– Кто там? – спросил чей-то женский голосок.

– Тот, кого вы ждете, – ответил сэр Вильямс.

И при этом он подумал: «Положительно будущая соперница Баккара живет немного высоко. Но она находится теперь накануне перехода из своей мансарды на подушки коляски. Так-то все идет в этом свете».

Дверь отворилась, и сэр Вильямс очутился лицом к лицу с одной из прелестнейших нимф.

Комната, куда только что вошел баронет, служила помещением пороку.

А перед ним стояла молоденькая девушка замечательной красоты. Ей было не больше восемнадцати лет. Ее звали Женни, а история ее жизни была очень обыкновенна и проста.

Шестнадцати лет она вышла из пансиона и осталась круглой сиротой, что и вынудило ее выйти замуж за своего опекуна, который отобрал ее состояние и вручил ей вместо него свою руку и старость.

Подобная жизнь не могла быть приятна молодой женщине, которая только что начинала жить.

Она долго не раздумывала и бежала от мужа.

Но нужно было же жить.

Это заставило Женни попробовать сначала счастье на мелких чиновниках и постепенно подниматься все выше и выше.

Ей повезло.

Женни была молода, грациозна, красива и настолько ловка, что через несколько времени ее уже начали замечать в свете, результатом чего было то, что один очень красивый молодой человек нанял ей прехорошенький отель в улице Лаффит и отдал в ее распоряжение грума и коляску.

Но, увы, счастье ее продолжалось очень недолго.

Ее обожатель поссорился с одним господином, дрался на дуэли и был убит.

И с этого дня до самой встречи с сэром Вильямсом она влачила довольно незамечательную жизнь.

Она была одной из тех женщин, про которых обыкновенно говорят: «У нее есть все, чтобы быть замеченной, но… ей нет удачи». При таких обстоятельствах она встретилась с сэром Вильямсом, который искал женщину, необходимую ему для исполнения его адских предначертаний.

В день известного нам сбора членов клуба червонных валетов, утром, Женни получила следующую записку:

И, как мы видим, баронет был точен и аккуратен в своих словах.

Сэр Вильямс извинился перед молодой женщиной, что он обеспокоил ее в столь поздний час, и, усевшись в кресло перед камином, начал внимательно рассматривать молодую девушку.

– Что бы ты сказала, моя крошка, – начал сэр Вильямс насмешливым тоном, – если бы я предложил тебе хорошенький отель, лошадей и грума?

У молодой женщины закружилась голова от этих слов.

– Вы мне даете это?! – вскричала она.

– Я еще не сказал этого, – ответил сэр Вильямс, я вообще деловой человек и не делаю ничего даром.

Но что же вы требуете от меня? – заметила живо Женни. – Вы, может быть, влюблены…

Она произнесла эти последние слова с глубокой иронией.

Сэр Вильямс невольно улыбнулся, и эта улыбка так осветила его лицо, что сразу выказала всю его адскую красоту.

– О, э, – проговорил он, – ты меня плохо разглядела, моя милочка, иначе бы ты не могла сказать таких слов.

– Извините, – прошептала Женни, – но вы так плохо одеты, что вам можно дать около пятидесяти лет, а может быть, вам всего каких-нибудь тридцать.

– Двадцать девять, – поправил спокойно баронет. – Но дело идет не обо мне, моя крошка, так как, если бы я захотел, ты бы полюбила меня только из-за меня.

– Без отеля?

– Да, без отеля.

Тон сэра Вильямса был так самоуверен и насмешлив, что Женни невольно вздрогнула.

– После этого, – прошептала она, – вы, может быть, человек очень могущественный. Кто знает?

– Я говорил тебе об отеле, лошадях и груме, продолжал сэр Вильямс.

Глаза молодой женщины сверкнули особенным блеском.

– Твоя прислуга состояла бы из горничной, кучера, повара и грума.

Женни боялась проронить хотя бы слово из его речи.

– Ах, да, я забыл, – добавил сэр Вильямс, – конечно, все твои расходы были бы уплачены и ты получала бы тысячу экю ежемесячно на булавки.

– Вы хотите, чтобы я сошла с ума! – вскричала опять молодая девушка.

– Итак, моя милая, как видишь, – проговорил важно сэр Вильямс, – я очень рассчитываю на твои услуги, если делаю подобные предложения.

– Значит, вы надеетесь получить обратно свои затраты? – спросила она.

– Конечно.

– Сколько же вы надеетесь взять через меня?

– Двенадцать миллионов.

– Двенадцать миллионов, – прошептала с удивлением молодая девушка, – если бы мне попался человек, имеющий такие громадные деньги…

– Я рассчитываю дать тебе его.

У куртизанки опять закружилась голова.

– Этот человек, – продолжал сэр Вильямс, – женат. Он любит безумно свою жену.

– Его заставят забыть свою страсть, – проговорила холодно Женни.

Я вручаю тебе его, – добавил баронет, придав тону своего голоса ужасное значение.

– И вам возвратят его в том виде, в каком вы того хотите.

– Я тебе даю на это три месяца сроку. Постарайся в это время развратить его и возврати мне его идиотом. Мне больше ничего не нужно.

– А двенадцать миллионов?

– А это другое дело, мы поговорим об этом в следующий раз. Я не тем теперь занят.

– Где вы мне представите голубка?

– Я не знаю сейчас. Мы это увидим еще.

– Можно узнать его имя?

– Конечно. Его зовут Фернан Роше, – ответил баронет и встал. – Ну, прощайте. До утра.

– Спокойной ночи, папа, – проговорила Женни, дрожа всем телом.

Сэр Вильямс сделал несколько шагов к двери и приостановился.

– Кстати, – сказал он, – у тебя нет другого названия, кроме Женни? Оно чересчур простонародно и вообще ничего не выражает.

– Так найдите мне другое имя.

– У тебя очень хорошенькие глазки, – проговорил баронет, – и очень похожи на бирюзу, а потому я тебя назову Бирюзой. Это будет очень мило и оригинально.

– Отлично! – вскрикнула Женни.

– Прощай же, Бирюза, – сказал сэр Вильямс. – До свидания.

И баронет вышел от молодой женщины и направился прямо в отель графа де Кергаца, куда он пришел уже на рассвете.

В то время, когда сэр Вильямс проходил двором отеля, он не мог не заметить света в одном из его окон.

– Постой, – прошептал он, – этот бедный Арман все работает. Вот еще представитель филантропии.

И вместо того, чтобы прямо подняться по лестнице в свою комнату, баронет принял на себя смиренный и убогий вид, с которым он всегда появлялся перед своим братом, и постучался в дверь его комнаты.

– Войдите! – крикнул удивленный граф. Он провел всю ночь в работе.

– Как, дорогой Андреа, – вскричал Арман, увидев перед собой баронета, – вы еще не ложились?

– Я только что вернулся, брат.

– Вы вернулись?

– Да, я провел эту ночь в Париже. Так как вы сделали меня начальником вашей полиции, – проговорил он, улыбаясь, – то ведь нужно же мне и выполнять свои обязанности.

– Уже?

– Да. Я напал уже на след, и червонные валеты, в моих руках.

– Как! – вскричал опять граф, – вы уже имеете доказательства?

– Но они еще так слабы, брат, что я ничего не скажу вам покуда.

И он вышел, опустив голову.

– Бедный брат, – прошептал Арман де Кергац, – какое глубокое раскаяние.

Войдя в свою комнату, сэр Вильямс запер за собой дверь, усевшись в кресло, вынул из своего письменного стола толстую книгу.

На заглавном листе ее красовалась надпись: «Журнал моей второй жизни».

Раскаявшийся Андреа писал ежедневно свой дневник.

– Да, это, право, великолепная выдумка с моей стороны, – шептал он, улыбаясь своей адской сатанинской улыбкой, – я оставлю когда-нибудь нарочно эту книгу на столе, братец мой, вероятно, заметит ее и прочтет этот, например, кусочек.

И баронет раскрыл одну страницу и прочел:

«3 декабря.

О, как я страдал сегодня! Как Жанна была хороша. Жанна, которую я люблю так безумно…» и так далее, и так далее.

– А право, когда он прочтет эти строки, то будет готов убить себя, чтобы только доставить возможность своему братцу жениться на его вдове.