Роковая женщина поднялась:
– Вы превращаете все в шутку. Мне очень жаль.
– Вы первой начали шутить…
Но она не стала дожидаться конца фразы. Я поднялся, чтобы открыть дверь, но она оказалась перед ней раньше меня и ухватилась за ручку. А раз она решила действовать самостоятельно, я дал ей возможность самой преодолеть и наружную дверь. Проследив, как она закрылась за ней, я вернулся к Вулфу, нацепив на лицо осуждающую гримасу, которая, однако, пропала даром, ибо глаза его были закрыты. Я обратился к его большой круглой физиономии:
– Хорошенький способ общаться с дамой, которая пришла к вам с таким простым предложением. От нас всего-то и требовалось пойти на реку и плавать возле сточной трубы, покуда не почувствуем вкуса мышьяка.
– Мышьяк не имеет вкуса.
– О’кей. – Я сел. – По-вашему, она собирается сама отравить его и заранее строит себе защиту? Или, может, она взвинчена и тычется носом, не зная, как защитить своего муженька? А может, Ласцио рассказывает сказки, чтобы набить себе цену? Видели бы вы, как он смотрел на нее, когда она танцевала с Валенко. Думаю, вы наблюдали, как пялился на нее Вукчич. Как мотылек, который попал в стакан и поэтому не может пробиться к горящей лампе. А вдруг действительно существует какой-то смышленый малый, который готов был всех нас отправить на тот свет, подсыпав в сахарницу мышьяк? Кстати, обед через десять минут. Вам неплохо было бы причесаться и заправить рубашку. Да, вы знаете, что за пять монет в день можно нанять себе здесь лакея? Клянусь, я как-нибудь попробую. Если я начну как следует следить за собой, то сразу стану другим человеком.
Мне пришлось остановиться, чтобы зевнуть. Свежий воздух брал свое. Вулф молчал, затем наконец заговорил:
– Арчи, ты слышал о приготовлениях к сегодняшнему вечеру?
– Нет. Что-нибудь особенное?
– Да. Заключено нечто вроде пари между мистером Серваном и мистером Китом. После обеда будет проведено испытание. Поджарят голубей, а мистер Ласцио – он сам вызвался – приготовит соус «Весна». Этот соус, помимо соли, содержит девять разных специй: кайенский перец, сельдерей, лук-шалот, лук-шнитт, кервель, эстрагон, черный перец горошком, тимьян и петрушку. Он приготовит девять порций, причем в каждой будет недоставать одной какой-нибудь специи. Блюда поставят в столовой. Сбор назначен в гостиной. Заходить будут по очереди, чтобы не переговариваться между собой, попробуют кусочек голубя под соусом и запишут, в каком блюде какой специи не хватает. Мистер Серван, насколько я знаю, поклялся угадать на восемьдесят процентов.
– Отлично. – Я снова зевнул. – Я берусь определить, в каком блюде не хватает голубя.
– Тебя не включили. Только «Les Quinze Maîtres» и я сам. Это будет интересный и поучительный эксперимент. Главное – отличить шнитт от шалота, но я думаю, что справлюсь. За обедом я выпью вина и, конечно, не буду есть сладкого. Кстати, мне пришла мысль о возможной связи между всем этим и странным рассказом миссис Ласцио. Ведь Ласцио будет готовить соус. Я не из паникеров, но приехал повидаться с талантливыми людьми, а не наблюдать, как кого-то пристукнут.
– Вы приехали узнать, как готовить колбаски минюи. Но не будем об этом. И какая тут может быть связь? Убить-то собираются Ласцио. Значит, дегустаторы в безопасности. Думаю, вам лучше пойти последним. Если вы заболеете в этой глуши, у меня наступят веселенькие денечки.
Он закрыл глаза. Через некоторое время открыл их снова:
– Мне не нравятся рассказы о мышьяке, подсыпанном в еду. Который час?
Проклятый лентяй! Не может достать из кармана часы! Я ответил на его вопрос, он вздохнул и принялся приводить себя в порядок.
Обед в павильоне «Покахонтас» был весьма изысканным в том, что касалось еды, чего нельзя было сказать об остальных его сторонах. Суп, приготовленный Серваном, с виду напоминал консоме, но по вкусу был ни на что не похож. Автор превзошел самого себя, было приятно видеть, как его благородное лицо краснеет от удовольствия, когда он слышал замечания присутствующих. Леон Бланк приготовил рыбу – небольшую (всего шесть дюймов длиной) ручьевую форель под легким коричневым соусом, также не напоминавшим ничего, что мне доводилось пробовать прежде. Бланк довольно усмехался, когда его спрашивали, что это за соус, и говорил, что еще не успел придумать ему название. Все, за исключением Лизетт Путти и меня, съели форель целиком, вместе с головой и костями. Даже Констанца Берен, которая сидела от меня справа. Увидев, как я выплевываю кости, она засмеялась и сказала, что гурмана из меня не получится. Я ответил ей, что не могу есть рыбье лицо в память о золотых рыбках, которые были у меня в детстве. Глядя, как она перемалывает кости своими прелестными зубками, я с удовольствием отметил, что начинаю обуздывать ревность, охватившую меня утром.
Я не сразу разобрался, из чего приготовлено следующее блюдо – знаменитый деликатес Пьера Мондора. Чтобы понять, как его следует есть, мне пришлось посмотреть на остальных. Констанца сказала, что ее отец тоже хорошо готовит это блюдо, основными ингредиентами которого являются говяжий костный мозг, толченые крекеры, белое вино и куриные грудки. Приканчивая вторую порцию, я через стол поймал взгляд Вулфа и подмигнул ему, но он проигнорировал это. Ему явно казалось, что мы находимся в храме и внимаем самому апостолу Петру. Все были поглощены едой, когда супруги Мондор без всякого предупреждения затеяли громкую ссору, которая закончилась тем, что он бегом кинулся на кухню, а кипящая от возмущения мадам преследовала его по пятам. Потом выяснилось, что она услышала, как Мондор спросил Лизетт Путти, нравится ли ей его стряпня. Для француженки мадам что-то уж слишком нравственна.
В качестве жаркого подали молодую утку а-ля мистер Ричардс, приготовленную Марко Вукчичем. Это одно из любимых блюд Вулфа, и мне не раз доводилось пробовать его в исполнении дуэта Фриц Бреннер – Ниро Вулф. Кроме того, желудок мой был к этому времени уже до такой степени набит, что я был не в состоянии судить, чье исполнение лучше. Однако остальные хватили по хорошему глотку Бургундского (с большой буквы!) и выглядели так, словно только слегка заморили червячка. Я заметил, правда, что некоторые дамы, например Лио, китайская жена Лоуренса Койна, и Дина Ласцио, только слегка ковыряли в тарелке. Вскоре с птичками было почти покончено. Мне показалось, что Вукчич немного передержал уток в вине и именно поэтому он так резко отпарировал, когда Филип Ласцио начал делать замечания относительно гарнира. Вукчич назвал это блюдо шедевром кухни мистера Ричардса и перешел от этого утверждения к прямым насмешкам над кухней отеля «Черчилль». Я был гостем Вукчича, и вообще он мне нравился, так что, когда он запустил в глаз Ласцио куском хлеба, мне стало даже неловко. Остальные же восприняли происшествие как досадную задержку. Серван успокоил своего соседа Ласцио, и, когда официанты убрали хлеб с пола, а Вукчич выпил Бургундского, все дружно принялись доедать.
Салат, который готовил Доменико Росси, ожидали с некоторым волнением. Во-первых, когда его должны были подавать, Филип Ласцио отлучился в кухню. Росси выразил возмущение по этому поводу. Серван объяснил, что тот должен следить за приготовлением соуса «Весна». Но Росси не переставал ворчать по адресу зятьев-перестарков. Затем он обратил внимание, что Пьер Мондор не ест, и поинтересовался, не обнаружил ли тот червяков в латуке. Мондор дружелюбно, но твердо ответил ему, что специи, которыми заправлен салат, в особенности уксус, никак не сочетаются с вином, а он желал бы допить свое Бургундское.
– Нет там никакого уксуса, – мрачно сказал Росси. – Я не варвар.
– Я не пробовал. Я лишь понюхал соус и отодвинул салат.
– Я говорю вам, нет там уксуса! В салате все смешано так, как оно сотворено Богом! Побеги горчицы, кресс-салат и латук! Луковый сок с солью. Хлебные корки, натертые чесноком! В Италии мы едим его, запивая кьянти, и благодарим за это Господа!
Мондор пожал плечами: