– Это которая вся в пирсингах? – не скрывая удивления, продолжала расспрашивать Даша. – Такая вся разукрашенная? Она что ли?

Надя пробурчала какую-то несуразность, которая заменяла положительный ответ. Шумела вода, щелкнула крышка бутылки с шампунем. Ксения тоже стояла под душем, потирая мочалкой спину. Вода шла нестабильно, очень горячая сменялось холодной, дальше снова горячей, и так все повторялось. Подняв глаза, чтобы посмотреть, что происходит с душем, Ксения заметила, что пятно стало намного больше, чем было, и занимает почти весь потолок. По ее телу пробежал холод, и вода сразу показалась намного холоднее, чем была на самом деле. Душ уже не ласкал спину и лицо, а хлестал, больно, обжигающе больно. Ксения съежилась, зажмурила глаза и наощупь повернула кран с горячей водой. Стало теплее, совсем тепло.

«Спокойно, Ксюша, ты ничего не видишь. Ничего не происходит. Ты просто стоишь под душем и ничего не видишь, потому что ничего не происходит. Поверь, бояться нечего. Если бы происходило что-то плохое, то девочки тоже бы заметили это. А так они моются, и их ничего не волнует. Ничего, Ксюша, совсем ничего. Все спокойно. Будь хорошей девочкой, тебе ничего не угрожает. Расслабься. Чувствуешь, как приятно под горячим душем? Расслабься. Все в порядке».

– В том-то весь и прикол, что Ванька Михельсон запал на Маринку, – Надя явно была намерена развить тему. Впрочем, что еще обсуждать в женской душевой общежития, как не последние новости с любовных фронтов. – Нет, девочки, вы только представьте их вместе, просто представьте. Поставьте рядом друг с другом! Просто шоу.

– Я вообще не понимаю, как они познакомиться могли. Маринка же с четвертого курса, она старше нас года на три или четыре, – разговор поддержала предпочитавшая молчать соседка Даши по комнате. – Представь, что ты идешь и видишь Ваньку Михельсона. Да ты, тьфу, мимо пройдешь и даже не заметишь.

– Нет уж, как раз Михельсона пропустить невозможно. Такой кадр! – Надя, видимо, получала огромное удовольствие при констатации подобных фактов, потому что как-то по-особенному закатывала глаза.

Посмеивалась и Ксения, лишь временами с опаской поднимала глаза к потолку. Пятно было не просто большим, оно было огромным. Если потолок из белого, пусть и со ржавыми подтеками и выступившим кое-где грибком, становится вдруг темным, глянцево-черным, то это не может остаться незамеченным. Но девушки продолжали беззаботно общаться, скрашивая тем самым обыденные минуты ухода за собой. И Ксении ничего не оставалось, как маниакально убеждать себя в иллюзорности наблюдаемого ею.

В дверь душевой постучали, сначала тихо, затем со всей силой. С места, где заржавевший шпингалет крепился к двери, на пол посыпались кусочки краски.

– Эй, вы долго еще? – спросил в нетерпении кто-то. – Смылились там что ли? Уже час там торчите!

Надя прислушалась и, не узнав по голосу того, кто стоит за дверью, вложила в ответ столько своего фирменного хамства, сколько могла вложить. Оно оказалось очень уместно.

– И еще час поторчим, хватит завидовать. У нас тут девичник. А раковина есть и в туалете. Вали туда!

– Поняла, – последовал ответ, грустный, отдающий безысходностью.

Надя сжала кулак, потрясла им в воздухе и произнесла победоносное: «Ес-с!».

– Да, девочки, каких только аномалий не встречается, это я про Маринку с Михельсоном, – Даша решила развить тему, которая ее явно зацепила. У нее самой, насколько Ксения была в курсе, с молодым человеком – он жил в том же общежитии, только этажом ниже – отношения совсем не клеились. Они постоянно ссорились, не скрывая своей ругани и даже кулаков – все это происходило на публике, прямо в коридоре или даже в институте в перерывах между парами. Если бы они учились в одной группе, то выяснения отношений продолжились бы и на занятиях – в этом у Ксении не было никаких сомнений после того как она однажды увидела их стычку.

– Аномалий! – заржала Надя. – Умное слово нашла, да? Поздравляю, только оно здесь не в тему. Какие аномалии? Маринка прикольная, вот Михельсон на нее и запал.

– Да, но ты же видела Михельсона! Да и что Маринка нашла в парне, который мало того, что чудила отборный, так еще и младше ее?

– А что ты в своем Кирюхе нашла? – Надя вышла из своей кабинки и зачем-то ударила по дверце рукой.

– Кирюха другое дело!

– Какое еще другое дело? Одна и та же фигня. Маринка тоже человек, ей потрахаться хочется. Михельсону, понятно, тоже. Вот они и нашли друг друга. Михельсон к ней подкатил любезно помочь со статистикой или с курсовой. Он в этом рубит, а у Маринки еще со второго курса хвосты висят, она все ходит, договаривается в деканате о пересдачах. У Маринки денег нет, вот она и решила отблагодарить его натурой, – Надя говорила совершенно спокойно, как будто была на сто процентов уверена, что все было именно так, как она мыслит.

– Фу, как грязно, Надя, – соседка Даши по комнате стояла, смотрела на нее почти в упор и морщилась. – Может, они нравятся друг другу, даже любят друг друга. А ты здесь перемываешь им косточки. Не верю, что все настолько грязно, как ты говоришь. Даже и думать не хочется.

– Да, ты такая наивная, как будто только узнала, что мир держится на сексе. Что, не так, по-твоему?

Девушка не знала, что ответить, а Надя торжествовала. И в самом деле, любой ответ можно было считать доводом в пользу того, что, смакуя, говорила Надя. Озвучить подобное для нее было раз плюнуть. Про таких говорят, что у них язык без костей. Но в словах Нади Ксения уловила что-то похожее на истину. Она этому даже немного испугалась. Но молниеносно взвесив все, снова согласилась. Что еще могло объединять Марину и Ваньку Михельсона как не… секс. Ксения боялась это слово произнести не только вслух, но и про себя.

«Секс, снова о сексе разговор. Зачем? Неужели все действительно сводится к одному? Сводится, раз так получилось. Нет, не хочу даже слушать это. Домываюсь быстрее и в комнату. Скорее отсюда!»

Посмотрев на потолок, Ксения замерла от ужаса и, чтобы не упасть, облокотилась на перегородку душевой: пятно уже не просто зависало под потолком, обволакивая его, занимая каждый свободный уголок, закрывая каждое белое пятно. Этот темный потолок опускался, это происходило на глазах. «Не смотри туда, не смотри! – убедила себя Ксения. – Смывай шампунь и бегом отсюда».

Но если повлиять на свое сознание и на свой страх Ксения как-то могла, спрятавшись в себя и оградившись от мысли о преследовании черным пятном, то повлиять на разговоры подруг по общежитию вряд ли.

– Девочки, может, сменим тему? – робко предложила Ксения, уже вытираясь.

– Молчи, девственница! – строго сказала Надя, и это прозвучало как приговор.

Ксения снова посмотрела наверх: пятно все опускалось. Нет, оно нисколько не напоминало туман или темный дым, какой бывает, когда горят, например, автомобильные покрышки. Ксения наблюдала его совсем близко, даже ближе, чем когда чуть не упала с батареи и, ползая, гонялась за ним по кафельному полу душевой. Пятно имело довольно ровные, постоянно пульсирующие границы. Оно напоминало пятна густой нефти, расплывшиеся по поверхности небольшого прудика, над которым то и дело принимается гулять легкий ветерок, покачивающий водную гладь, а вместе с ней и нефтяную пленку. Оно было таким же блестящим, как нефть. Вытянув дрожащую от страха руку, Ксения ощутила, что пятно неосязаемо.

– Надька, а когда ты потеряла девственность, расскажи! – вдруг предложила Даша.

Ксения в этот момент уткнулась лицом в полотенце. Ее тянуло вот так, не вытираясь и не одеваясь, тотчас выбежать из душевой, промчаться по всему коридору, чтобы, наконец, оказаться в тишине, в комнате, где пятно никуда не опускается, а мирно висит под потолком, и где нет разговоров, от которых ей хочется провалиться под землю.

– Года полтора или, нет, подожди, даже два назад, – нисколько не смущаясь, ответила Надя. – У нас в поселке есть рынок, Леха там подрабатывал грузчиком. Короче, как-то к нему пришла, а у них был какой-то праздник там, чей-то день рождения. Все гуляли, никто не работал, он выпил, мы с ним заперлись в вагончике. Там он меня и поимел. Я нагнулась так, за дверь держалась, а он сзади. Я все стонала, стонала, говорила, как мне больно, чтобы он помедленнее. Короче, полной дурой была.