Без десяти минут семь, когда я запечатывал конверты, зазвонил телефон, и я снял трубку.

— Резиденция Ниро Вулфа, у аппарата Арчи Гудвин.

До шести часов вечера я говорю «контора», а после произношу «резиденция». Не хочу создавать у окружающих впечатление, будто меня заставляют работать без отдыха день и ночь. Большинство детективных бюро закрывается уже в пять вечера.

— Могу ли я поговорить с мистером Вулфом? Пожалуйста, Меня зовут Роуман Вилар.

Прикрыв микрофон рукой, я объявил:

— Фред уже вспугнул одного. Роумана Вилара, эвфемистического специалиста по безопасности. Просит разрешения поговорить с мистером Вулфом… пожалуйста. Он только произносит: «В-и-лар».

— Неужели? — протянул Вулф руку к телефонной трубке.

Я тоже остался на линии.

— Ниро Вулф слушает.

— С вами говорит Роуман Вилар, мистер Вулф. Мы с вами не знакомы, но я, конечно, о вас много слышал. Моя фамилия должна быть вам известна или по, крайней мере вашему помощнику Гудвину. Он узнал ее вчера от Бенджамина Айго.

— Да, мистер Гудвин информировал меня.

— Разумеется. И он, несомненно, передал вам слова мистера Айго, который рассказал мне о содержании его беседы с Гудвином; я сообщил обо всем остальным участникам того ужина. Они сейчас здесь со мной, в моей квартире. Мистер Айго и другие. Можно вам задать один вопрос?

— Конечно. Быть может, я даже на него отвечу.

— Благодарю вас. Вы уже известили полицию или окружного прокурора о том, что мистер Айго сказал Гудвину?

— Нет… пока.

— Благодарю вас. А вы намерены это сделать? Нет, постойте, вопрос я снимаю. Не могу рассчитывать, что вы раскроете мне свои планы. Мы долго обсуждали сложившуюся ситуацию, и один из нас собирался поговорить с вами. Но, как оказалось, нам всем хотелось при этом присутствовать. Разумеется, не сию минуту… У вас скоро время ужина. В девять часов вечера вас устроит?

— Только здесь, в моем кабинете.

— Разумеется.

— Адрес вам известен?

— Да.

— Кто будет с вами?

— У вас есть их фамилии. Мистер Айго передал список Гудвину.

— Хорошо. Жду вас в девять часов.

Вулф положил трубку. Я последовал его примеру.

— Хочу прибавки к жалованью, — заявил я твердо. — Начиная со вчерашнего дня, с четырех пополудни. Признаю — это еще больше усилит инфляцию, а ведь президент Форд ожидает от нас, что мы добровольно откажемся от дальнейшего повышения заработной платы. Однако недаром кто-то сказал: «Человек достоин своего жалованья». Мне понадобилось всего десять минут, чтобы заставить Айго сознаться.

— «Трудящийся достоин награды за труды свои». Из Евангелия. От Луки. Сол, Фред, и Орри работают задаром. Все трое. А ты требуешь прибавки, хотя ведь это ты уговорил Пьера Дакоса спать у нас наверху.

— И вы сказали мне, — кивнул я, — когда он лежал мертвый на полу среди кусков штукатурки: «Полагаю, ты не мог поступить иначе». Когда-нибудь мы подробно поговорим на эту тему, но не теперь. Разглагольствуя, мы лишь стараемся подчеркнуть наше отличие друг от друга. Будь мы оба обыкновенными людьми, мы бы сейчас с сияющими лицами обменивались рукопожатиями и плясали джигу… Теперь слово предоставляется вам.

В этот момент в дверях появился Фриц. Перед тем как объявить обед или ужин, он всегда делает три шага по кабинету, никогда — четыре. Но, взглянув на нас, он только пробормотал:

— Что-то произошло?

Черт возьми! Мы были и остались разными людьми. И Фриц хорошо знает нас. Да и пора знать.

Прежде чем перейти в столовую, я позвонил Солу и сообщил автоответчику, что в выходные дни не смогу участвовать в нашей еженедельной игре в покер, и попросил передать Лону Коэну мои наилучшие пожелания.