света её лица, пробежал по ресницам, погладил подбородок. Открывать глаза не хотелось, но нужно было вставать. Очередной страшный сон, разбитое тело, как после реальных ощущений, – это её обычное состояние по утрам в последнее время. Как хорошо, что впереди её ждёт хлопотливый день и так далеко до очередной ночи, будет время забыть о страшных подробностях.
День выдался очень тяжёлым, принеся много работы. Глаза болели и от чтения документов, и от компьютера. Дом вот-вот должны были сдать. Они с Агнессой метались по всем инстанциям, документы подписывались, всё близилось к окончанию работ. Вернулись на стройку уже поздно. Яркая полная луна, отливая красным светом, горела в небе, освещая всё вокруг. Как во сне, приснившемся накануне. Агнесса Георгиевна была счастлива и весела. Через несколько дней она сдаёт этот объект и уже получила подряд на строительство нового, да ещё в Москве. Вот так удача! Деревня эта её совсем заела, и она стала мечтать вслух, как она развернётся уже там, в столице. Лена робко спросила, есть ли инвестор для такого большого строительства, ведь после выплат всем строителям по контракту остаётся не так уж много денег на счету. Она давно научилась разбираться в этой сложной бухгалтерии и многое понимала. Начальница, одарив её неожиданно тёплым взглядом, уверенно ответила, что деньги найдутся и это для неё не проблема. Дальнейших объяснений не последовало, и Лена наконец была отпущена отдыхать. Вернувшись в свой вагончик, она застала всех спящими и, свернувшись калачиком на своей постельке, предалась мечтам о завтрашнем дне. Завтра будет гораздо спокойнее, и её, наверное, оставят на стройке, она сможет увидеть своего возлюбленного, и им никто не помешает уединиться и вместе помечтать о будущем.
Сна не было. Было сразу пробуждение. Какие-то голоса, шум отъезжающих машин. Все ещё спали, и Лена тихонько вышла из вагончика в раннее утро. Вдруг она поняла: что-то произошло за эту ночь. Кое-как одевшись, решив немедленно пойти к Алексею, неслась она по росистой мокроте прямо к мужской половине лагеря. Подойдя к воротам, Лена оторопела: настежь распахнутые ворота никто не охранял. Никого не оказалось ни в самом лагере, ни в вагончиках – она опоздала…
Целый день прошёл в попытках узнать, куда делся Алексей вместе со всеми мужскими бригадами. Никто толком ничего не говорил, и пришлось дожидаться Агнессу Георгиевну, которая впервые поехала по делам, не взяв её с собой, но та так и не появилась. Прошла бессонная ночь. Утром должны были сдавать дом. Лена, не найдя Агнессу на её рабочем месте, надеялась встретиться с ней на объекте. Там уже начал собираться народ и какие-то машины все подъезжали и подъезжали, но Агнессы не было видно нигде. Не удавалось также отыскать никого из начальства, как она не старалась, бегая по этажам нового дома. Наконец-то её поиски увенчались успехом: в одной из комнат третьего этажа она увидела девчонок со своей бывшей бригады и даже Марину с ними. Они устроили настоящий пир, с тортом и шампанским. Все радостные и весёлые. Её подруга Алла с бокалом в руке произносит тост за окончание стройки – пришлось и ей немного выпить за такое событие. На вопрос, что произошло в лагере ночью, Марина сказала, что с мужчинами всегда так поступают в конце стройки – они заранее уезжают на новое строительство – и что не надо волноваться, Алексей сам объявится вскоре, если обещал, или она что-то разузнает у Агнессы. «А вот и она сама, собственной персоной», – сказала Алла, выглянув в окно. Возле собравшейся у входа в здание толпы стояла их начальница, не в обычной своей одежде, а вся при параде, в великолепном чёрном костюме, с бархатной красной подушечкой в руках, на которой поблёскивали новенькие ножницы. Сейчас она торжественно перережет ленточку перед входом – и конец их мукам, подумала Лена. Девчонки вышли на балкон, радостно смеясь, и лишь они с Аллой одни не улыбались: Лена от волнения за Алексея, а её подруга из-за привычки лишний раз не демонстрировать своей улыбки.
И вот в комнату вбежала одна из бригадирш. Она протянула Лене листок с расчётом, с которым надо было идти в бухгалтерию. Вот так обыденно закончилась эта жизнь и наступил долгожданный момент перехода к свободе, подумала Лена, спешно спускаясь вниз по ступенькам. Голова кружилась то ли от выпитого шампанского, то ли от волнения, дыхание перехватывало и от радости, и от быстрого спуска. Двор перед домом был уже пуст – наверное, все ушли на банкет в честь сдачи объекта. Она быстро пробежала по нему. Ноги сами несли её мимо вагончиков, в самый край лагеря, где была бухгалтерия. А мысли лихорадочно неслись уже в будущее, предвкушая и близкую встречу с любимым, и исполнения их надежд и желаний. Вдруг налетевший ниоткуда порыв ветра вырвал из рук тоненький расчётный листок и швырнул за спину. Лена обернулась. Глаза уже не стали искать упорхнувший листок, а в оцепенении уставились в одну точку: огибая вагончики, за ней брели по пятам Марина и несколько других бригадирш. Они тяжело дышали, открывая рты, едва поспевая за ней. Лица их были искажены жуткими гримасами какого-то нечеловеческого удовольствия. В руках они держали какие-то железные куски арматуры. У Марины же в руках был увесистый стальной лом. Он поблёскивал на солнце своей заострённой пикой. И тут Лена поняла всё – они идут убивать её!
«Ну что, глупышка, теперь тебе всё стало ясно», – крикнула, захлёбываясь, Марина, давая понять, что пощады не будет. В ужасе закрыв лицо руками, она стала пятиться назад, ощутив под ногами мягкую землю, она оглянулась. На том месте, где раньше была бухгалтерия, вместо вагончика зияла огромная яма, вернее, свежевырытый котлован, на дне которого виднелось какое-то разбитое окровавленное тело. Сдавило горло, но, справившись со страхом, она стала смотреть прямо в глаза своим убийцам, медленно приближавшимся к ней. Она так просто не сдастся им! Но то, что открылось Лене в последнюю секунду, не поддавалось никакому описанию: зазвенело в ушах, и будто какая-то пелена спала с её глаз – грязные уродливые чудовища из её кошмарных снов стояли перед ней на месте её преследователей. За ними виднелись не красивые аккуратные вагончики с пёстрыми занавесками на окнах, а страшные грязные и потрескавшиеся. Окна были занавешены рваными вылинявшими тряпками, засиженными мухами. Вот она, реальная обстановка, в которой они жили всё это время… Ёе сны – они были настоящим, а всё остальное – зомбированный бред! А её начальница со своими пособницами – всего лишь ловцы душ «у черты». Они на два года продлили предсмертную агонию её и таких же несчастных неудачников, как и она. Зачем? Почему?! Ответа не было. Вот только новый дом, прекрасный, построенный ими всеми, весело поблёскивающий на солнце своими металлопластиковыми девственными окнами, был настоящим. Это и было, наверное, то последнее, ради чего были задержаны они на целых два года в этом мире. Это всё, что она оставит на земле после своего нелепого пребывания. А вот и она, черта, – надо только расставить руки и шагнуть…
