-Хватит, Фрося, дай человеку отдохнуть. А вы лежите, отдыхайте пока. Я велю куриного бульона приготовить. Вам надо сил набраться.
Наконец, меня оставили одну. Я огляделась и вспомнила, что уже видела такой плафон с ангелами на нём, и этот диван тоже видела. Над диваном висел женский портрет. Дама была одета в старинное платье, холёные руки были скрыты за длинными лайковыми перчатками серого цвета. Голубое бархатное платье оставило обнажёнными приятного изгиба плечи. А вот её лицо показалось мне знакомым. Я явно знала женщину, изображённую на портрете. Откуда только? Внезапно меня озарило: чёрно-белый снимок этого портрета хранился в нашем семейном фотоальбоме! Нет, не может этого быть! На портрете изображена моя прабабушка в возрасте двадцати лет за год до своего замужества. Тогда кто же этот врач? Неужели это мой прапрадед? Невероятно, но другого объяснения у меня нет. Помню, когда я была маленькой, прабабушка рассказывала, что в Москве у них было просторная квартира, а её отец – известный хирург, дожил почти до ста лет. Впоследствии квартира была реквизирована, а портрет пришлось продать в годы войны. Осталась лишь фотография на память. За размышлениями я и не заметила, как задремала. Проснулась я от настойчивого стука в дверь. Боже, кого в такую рань могло принести? Дверь приоткрылась, и на пороге появился всё тот же молоденький следователь.
-Извините, - пробормотал он вместо приветствия. – Я опять к вам.
-В чём дело? – спросила я с досадой.
-Сегодня к нам поступило сообщение, что нашли ещё одну женщину с подобным ранением, но одета она как-то странно: длинное платье, пальто чуть выше лодыжек и шляпка, перевязанная платком. Самое странное, что её зовут так же, как и вас, Съюзен Гольц.
-Но я не Съюзен, а Светлана.
-Неважно, - перебил меня следователь. – Она назвала ваш адрес. Как вы это можете объяснить?
Как я это могу объяснить? Да никак! Какие тут могут быть объяснения, если я сама ничего не понимаю. Пришлось сказать, ничего не видела, ничего не слышала, ничего не знаю. Выслушав мой невнятный лепет, следователь попросил, предварительно согласовав вопрос с лечащим врачом, побыстрее собраться и проехать в служебную клинику, где и находилась некая Съюзен Гольц. Конечно, я догадывалась, кто это может быть, но не говорить, же вот так без подготовки, молодому следователю, что, скорее всего, они столкнулись с пришельцем из прошлого. Я привела себя в порядок и покорно последовала за стражем законности. Внизу нас ожидало служебное авто в виде допотопного «УАЗика» с такой неприметной зарешеченной дверцей сзади. Минут через тридцать мы были на месте.
Длинным коридором, освещённым тусклыми лампами, мы прошли к закрытой на засов металлической двери, у которой стоял полицейский при полном параде, то есть с автоматом наперевес, и зорко оглядывал пространство перед собой на наличие злоумышленников. Завидев Артура, Моего сопровождающего, попросил того предъявить документы, разглядел мой пропуск, а затем нехотя процедил сквозь зубы:
-Ключи забрали на вахту.
Чертыхнувшись, Артур побрёл обратно, оставив меня на попечение охранника. Ждать пришлось минут пятнадцать. Наконец, позвякивая ключами, молодой человек принялся ковыряться в замке. Скрипнула дверь, и я увидела одинокую койку с женщиной под синим байковым одеялом. Услышав, что дверь открылась, она сделала попытку сесть, но тут же со стоном повалилась обратно. Затем, внимательно разглядев тех, кто вошёл, прошептала:
-Вот мы и встретились.
Это были последние слова, которые я услышала. Яркая вспышка лишила меня способности что-либо слышать и понимать. Ухватившись за руку Артура, я попыталась сохранить равновесие. Не знаю, удалось ли мне это, но очнулась я от тяжёлого и спёртого запаха немытых человеческих тел. Оглядевшись, обнаружила, что сижу на куче соломы, прислонившись к кирпичной стене. Рядом лежал Артур, и, казалось, не подавал признаков жизни. Я наклонилась, пощупала пульс. Слава богу, жив! Молодой человек застонал и, приоткрыв глаза, спросил, где он находится и что произошло.
Если бы знать. Пошевелив руками, Артур подобрал под себя клок сена, уселся рядом и вопросительно посмотрел на меня.
-Светлана, где мы? Ради всего святого объясните мне, что происходит?
Ответить я не успела. К нам подошёл пожилой мужчина в сером зимнем пальто и мрачно сказал.
-Вы в подвалах ЧЕКа, молодые люди. Смотрю, вам даже не дали одеться. Все мы здесь ждём своего часа.
Артур, с интересом посмотрев на мужчину, спросил:
-Какого ЧЕКа? Что вы говорите какую-то чушь? Я сейчас позвоню к себе в отдел, и за нами приедут. Вот сейчас прямо и позвоню.
Артур вытащил из кармана сотовый телефон и стал лихорадочно набирать известный только ему номер.
-Не работает, - с удивлением произнёс он, - Светлана, дайте ваш.
Я протянула ему свой мобильник. Мужчина застыл как соляной столп, поражённый нашими действиями.
-Ну, вот и ваш тоже молчит, - мне протянули бесполезный телефон.
-Что это было? – спросил мужчина, присаживаясь рядом с нами.
-Американская штука такая. Можно говорить с помощью неё с человеком, у которого есть подобный аппарат.
По всей видимости, ответ удовлетворил мужчину и он, потеряв интерес к мобильникам, внимательно посмотрел на меня и заговорщически прошептал так, чтобы Артур не мог слышать.
-Я вижу, ваш спутник не совсем адекватно воспринимает сложившуюся ситуацию.
Артур, краем уха услышав слово «неадекватно», возмутился:
-Кто неадекватный? Я? Нет со мной всё в порядке. Можете на меня положиться.
Мужчина взглянул на меня и, увидев, что я кивнула в знак того, что моему спутнику вполне можно доверять, продолжил:
-Я вижу люди вы серьёзные. Если можно, скажите, чем вы занимались до ареста.
Я решила взять инициативу в свои руки:
-Я художница, а молодой человек мой шоффёр.
Артур попробовал было возмутиться, но я незаметно показала ему кулак, и он успокоился, согласившись временно побыть моим шоффёром. Именно шоффёром, так называли водителей в начале двадцатого века.
-Очень хорошо, что у нас есть водитель, - негромко произнёс мужчина. – Возможно, нам удастся бежать, и шофер будет кстати. Вы не знаете главного, здесь долго не задерживаются. День, от силы два и ву-а-ля.
-Что значит ву-а-ля? – поинтересовался Артур.
-А то и значит, что жить нам осталось не более сорока восьми часов, а может, и меньше.
Мой спутник начал нервно теребить полу пиджака и с опаской поглядывать на дверь, как бы ожидая появления оттуда людей, которые избавят его от этого кошмара.
-Молодой человек, не надо так бурно реагировать на мои слова. Рано или поздно мы все там будем.
-Где это там? – вновь вклинился Артур.
-Там это там! – и мужичина указал пальцем в потолок. – Сначала с вами побеседует следователь, а потом, скорее всего, вас вежливо попросят пройти во двор и так же вежливо поставят к стенке и толпа дружелюбно настроенных революционных солдат расстреляет вас.
Такой поворот событий явно нам не подходил, и я поинтересовалась, что хочет предложить мужчина.
-А вот это уже деловой подход. Во дворе я видел легковое авто. На нём приезжает начальник этой кутузки. Автомобиль всегда стоит у крыльца и, когда авто находится во дворе, ворота не закрывают. Это наш шанс на спасение. Остаётся только придумать, как нам попасть во двор.
Как говорится, случай лучший помощник беглеца. Так произошло и с нами. Не знаю, сколько времени прошло, но я, видимо, задремала. Разбудили меня выстрелы, доносившиеся откуда-то со двора.
-Что это? – поинтересовался Артур.
-А кто его знает. Всё может быть. Может, анархисты. Возможно, пьяная матросня пошаливает. А может, и ещё что или кто, - ответил наш новый знакомый.
В камере воцарилась тишина. Тут только или пан, или пропал. Всякое может случиться. Тебя могут или освободить, или же не медля ни минуты, поставить к стенке и, не зачитывая конституционных прав, расстрелять. В коридоре послышался шум. Все в напряжении посмотрели на дверь. Послышался звук отодвигаемого затвора. Дверь распахнулась, и на пороге показался вооружённый солдат.
