Он уехал, Сумерки остались. Как и оборотни, которых он наплодил или разбудил. Или они были и до него, а он лишь придал им новый рыночный вектор. Ничего не попишешь, условия проживания в целом по Дому далеки от тепличных. В отсеках по преимуществу душно и тесно, а снаружи — не разгуляешься. Там, за Внешними стенами — Ядовитая среда, смертоносное Застеночное пространство. И, таким образом, единственный способ спастись — карабкаться наверх, расталкивая остальных, а для этого чрезвычайно полезны мощные острые локти.
Понятно, будь среди жильцов одни ликантропы, и история Дома закончилась бы, не начавшись, как у посаженных в банку пауков. Мы все разные, и это большое благо. Одни готовы убивать конкурентов при первой возможности, другие, под воздействием асфиксии, склонны впадать в равной степени трогательные и наивные фантазии про Светлые чердаки, где сам Архитектор раскинул объятия в ожидании их, третьих, самых лучших из нас, обстоятельства принуждают браться за кельмы, чтобы гнать новые, спасительные этажи. На эти помещения у ликантропов всегда повышенный спрос, они захватывают их без зазрения совести, достаточно вспомнить хотя бы негодяя Ухогорлоносора, отжавшего у обетованцев кровное жилье. Впрочем, что тоже весьма характерно для Дома, нажитое неправедно добро тотчас ушло к другим, еще более свирепым ликантропам, почуявшим свежий сквознячок и явившимся на смену Ухогорлоносору, не успевшему толком обжиться в захваченной квартире. Он только-только начал строить небезызвестные Сады Семирамиды, которые, очевидно, следует признать одной из первых в истории попыток осуществить регенерацию дыхсмеси. Она оказалась неудачной, ну и пес с ней, я только хотел показать, отчего именно воздух с самых незапамятных времен приобрел в глазах населения Дома первостепенную ценность, став универсальным мерилом всего, чем только могли похвастать жильцы, служа, одновременно, яблоком раздора для множества агрессоров, оспаривавших друг у друга право владеть им с оружием в руках. Сколько при этом полегло жильцов, теперь не скажет никто. Как населению Дома удалось уцелеть, не пав жертвой разгерметизации отсеков, известно одному Архитектору. Я не шучу, представьте себе, в Эпоху Средидомья, например, как не дико это прозвучит сейчас, верхние этажи расстраивались хаотически, без малейшего намека на сопромат и Генплан. Да и свободного доступа на крышу никто не ограничивал. Таким образом, фактически любой феодал, петух с гипертрофированными амбициями и интеллектом питекантропа, по собственному почину разбирал потолки, чтобы воздвигнуть личную, персональную башенку, часто из фанеры, соломы и глины, зато свою. Конкуренты, понятно, не оставались в долгу, в итоге, Дом расстраивался хаотически, то тут, то там, над его аляповатой крышей вздымались хлипкие, косые башенки, каждая из них могла упасть от порыва ветра. Или от лассо, наброшенного конкурентами на шпиль. Риск разгерметизации был чудовищным. Собственно, она периодически случалась, это счастье, что в ту пору пригодные для дыхания воздушные слои выдавливались все выше тяжелой ядовитой атмосферой у поверхности и, таким образом, на уровне крыши было, чем дышать. Однако, так не могло продолжаться вечно. Из-за местечковых амбиций недалеких вожаков, звать этих малообразованных спесивцев управдомами у меня лично не повернется язык, бездарно разбазаривались производственные силы, ресурсы таяли, а строители, фактически, топтались на месте. Такой подход к домостроительству никуда не годился и, слава Архитектору, изжил себя, когда в Пентхаусе, наконец, утвердились наглосаксы, заставив потесниться своих предшественников, бритых. Кем были бритые — я вам не скажу. Этого сегодня никто не знает наверняка. По некоторым сведениям, бритые были искусными садовниками, они разбили в Пентхаусе отличный сад и вели беседы с деревьями, что, на мой взгляд, с головой выдает в них конченных наркоманов.
Подчинив бритых, те почти не оказали сопротивления и, я нисколько не удивлюсь, если именно они, слившись с наглосаксами, стали далекими предками скинов, новые хозяева Пентхауса объявили себя ответственными за Крышу, а ведущие туда люки заперли на замки, пообещав казнить каждого, кто только попробует их сбить. Незаконное строительство было ими так же строжайше запрещено, а новые правила, силой навязанные наглосаксами остальным, гласили, что, отныне, Пентхаус безоговорочно признается высшей отметкой Дома, и, кто бы ни строил новые этажи, любой из них автоматически прибавляет этажность занятым ими помещениям. Уложение было принято под угрозой применения наглосаксами вооруженной силы, они гордо именовали его Novus Ordo Domus — Новым Домовым Порядком.
За тем, чтобы остальные жильцы неукоснительно соблюдали его, бдительно присматривала учрежденная наглосаксами инстанция, всесильная Гильдия Вольных Штукатуров, без санкции которых, с тех пор, в стены не укладывался ни единый кирпич. Конечно, можно сказать, подобный ход превратил наглосаксов в своеобразных строительных рантье, поднимавшихся вместе с Пентхаусом, пальцем о палец не ударив, за счет других жильцов. Это справедливый упрек, и по адресу, я не спорю. С другой стороны, не будем забывать об агрессивной внешней среде, буквально наступавшей строителям Дома на пятки. Рано или поздно, если бы не прекратился бардак, ядовитые испарения захлестнули бы Дом, и его обитатели задохнулись в муках. Именно благодаря введенным наглосаксами жестким правилам Дом с тех самых пор растет вертикально вверх с приличной скоростью, приумножаемой консолидированными усилиями стройбанов, суммирующимися вне зависимости от того, на каком из многочисленных этажей они пашут. Зато, проделанные на самом верху люки, откуда в Дом поступает живительный кислород, вне опасности, и жильцы больше не рискуют захлебнуться.
При этом, да, признаю: именно упомянутые выше воздушные люки, доставшиеся наглосаксам вместе с Пентхаусом (все прочие отверстия они тут же велели закупорить под предлогом неотложных мер безопасности), обеспечили их, как фактически единоличных распорядителей всего поступающего в Дом кислорода, такими широкими полномочиями и таким влиянием, о каких все прочие прописанные у нас жильцы не смели даже мечтать. Доминирующее положение наглосаксов стало вообще незыблемым, когда они изобрели высокопроизводительные дутьевые вентиляторы с электромеханическими приводами, способные нагнетать такие объемы воздуха, чтобы его хватало другим отсекам, причем, не одним только примыкающим к Пентхаусу квартирам, но и весьма удаленным этажам. Их жильцы составляли соответствующие заявки на воздухоснабжение, отправляли наглосаксам по почте, и те, если находили нужным, выгодным и целесообразным, протягивали по указанным адресам прочные пожарные рукава. Не бесплатно, разумеется, а в обмен на дефицитные товары, в которых нуждались сами. Так наглосаксы получали специи и финики с карийского этажа, зеленый чай из Подвала, пиццу и лапшу, в приготовлении которых не знают себе равных лапшисты, механические безделушки, склепанные умельцами-швабрами, и все прочее, что только можно возжелать, просто указав на приглянувшуюся вещь перстом. Ее без промедления притаскивали, потому как воздух — ценнее всего остального, эта прописная истина известна всем.
В общем, не будет преувеличением сказать: внедрив свое воздушное ноу-хау, наглосаксы зажили припеваючи, питаясь по первому разряду, объедаясь деликатесами, потягивая дорогие кальвадосы и быстро приучившись помыкать остальными жильцами, которых они и за жильцов-то скоро отвыкли считать. А к чему? Если кто-то пытался бузить или, не приведи Архитектор, качал права, разговор у наглосаксов был коротким: бунтарям, несколькими энергичными оборотами вентилей, перекрывали кислород. И все, но это была весьма действенная мера принуждения. Или мятежники одумывались, утихомиривались и начинали колотить по батареям, сигнализируя, что сдаются на поруки, или дохли как мухи, чего уж там ходить вокруг да около.
Вседозволенность вскружила наглосаксам головы, иначе и быть не могло. Тем не менее, прежде чем система окончательно устаканилась и заматерела, им все же довелось пережить несколько бурь, едва не стоивших им этих самых голов.
