Француз помнил восторг жителей, когда те впервые увидели живопись. Помнил их, выходящих с фотоаппаратами, помнил восторженных соседей из других домов, приходивших сюда, словно в картинную галерею. Приезжали даже телевизионщики, снявшие короткий репортаж, после которого визиты в дом участились, хотя в новостях и не называли точный адрес. Но реакцию Эдгара Марко предсказать все-таки не мог. Все могло обернуться совсем иначе, и он чувствовал себя так, словно поставил на карту все, что имел.

Второго шанса уже не будет.

Магнитный замок пискнул, дверь отворилась, и на улицу шагнул Эдгар – Марко не успел ни волосы пригладить, ни перехватить поудобнее котенка.

Они уставились друг на друга так, словно не виделись долгие годы; француз отмечал, как сильно у Эда отросли волосы и похудело лицо, а Эдгар в свою очередь приходил в себя, ведь только что почти смирился с тем, что никогда больше не увидит Марко.

- Тут это, - наконец заговорил Марко, подходя ближе и показывая худощавого растрепанного котенка Эду, - нашел на улице. Кот. М… маленький.

- Вижу.

- Ему негде жить, - уже смелее продолжил француз. – Бедный.

На котенка Эд даже не взглянул, куда больше его интересовал сам Марко, его глаза, в которых не осталось и следа прежнего притворства, хитрости и лукавства. Что-то другое там было, но Ярмольский ни за что бы не поверил, что этим чем-то может оказаться страх.

- Бедный, - спустя время согласился Эд, придержав тяжелую дверь. – Заходи.

<center>Fin</center>