Тем временем я отказался на допросе от всего, кроме очевидных фактов, что не увеличило моей популярности среди полицейских, но и не повредило моему здоровью.

По достигнутому с Вульфом соглашению полицейские могли входить в дом для беседы с нами, но временная штаб-квартира у нас не устраивалась. Меня брали в работу дважды. Один раз выводили на улицу на место происшествия, а второй – пытались поймать на противоречивых показаниях, хотя каждому было известно, что на мне не прокатишься. По тому, как они вели себя, было ясно, что им меня жаль. Тогда не было времени, чтобы проанализировать ситуацию и понять, насколько они были правы в этом.

Все это продолжалось до тех пор, пока не рассвело и солнце не показалось в окне позади стола Вульфа.

Как только полицейские ушли, включая Роуклиффа и сержанта, Фриц спустился в кухню и занялся приготовлением завтрака. Я поднялся на второй этаж, постучался в дверь спальни Вульфа и, получив разрешение, вошел. В это время хозяин комнаты в желтой шелковой пижаме и желтых шлепанцах с загнутыми вверх носами выходил из ванной комнаты.

– Ну что ж, – начал я, – слава Богу…

Зазвонил телефон. Уходя из конторы, я всегда переключаю звонок аппарата на комнату Вульфа. Я снял трубку и сказал:

– Контора Ниро Вульфа.

– Арчи? Говорит Сол. Позови мне босса.

Я сказал Вульфу:

– Вас просит Сол Пензер.

Он одобрительно кивнул.

– Хорошо. Поднимись к себе в комнату и посмотри на себя в зеркало. Тебе нужно умыться.

– Интересно, как выглядели бы вы на моем месте, если бы вам пришлось всю ночь кататься по тротуарам. Вы хотите наедине поговорить с Солом? Разве вы поручали ему какую-нибудь работу?

– Конечно. В связи с делом мистера Перрита.

– Когда вы это успели?

– Я позвонил ему вчера вечером, когда ты провожал мисс Пейдж. Пойди и умойся.

Я вышел. Обычно я обижался, если Вульф отстранял меня от дела и поручал его кому-то другому. Но на этот раз у меня просто не было сил обижаться, и, кроме того, Сол Пензер – это совсем другое дело. На такого малого, как он, трудно обижаться. Посмотрев на себя в зеркало в своей ванной, я убедился, что дело было не в моей внешности, как я и предполагал, и решил отложить бритье. Потом я вернулся в спальню Вульфа. Он надевал носки.

– О чем вы хотите со мной поговорить? – спросил я его.

– Ни о чем.

Я негодующе посмотрел на него.

– Ну что ж, дай Бог.

– В данный момент обсуждать нечего, – проворчал он. – Тебя это дело не касается. Я сказал Роуклиффу, что обещал Перриту прекратить шантаж и что угрожал его дочери разоблачением в полиции. Этот лейтенант – совершенно слабоумный тип. Он заявил, что мне следовало бы подать на девушку в суд за шантаж. – Вульф выпрямился. – Кстати, наверное бесполезно звонить после смерти Перрита по номеру Линкольн 63232?

– Меня это не касается, – процедил я сквозь зубы и спустился в кухню завтракать.

Меня это не касается! И он еще назвал Роуклиффа слабоумным!

Я успел проглотить три оладьи, даже не распробовав их.

Мой завтрак четыре раза прерывался телефонными звонками.

Один раз пришлось потревожить мистера Вульфа, который к тому времени уже закончил завтрак и поднялся в оранжерею.

– Звонил человек по имени Л.А. Шварц, – сказал я ему. – Он адвокат Дейзи Перрита. Ему нужно немедленно повидаться с вами. Я назначил вашу встречу с ним на одиннадцать часов. У меня есть номер его телефона. Если вы считаете, что это дело его тоже не касается, то я могу позвонить ему и отложить встречу.

– Она состоится в одиннадцать часов, – сказал Вульф. – А ты не попробуешь позвонить по тому номеру? Мистер Перрит сказал: между семью и десятью часами?

– Нет, – отрезал я и повесил трубку.

В течение следующих двух часов я в основном старался не заснуть в промежутках между телефонными звонками. Звонили главным образом газетчики, но я умел их укрощать. Один звонок был иного характера. Говорил парень с хриплым голосом, таким хриплым, что мне все время хотелось помочь ему откашляться. Парень представился как друг Дейзи Перрита. Он сказал, что хочет задать мне пару вопросов и предлагает встретиться для этого в клубе. Я ответил ему, что занят в конторе, но если он даст мне свою фамилию и номер телефона, то я позвоню ему и сообщу, когда буду свободен. Он сказал, что не знает, где он будет, и что постарается позвонить еще раз. В заключение он сказал: «Очень жаль, что вы этой ночью не были заняты в конторе» – и повесил трубку.

Незадолго до одиннадцати часов второй раз позвонил Сол Пензер. Я перевел звонок к Вульфу и получил распоряжение отключиться. В этом распоряжении я не нуждался, так как дело меня не касалось.

Не успели они закончить разговор, как в дверь позвонили, наверное, в десятый раз после ухода полиции. На этот раз это был клиент с зарезервированным временем. Я проводил Л.А. Шварца в контору, усадил в кресло и предупредил, что Вульф скоро придет.

Я никогда не принял бы Шварца за адвоката Дейзи Перрита. Это был худощавый и молчаливый человек лет шестидесяти. Я решил поговорить с ним, чтобы не заснуть, но добился от него не больше десятка слов. Он сидел, держа на коленях портфель, и через каждые тридцать секунд потягивал мочку правого мха. К тому моменту, когда послышался шум лифта Вульфа, Шварц совсем забыл обо мне.

По пути к своему креслу Вульф и Шварц обменялись приветствиями, затем Вульф сел, откинулся назад и взглянул на посетителя из-под полуприкрытых век.

– Итак, сэр? – сказал он.

– Вы должны извинить меня за поспешность, – сказал Шварц, – но этого требуют дела. Насколько я понял вчера мистера Перрита, вы не сразу дали ваше согласие, и, следовательно…

– Это совершенная нелепость, – ответил Вульф.

– Этого я и боялся, – с сожалением сказал адвокат. – Это сильно затруднит дело. Боюсь, что частично я виноват в этой ошибке, так как составлял документ в спешке. Остается неясным, должен ли душеприказчик вернуть оставленные ему по завещанию пятьдесят тысяч долларов, если им будете не вы, а кто-то, назначенный по суду.

– Расскажите мне обо всем, – проворчал Вульф.

Шварц открыл портфель, потом закрыл его и положил на колени.

– В прошлом я несколько раз выполнял для мистера Перрита небольшие дела чисто юридического характера. Я неплохо знаю дело, но из-за своего характера никогда не преуспевал. Вчера вечером он пришел ко мне домой, в скромную квартирку на Перри-стрит (он никогда не бывал у меня в конторе), и попросил меня сейчас же в его присутствии составить кое-какие бумаги. К счастью, дома у меня есть машинка, правда, не слишком хорошая, что вы заметите но некоторым опечаткам в тексте. Составление документов было долгим делом, потому что я медленно печатаю, а также потому, что требовалось соблюсти особые условия. Чрезвычайно трудно составить завещание для клиента на его дочь, не упоминая при этом ее имени.

Адвокат мигнул.

– В отношении управления наследством не будет никаких сложностей. Оно заключается только в облигациях займа и в наличных общей суммой несколько больше миллиона долларов. Вся остальная собственность мистера Перрита, включая его интересы в различных предприятиях, отходит к его компаньонам. Это освещено в другом документе. Ваши же функции ограничиваются состоянием его дочери. В завещании есть только два пункта, касающиеся других лиц: пятьдесят тысяч долларов оставлены вам как душеприказчику, и такая же сумма – мне. Свидетелями были владелец магазина деликатесов и библиотекарша – люди, которых я хорошо знаю. – Оригинал завещания находится у меня. Мистер Перрит взял себе копию.

Вульф протянул руку.

– Дайте взглянуть на него.

Шварц снова мигнул.

– Сейчас, сэр. Я должен объяснить, что сумма в пятьдесят тысяч долларов оставлена мне не за то, что я составил эти документы. Таким способом мистер Перрит хотел обеспечить исполнение мною действия, нигде не зафиксированного, а только оговоренного. Я составил еще один документ, который не имеет копии. Он был вложен в конверт вместе с письмом, написанным собственноручно мистером Перритом, и запечатан сургучом. Содержание письма мне неизвестно. Я обязался в случае смерти мистера Перрита как можно скорее доставить этот конверт вам и сообщить информацию о завещании, что я уже сделал. Я объясняю дело таким образом: сто долларов мне было оставлено за составление документов, еще сто (вполне разумная сумма) за то, что я передал их вам, остаток же от пятидесяти тысяч долларов я получу за то, что не вскрыл конверт и не поинтересовался его содержанием. Мистер Перрит неверно оценил меня. Вполне достаточно было одной десятой этой суммы, даже одной пятидесятой.