В семнадцать он поступил в университет. Мечта выучиться на ветеринара, появившаяся лет с тринадцати, разбилась о стену родительских убеждений – они не оплатят ни один институт, кроме МГУ и не позволят поступить сыну никуда, кроме как на юридический факультет.
- Мы заботимся о твоем будущем, Эдик, - успокаивала его истерику мама, ненадолго отвлекаясь от телевизора. – Ты нам еще спасибо будешь говорить.
Крыть было нечем, без родительской поддержки парень действительно бы долго не протянул, общежитие ему никто не давал – не иногородний ведь, а карточку отец быстро заблокировал, вновь открыв счет только тогда, когда Эд месяц проучился на юриста, и менять что-либо было уже слишком поздно.
Зато у него появилась квартира. Попросив собственное жилье у отца, парень мотивировал это тем, что хочет добираться до университета не так долго, но слушать его папаша не стал – его сын будет жить только в престижном районе, потому что так положено по статусу. Но на расположение квартиры Эду уже было плевать, он думал только о том, что наконец-то сможет иметь собаку!
Выбирал четвероногого друга Эдгар долго, сравнивал породы, консультировался с кинологами и уже почти определился между лабрадором и сенбернаром, как одним утром, подходя к университету, заметил возле тротуара картонную коробку с двумя замерзшими котятами. Пройти мимо он просто не мог, с этого все и началось.
А сейчас даже коты куда-то разбежались. Враки все это, что кошка чувствует, когда хозяину плохо, или у него просто неправильные кошки. Потому что плохо было по-настоящему, еще со вчерашнего дня. Саша, не появлявшийся и не отвечавший на звонки довольно долго, внезапно написал через интернет, сообщив, что уехал в Англию. И не просто так – к Марко. К чертовому Марко, который лично рассказывал, что ему больше не нужны отношения с Ефремовым! Который сам вызвался помочь Эду, подсказывал, как себя вести и что делать… Сейчас этот лис наверняка над ним смеется где-то там, в непосредственной близости от Саши…
«Нужно было давно ему все рассказать», - уткнувшись лбом в скрещенные перед собой руки, подумал Эд, чувствуя, как глаза начинает щипать от слез. Нужно было рассказать, а он, идиот, старался просто быть Саше другом, поддерживать его, разделять увлечения… Приезжал к нему в Англию – о, как он счастлив был видеть друга после такой долгой разлуки! – и участвовал вместе с Сашей в гонках, от которых вовсе не так сильно кайфовал, как показывал. А если быть честным – вообще не кайфовал, боялся постоянно, что произойдет авария, что с Алексом случится беда.
Там же, в Англии, Ефремов познакомил его с Марко, представив того своим парнем. У Эда тогда на несколько секунд дар речи пропал – как же так?.. Какой-то незнакомый кучерявый паренек со взглядом довольной жизнью лисицы, свободно обнимает за талию его Сашу, а тот улыбается в ответ, ничуть не возражая.
Марко, в отличие от Саши, очень быстро понял, какие чувства Эд испытывает к другу, но ни слова на этот счет тогда не произнес.
Лучший друг теперь за тысячи километров, и ему Эд тоже не нужен, Саша ведь в своем сообщении даже банального «Как дела?» не спросил. Конечно, Ярмольский бы не признался ни в своих чувствах, ни в том, как ему паршиво, слишком поздно уже для откровений, но хотя бы не страдал сейчас так, не вытирал с остервенением появившиеся на лице слезы.
Глубоко вдохнув, чтобы успокоиться, Эд закашлялся, подавившись слишком спертым и пыльным воздухом. Поднявшись кое-как на ноги, распахнул дверь на незастекленный балкон и оперся на деревянный подоконник ладонями, судорожно хватая ртом свежий летний ветер. Здесь, на высоте восемнадцатого этажа, не ощущалось никаких выхлопных газов от автомобилей, дышать можно было полной грудью, что Эд и делал, вглядываясь куда-то в горизонт.
Через полминуты взгляд его переместился вниз, на асфальтированную стоянку, автобусную остановку и небольшой магазин рядом с ней. Вцепившись пальцами в ставший вдруг таким ненадежным подоконник, Эд видел самого себя, одним движением преодолевающего этот барьер между домом и улицей, летящего вниз, раскинув руки в стороны. Освобожденного от проблем, от забот, от снедавшей изнутри любви.
Кто о нем пожалеет?.. Родители – только потому, что лишились наследника для своего дела, допустили, значит, где-то ошибку в воспитании, оказались вовсе не такими уж идеальными, как хотели всем показать. Приятели – потому, что некому станет платить за их развлечения и проводить в элитные ночные клубы на закрытые вечеринки. Саша – потому… Саша…
«Марко не даст ему долго расстраиваться…»
Слезы, тщательно вытертые минут пять назад, снова потекли по щекам, Эд бессильно опустился на пол, продолжая цепляться ладонями за подоконник. Плакать он не стеснялся – перед кем, кроме самого себя?.. В себе-то он давно уже разочаровался – слабак.
Слабак, который даже с жизнью покончить не может. Нельзя. Кошки, чертовы кошки, кто будет о них заботиться?.. Отец выкинет всех на улицу, а там они погибнут, нельзя допустить… Проклятые кошки.
Еще минут десять просидев на балконе абсолютно бездумно, Эд поднялся, чувствуя себя не человеком, а роботом, запрограммированной машиной, и пошел на кухню, раскладывать по мискам приготовленную с утра еду.
Именно за этим занятием растрепанного Эда застал звонок в дверь. Удивившись, ведь он никого в гости не ждал, парень, придерживая одной рукой кастрюлю с кошачьей едой, пошел отворять, стараясь не выпустить ни одного из своих домашних любимцев за порог.
- Лекс?.. – ошарашено пробормотал Эдгар, отпихивая ногой от двери особо любопытного черного – когда количество котов перевалило за десяток, давать им имена парень перестал.
- Не ждал? – мужчина усмехнулся, без приглашения проходя внутрь. – Чего трубку не берешь? Вдруг тебе Саша звонил?
Ярмольский ощутимо вздрогнул, скользнув взглядом по видневшемуся отсюда столу, но телефона там не было, он вообще забыл, где и когда держал его в руках в последний раз. Постаравшись успокоиться и не показывать перед визитером своей растерянности, Эд пожал плечами:
- Да пох. Чего ты пришел?
- Чтобы ты рассказал мне, где искать Сашу.
«Сломал жизнь себе – помоги сломать другому», - невесело подумал парень и тут же покачал головой: нет, ничего он ломать больше не станет. Приглашающим жестом позвав за собой Алексея, Эд продолжил наполнять пустующие миски едой, слыша уже нетерпеливое кошачье шебуршание за плотно запертой кухонной дверью. Рассказывать ему особо нечего, но мужчина сам задавал вопросы, облегчая работу, и Ярмольский только отвечал, даже не глядя на собеседника.
Допрос подошел к концу всего через десять минут, Лёша попрощался довольно дружески, ушел, захлопнув самостоятельно дверь, и Эд, спотыкаясь об домашних любимцев, тут же ринулся перерывать разбросанные вчера вещи, выискивая телефон.
Как он и полагал – никакой Саша ему не звонил.
***
Сообщение от Марко в конце последней рабочей недели Саши оказалось для него чем-то вроде солнечного луча в грозовых тучах. Француз вообще сам по себе был воплощением солнца, лета, радости; как у него получалось – тяжело даже представить. Просто посмотришь на него один раз, и на губах появляется улыбка, сама собой, почти невольно.
Приглашение бывшего оказалось как нельзя кстати, Ефремов ведь и сам собирался уехать куда-нибудь, развеяться, отдохнуть… Почему бы и не обратно в Англию, туда, где все уже знакомо? А если Марко тоже будет там – вдвойне хорошо. Они хоть и расстались, но вряд ли парень стал выглядеть хуже, и характер, судя по первому сообщению, не поменялся, такой же легкий и жизнерадостный. Потому Саша ответил согласием, почти не раздумывая.
Алекс отлично помнил, когда увидел Марко в первый раз. У его университетской группы как раз было окно, многие направились в библиотеку, а он вместе с несколькими приятелями вышел во двор – учиться совершенно не хотелось. Именно в эту минуту к открытым настежь воротам, ведущим на территорию университета, подъехало такси, из которого появился высокий и чересчур худой парень, бегом припустивший к главному входу. Казалось, тогда все взгляды обратились к его персоне, хотя выдающимся красавцем Марко не был. Вьющиеся волосы до плеч, русые с рыжеватым отливом, растрепавшиеся от ветра и закрывающие половину лица, красный пиджак с закатанными до локтей рукавами, открывающими запястья, увешанные плетеными браслетами ручной работы. Белые джинсы, ярко-желтые кроссовки и такая же солнечная папка в руках – Саша смотрел на него меньше минуты, но запомнил этот образ очень надолго.
