В на­уч­ной пуш­ки­ни­сти­ке мы не най­дем ни «зер­на», ни «рас­те­ния». Стрем­ле­ние к объ­ек­тив­но­сти и дос­то­вер­но­сти там, где они ре­ши­тель­но про­ти­во­показа­ны, об­кра­ды­ва­ют ис­сле­до­ва­те­лей. Хро­ни­ка и вер­сия не мо­гут быть объектив­ны, по­сколь­ку од­на вы­ну­ж­де­на при­вле­кать от­кро­вен­но со­мни­тель­ные ма­те­риа­лы, а дру­гая - от­вер­гать впол­не прав­до­по­доб­ные. Объ­ек­тив­ной мог­ла бы быть лишь вся «мат­реш­ка», гар­мо­ни­че­ское це­лое - пол­ное со­б­ра­ние фи­гур. Но кто ее со­бе­рет? Тут воз­ни­ка­ет труд­ность ино­го по­ряд­ка!

По­ло­жим, ма­лень­кую фи­гу­ру лег­ко от­ли­чить. Она ли­тая, то­че­ная из це­ло­го кус­ка де­ре­ва. Ее не раз­ло­мить. Без нее су­ве­нир те­ря­ет за­вер­шен­ность, а, зна­чит, и смысл. С ос­таль­ны­ми фи­гу­ра­ми на­мно­го слож­нее: все они в от­сут­ст­вии боль­шей, мо­гут ис­пол­нять ее роль. Толь­ко не­мно­гие по­свя­щен­ные бу­дут знать, что ком­плект не­пол­ный. Но и им не су­ж­де­но ус­по­ко­ить­ся - «мат­реш­ка» под на­зва­ни­ем «про­шлое» все вре­мя об­рас­та­ет но­вы­ми слоя­ми. Вот и по­лу­ча­ет­ся, что объ­ек­тив­ность, ес­ли и су­ще­ст­ву­ет, скры­ва­ет­ся во мно­же­ст­ве раз­лич­ных су­ж­дений и сви­де­тельств, уст­рем­лен­ных к са­мой не­ве­ро­ят­ной пол­но­те. Вы­вод не­уте­ши­тель­ный, но он по­зво­ля­ет го­во­рить о ме­то­де, ко­то­рый мог бы по­слу­жить ис­ти­не, не пре­тен­дуя на ов­ла­де­ние ею. По­это­му и мы нач­нем дви­же­ние к серд­це­ви­не ду­эль­ной ис­то­рии с обо­зре­ния са­мой об­шир­ной хро­ни­ки тех пе­чаль­ных со­бы­тий. И в кон­це это­го пу­ти при­дем к вер­сии, ко­то­рая сво­ей не­ожи­дан­но­стью и ори­ги­наль­но­стью не ус­ту­пит са­мым сме­лым фан­та­зи­ям и бу­дет столь же спор­ной и уяз­ви­мой, как мно­гие ее пред­ше­ст­вен­ни­цы, как зер­но на ла­до­ни.

Пе­ред вы­зо­вом.

Нач­нем тра­ди­ци­он­но, как это при­ня­то в боль­шин­ст­ве ис­сле­до­ва­ний. В сре­ду 4 но­яб­ря в 9-м ча­су ут­ра Пуш­кин по­лу­чил по поч­те ано­ним­ное пись­мо. Нач­нем и тут же ос­та­но­вим­ся. Вре­мя и спо­соб дос­тав­ки - до­гад­ка уче­ных. Сам же по­эт пи­сал спус­тя две не­де­ли Бен­кен­дор­фу: «Ут­ром 4 но­яб­ря я по­лу­чил три эк­зем­п­ля­ра ано­ним­но­го пись­ма, ос­кор­би­тель­но­го для мо­ей чес­ти и чес­ти мо­ей же­ны». И ни сло­ва о том, в ко­то­ром ча­су и ка­ким об­ра­зом это про­изош­ло!

Ут­ро в дво­рян­ской куль­ту­ре – по­ня­тие рас­тя­жи­мое. Пуш­кин мог по­лу­чить па­ск­виль и в 9 ча­сов – вре­мя раз­но­са ут­рен­ней поч­ты – и да­ле­ко за пол­день. Ис­сле­до­ва­те­ли по­ла­га­ют, что пись­мо при­шло по­чтой, по­сколь­ку все ос­таль­ные ко­пии па­ск­ви­ля бы­ли ра­зо­сла­ны тем же спо­со­бом. Но поч­та толь­ко вхо­ди­ла в обык­но­ве­ние, и мно­гие, в том чис­ле Пуш­кин, охот­нее поль­зо­ва­лись ус­лу­га­ми по­сыль­ных. К то­му же, из трех ано­ни­мок, упо­мя­ну­тых по­этом, две точ­но при­шли не по поч­те. Их дос­та­ви­ли дру­зья. Про­яс­нить по­ло­же­ние мог бы поч­то­вый кон­верт па­ск­ви­ля, ад­ре­со­ван­но­го не­по­сред­ст­вен­но Пуш­ки­ну, но он то, как раз, и не со­хра­нил­ся.

По­ла­га­ют, что Пуш­кин в при­сту­пе по­эти­че­ской яро­сти унич­то­жил его. Та­кой по­во­рот со­бы­тий уст­раи­ва­ет ис­сле­до­ва­те­лей, но ма­ло­ве­роя­тен по су­ще­ст­ву. По­эт со­би­рал­ся про­во­дить рас­сле­до­ва­ние, а кон­верт яв­лял­ся важ­ным ве­ще­ст­вен­ным до­ка­за­тель­ст­вом ви­ны Гек­кер­нов. И вот он бес­след­но ис­чез, и о нем да­же ни­кто не вспо­ми­на­ет. А не ме­ша­ло бы!

Ес­ли при­нять во вни­ма­ние ха­рак­тер па­ск­виль­ной шут­ки, эф­фект, на ко­то­рый она бы­ла рас­счи­та­на, воз­ни­ка­ет за­кон­ный во­прос – а на­до ли бы­ло шут­ни­кам пе­ре­сы­лать па­ск­виль са­мо­му Пуш­ки­ну? Вспом­ним, что иг­ра, при­няв­шая к то­му вре­ме­ни вид мод­но­го раз­вле­че­ния вен­ской и пе­тер­бург­ской мо­ло­де­жи, под­чи­ня­лась оп­ре­де­лен­ным пра­ви­лам. Те­туш­ка Сол­ло­гу­ба, А.И.Ва­силь­чи­ко­ва, пе­ре­да­вая пись­мо пле­мян­ни­ку, весь­ма крас­но­ре­чи­во опи­са­ла суть мис­ти­фикации:

Пред­ставь се­бе, ка­кая стран­ность! Я по­лу­чи­ла се­го­дня па­кет на мое имя, рас­пе­ча­та­ла и на­шла в нем дру­гое за­пе­ча­тан­ное пись­мо, с над­пи­сью: Алек­сан­д­ру Сер­гее­ви­чу Пуш­ки­ну. Что мне с этим де­лать?[5].

Вот ведь за­да­ча! Шут­ни­кам важ­но бы­ло, что­бы «ди­пло­мом ро­го­нос­ца» пе­ре­дал жерт­ве зна­ко­мый че­ло­век. То­гда ка­кой смысл по­сы­лать па­ск­виль отдель­ным пись­мом? Ме­ж­ду тем Пуш­кин го­во­рит о трех эк­зем­п­ля­рах ано­ним­ки, по­лу­чен­ных в то ут­ро, хо­тя оп­ре­де­лен­но из­вест­но лишь о двух, пе­ре­дан­ных ему Хит­ро­во и Сол­ло­гу­бом. От­ку­да же взял­ся тре­тий и ку­да ис­чез? И был ли во­об­ще? Хо­те­лось бы ве­рить Пуш­ки­ну, но его сви­де­тель­ст­во ту­ман­но, да и са­мо пись­мо к Бен­кен­дор­фу[6] с об­ви­не­ни­ем Гек­кер­нов - на­пи­сан­ное и не ото­слан­ное, про­ти­во­ре­чи­вое, стран­ное, в кон­це кон­цов, ра­зо­рван­ное - на­сто­ра­жи­ва­ет. Мы ве­рим Пуш­ки­ну и, ка­жет­ся, на­прас­но – ведь он пи­сал не для ши­ро­кой пуб­ли­ки и чи­та­тель­ско­го до­ве­рия.

Нач­нем ина­че: в сре­ду 4 но­яб­ря око­ло 9 ча­сов дру­зья Пуш­ки­на, чле­ны «карам­зин­ско­го круж­ка» - Вя­зем­ские, Ка­рам­зи­ны, Хит­ро­во-Фи­кель­мон, Сол­ло­губ (че­рез те­туш­ку А. И. Ва­силь­чи­ко­ву), бра­тья Рос­се­ты и М.Ю.Ви­ель­гор­ский[7] по­лу­чи­ли по поч­те, ес­ли ве­рить кня­зю Вя­зем­ско­му, ко­пии од­но­го аноним­но­го па­ск­ви­ля[8]:

Ка­ва­ле­ры пер­вой сте­пе­ни, ко­ман­до­ры и ры­ца­ри свет­лей­ше­го Ор­де­на Ро­го­нос­цев, со­брав­шись в Ве­ли­кий Ка­пи­тул под пред­се­да­тель­ст­вом вы­со­ко­поч­тен­но­го Ве­ли­ко­го Маги­ст­ра Ор­де­на, е<го> п<ре­вос­хо­ди­тель­ст­ва> Д.Л. На­рыш­ки­на, еди­но­глас­но из­бра­ли г-на Алек­сан­д­ра Пуш­ки­на за­мес­ти­те­лем Ве­ли­ко­го Ма­ги­ст­ра Ор­де­на Ро­го­нос­цев и ис­то­рио­гра­фом Ор­де­на. Не­пре­мен­ный сек­ре­тарь: граф И. Борх (ориг. по-фр.).

Сол­ло­губ, уже од­на­ж­ды по­стра­дав­ший от свет­ской бол­тов­ни, ед­ва не при­вед­шей к ду­эли с по­этом, ре­шил не ис­ку­шать судь­бу и пе­ре­дать пись­мо в не­рас­пе­ча­тан­ном ви­де. Он от­пра­вил­ся к Пуш­ки­ну, нис­коль­ко не по­доз­ре­вая о со­дер­жа­нии па­ск­ви­ля. По­эт при­нял его в сво­ем ка­би­не­те, вскрыл кон­верт и тут же со­об­щил ему:

Я уже знаю, что та­кое; я та­кое пись­мо по­лу­чил се­го­дня же от Ели­за­ве­ты Ми­хай­лов­ны Хит­ро­вой; это мер­зость про­тив же­ны мо­ей…[9].

По­эт, из­бе­гая под­роб­но­стей, мог и не го­во­рить, что еще рань­ше по­лу­чил ано­ним­ку по поч­те. Хо­тя с че­го бы это? Ку­да про­ще ска­зать! А что ес­ли пись­мо от до­че­ри Ку­ту­зо­ва, дей­ст­ви­тель­но, при­шло пер­вым, и Пуш­кин го­во­рил прав­ду – ту прав­ду, ко­то­рая в по­след­ст­вии чем-то его не уст­рои­ла.

По­сла­ние Хит­ро­во со­стоя­ло из не­боль­шой за­пис­ки и не­рас­пе­ча­тан­но­го кон­вер­та с ано­ним­ным па­ск­ви­лем. Не свя­зан­ные ме­ж­ду со­бой, оба до­ку­мен­та по ду­ху на­по­ми­на­ли друг дру­га. В сво­ем пись­ме под­ру­га Пуш­ки­на слег­ка мис­ти­фи­ци­ро­ва­ла, пред­став­ляя се­бя бле­стя­щей по­кро­ви­тель­ни­цей муз и го­ни­мых по­этов:

Я толь­ко что уз­на­ла, что цен­зу­рой про­пу­ще­на ста­тья, на­прав­лен­ная про­тив ва­ше­го сти­хо­тво­ре­ния, до­ро­гой друг (речь шла о «Пол­ко­вод­це» - А.Л.). Осо­ба, на­пи­сав­шая ее, разъ­я­ре­на на ме­ня и ни за что не хо­те­ла по­ка­зать ее, ни взять её об­рат­но. Ме­ня не пе­ре­ста­ют тер­зать за ва­шу эле­гию - я на­стоя­щая му­че­ни­ца, до­ро­гой Пуш­кин; но я вас люб­лю за это еще боль­ше и ве­рю в ва­ше вос­хи­ще­ние на­шим ге­ро­ем и в ва­шу сим­па­тию ко мне! [10]

Осо­бая изю­мин­ка за­клю­ча­лась в под­пи­си - «Эли­за Хит­ро­ва уро­ж­ден­ная княж­на Ку­ту­зо­ва-Смо­лен­ская». Ме­ж­ду тем, она «не толь­ко не ро­ди­лась, но ни­ко­гда и не бы­ла княж­ной Смо­лен­ской»[11]. От­ца ее воз­ве­ли в кня­же­ское дос­то­ин­ст­во, ко­гда Ели­за­ве­та Ми­хай­лов­на ус­пе­ла уже по­бы­вать гра­фи­ней Ти­зен­гау­зен и бы­ла г-жой Хит­ро­во. Но ав­то­ром упо­мя­ну­той ста­тьи был ее род­ст­вен­ник Л.И.Го­ле­ни­щев-Ку­ту­зов, и под­ру­ге по­эта хо­те­лось под­черк­нуть, что хоть она и Ку­ту­зо­ва, но со­всем дру­гая – от­прыск на­род­но­го любимца.