Все права защищены. Никакая часть электронной версии этой книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме и какими бы то ни было средствами, включая размещение в сети Интернет и в корпоративных сетях, для частного и публичного использования без письменного разрешения владельца авторских прав.

Человеческая память – странная штука. Свидетельства событий относительно недавних дошли до нас частью отрывочно, часть вовсе лишь в общих чертах, а о том, что было ещё каких-то восемьсот или девятьсот назад, мы знаем во многом благодаря устным рассказам, передающимся от поколения в поколения. Рассказы эти от столетия к столетию изменялись, каждый стремился запомнить их из дедовских уст, а затем передать своим внукам. То ли память подводила рассказчиков, то ли времена были такие сказочные, но от раза к разу история обрастала деталями, подробностями, и догадки от вымысла и существенное от второстепенного в таких рассказах, дошедших до нас, отличить становилось всё сложнее и сложнее.

Рассказывают, что на месте маленького озера, что расположилось на окраине города, раньше было кладбище. История этого кладбища туманна, как туманна и загадочна история любого мало-мальски старого кладбища, которое наверняка отыщется в любом уголке русского Севера. Хотя, нет, ошибаюсь. Ходит молва о том, что когда-то давно в деревушку, что была километрах в двадцати отсюда, пришли чужаки по последнему насту, перебили чухонцев прямо в их приземистых избушках, и остановились на ночлег невдалеке. Наутро пришли крестьяне из соседней деревни – их привели те, кому удалось вырваться и убежать в лес – дали отпор завоевателям, гнали их к болотам. Весеннее солнце нещадно слепило глаза, растапливало снег, пробуждало природу. И природа не пощадила тех, кто пришел с копьем. Чем дальше шли они в болота, тем выше было солнце, тем глубже и глубже вязли ноги в холодной весенней чавкающей трясине. Вскоре убийцы были настигнуты и перебиты на насте, который к вечеру становился толстой коркой вновь. Спросите у любой старушки из этой местности – она вам так и расскажет. А ещё поведает, что на сходе было решено засыпать тела землёй и песком, который брали из ближайшего оврага. Так образовалась большая яма, которая вешними водами быстро была заполнена, а на краю этой ямы возник едва заметный теперь холм. Так и появилось наше озеро.

Маленькое, круглое, словно блюдце, с песчаным дном и высоким берегом с одной стороны и небольшим болотцем с другой. Много лет прошло с тех пор, царь Пётр с войском проходил мимо озера и, по рассказам, разбил тут лагерь на день для отдыха. Верить этим рассказам или нет – дело каждого. Только место это всегда слыло нехорошим. В озере местные не купались, вокруг него не селились. На одном из берегов веке в XVII возникло кладбище, чуть вдалеке вознесли в небо купола двух церквушек.

Только ходит в народе из пары окрестных деревень и поселков слух о том, что время от времени по ночам над озером видны огни, из озёрной водной глади выглядывают наконечники копий и слышны голоса. Да и лет тридцать тому назад мальчишки из городских кварталов, подступивших почти вплотную к берегам озера и кладбищу, нашли под слоем песка короткий ржавый меч с обрывком почти истлевшего за столетия кожаного ремня. Вот и всё, что я знаю о нашем озере. Может и ещё что-то смогу припомнить, но не сейчас, а когда-нибудь потом, когда будет возможность неторопливо перелистать назад страницы собственной памяти.

Конечно, я слышал эту историю. Она произошла пару лет назад. Был в нашей школе парень – я уже забыл, как его звали. Хотя, нет, вру – никогда и не знал. Он не играл в приставку, не менялся картриджами, не ходил с нами на велотрек, не катался по вечерам во дворе на старом зелёном «Москвиче» отца Мишки из моего класса. Наверное, это потому, что он был младше – точно, учился он в пятом, когда мы были уже в седьмом. Как-то вечером чем-то он задел каких-то старшеклассников, которые курили за школьным корпусом. Дальше никто не знает толком, что произошло. Да и старшеклассников этих не нашли. Только видел кто-то, как поздно вечером двое бежали за ним по песчаному берегу озера, что-то кричали вслед. А утром дворник с кладбища нашёл парня мертвым в озере в том месте, где старая кладбищенская ограда спускается с пригорка прямо в воду. Рядом с ним был плот, наспех сооруженный из двух автомобильных покрышек, пластиковых бутылок и проволоки. Все решили тогда, что он утонул, хотя лицо у парня было разбито.

Да и к чему я сейчас всё это вспоминаю? Передо мной – пакет крекера и стакан чая. Меня давно уже ждут друзья, мы собирались идти в соседний двор. Там живет Руслан – Мишка говорит, он классно танцует на руках. Не забыть бы только переписать кассету – Мишка обещал – «Prodigy» дать до завтра. Вот, надо было торопиться. Уже звонят в дверь.

– Саня, ну скоро ты там? – Мишка смотрел в дверной глазок со стороны лестницы, его лицо смешно исказилось, он чем-то стал похож на героев фильмов с Чарли Чаплином, неудачников, которых Чарли бьет и пинает. Мне тоже захотелось пнуть Мишку. Если бы люди только знали, как нелепо они выглядят, если на них смотреть через дверной глазок!

– Давай быстрее – мы внизу подождём, – сказал через дверь Мишка, было слышно, как хлопнули двери лифта, и в подъезде воцарилась гулкая и тревожная тишина.

Всегда поражаюсь, как Мишка всё успевает. Уроки закончились часа полтора назад. Мне только-только хватило времени, чтобы дойти до дома, поесть, посмотреть телевизор. А у Мишки, я уверен, уже и готова химия на завтра, и сочинение написано, и пообедал он как следует – не то, что я – сосиски и чай с крекером. Конечно, немного расторопности мне – и я тоже буду всё успевать вовремя, и может даже учиться стану лучше, чем порадую родителей. Впрочем, отцу всё равно, он смотрит на это сквозь пальцы. А вот мама… За две тройки в полугодии мне опять не видать ни кроссовок, ни денег на кассеты. Ничего, у меня ещё осталась почти тысяча с лета, когда для нас с Мишкой его отец организовал работу на овощном складе. Терпеть не могу эту свёклу в сетках, и без сеток тоже. Хотя заработали мы тогда в этой грязищи за два месяца большие деньги.

На тумбочке громко отмерял секунды большой старый будильник. Половина седьмого. А дома нужно быть к десяти. В конце сентября всегда уже темнеет рано. Как будто и не было лета, белых ночей, когда почти не ощущаешь эту вроде бы и вполне очевидную границу между днём и вечером, вечером и ночью. Заведу-ка я будильник. А то опять остановится. Будильник давно не звонит и не будит никого по утрам. Что-то сломалось в нём, а чинить дороже, чем купить новый. Вот теперь он и стоит в прихожей и служит нам часами.

Закрываю дверь, нажимаю кнопку вызова лифта, спускаюсь вниз. И точно, как и обещали – ждут. На скамейке у парадной Мишка и ещё двое из нашего класса. Не знаю, зачем Мишка вечно таскает их с собой.

– Привет, чувак, – Мишка кивнул в сторону двух парней, – они пойдут с нами к Руслану. Пусть тоже учатся.

– Да нет проблем – ответил я, а сам, конечно, подумал совсем иначе. И хотел было сказать это, да зацепился рукавом кенгурухи за кусты. Все громко заржали. Ладно, чего уж тут возражать – тащим этих двух зануд с собой.

Мы прошли вдоль дома, свернули к школе, к школьному стадиону. И зачем нашей школе стадион, если на нём никто ни во что не играет? И даже физрук водит нас бегать, а зимой кататься на лыжах, на небольшой пустырь около озера. Стадион превратился мало-помалу в плацдарм для выгула собак, минное поле, по которому, не поскользнувшись, могли пройти только сами собачники. Пока мы шли, на середину поля вышла хромая толстая тётка с чёрной овчаркой на поводке. Овчарка покрутилась на одном месте, привычно выгнула хвост – и началось.