Держалась она спокойно – у нее было спокойное выражение глаз, спокойная улыбка, спокойный голос. Иногда, встречая кого-нибудь из людей подобной категории, вы испытываете желание оказать некоторое давление на такого человека и посмотреть, как он будет реагировать. Чаще всего вы сразу чувствуете, что все ваши попытки бесполезны. Мисс Атли принадлежала именно к такой публике. Внешне она выглядела вполне привлекательной.
– Несомненно, – согласился Вулф, внимательно всматриваясь в нее. – Как вы знаете, миссис Вэйл звонила вам отсюда. Я слышал, она запретила вам рассказать мне содержание ее вчерашнего разговора с мистером Нэппом, но ведь не исключено, что она могла поступить так только потому, что была очень расстроена, и вы сами решите, как вам себя вести со мною. Правда?
– Нет, – очень спокойно ответила наша посетительница. – Она платит мне жалованье.
– В таком случае я не уговариваю вас. Почту миссис Вэйл всегда вскрываете вы?
– Да.
– Все, что приходит?
– Да.
– Сколько писем в почте, полученной вчера утром?
– Вероятно, писем двадцать.
– Конверт с письмом Нэппа вы вскрыли первым или в процессе чтения почты?
Конечно, такой тактике тысячи три лет, а может быть, и больше – вы задаете вопрос о какой-то детали сообщенного факта и наблюдаете, не появится ли какое-либо колебание или замешательство в ответе.
– Я обычно вначале сортирую почту, – улыбнулась Дина Атли, – откладываю в сторону рекламные проспекты, всякие объявления и прочее. Во вчерашней почте было четыре… нет, пять писем, которые я вскрыла в самом начале. Письмо Нэппа было третьим по счету.
– Вы сразу же показали миссис Вэйл?
– Конечно. Я тут же отнесла ей письмо.
– Вы присутствовали в воскресенье вечером, когда она звонила в загородное имение, справляясь о муже?
– Нет. Я была дома, но уже легла спать.
– В какое время вчера звонил Нэпп?
– В восемь минут пятого. Я знала, что это может оказаться важным, и поэтому заметила время.
– Вы слышали этот разговор?
– Да. Миссис Вэйл велела мне записать его, что я и сделала.
– Вы знаете стенографию?
– Конечно.
– У вас высшее образование?
– Да.
– Вы печатаете двумя пальцами или четырьмя?
Она улыбнулась.
– Всеми сразу – по слепому методу… Послушайте, мистер Вулф, вам не кажется глупым весь наш разговор? Поможет ли он вернуть живым мистера Вэйла?
– Нет. Но некоторую пользу, возможно, принесет. Я не задержу вас долго – естественно, что вы нужны миссис Вэйл, и она ждет вас. Расспрашивать вас о голосе человека и его дикции теперь уже бесполезно и поздно, но я надеюсь, вы позволите снять отпечатки ваших пальцев Арчи?
– Отпечатки моих пальцев? – чуть удивилась она. – Зачем?
– Не для того, чтобы вернуть живым мистера Вэйла, но позднее они могут оказаться нужными. Не исключено, что Нэпп или его сообщник оставили свои отпечатки на письме. Не бывало ли это письмо, кроме миссис Вэйл и вас, еще в чьих-то руках?
– Нет.
– Ну, а кроме того, его брали еще мистер Гудвин и я. Отпечатки мисс Вэйл мы также получим. Мистер Гудвин специалист по дактилоскопии. Если, как я надеюсь, мистер Вэйл вернется домой, нам потребуется знать, имеются ли на этом письме чьи-то неизвестные нам следы пальцев. Разве вы не желаете дать нам отпечатки своих пальцев?
– Пожалуйста, если это вам нужно.
– В таком случае, Арчи…
Я выдвинул ящик стола и достал необходимые принадлежности – подушечку, пропитанную краской, и специальную бумагу. Фамилию нашей посетительницы я мог бы и не писать на листе, так как теперь уже знал, что проверял Вулф, изучая клавиатуру моей машинки и сравнивая ее с текстом письма Нэппа. Тем не менее ее фамилию я все же написал. Атли подошла к моему столу, и я вначале взял отпечатки пальцев ее правой руки. Руки у нее было хорошие – с гладкой твердой кожей, ухоженные, с длинными изящными пальцами, без колец. Взяв отпечаток большого, указательного и среднего пальцев левой руки, прежде чем намазать краской безымянный палец, я как бы между прочим спросил:
– Что это у вас тут? Ошпарили?
– Нет, прищемила ящиком.
– Да, и мизинец тоже? Ну, я буду осторожен.
– Сейчас уже не больно. Я прищемила их несколько дней назад.
Тем не менее я был осторожен, не желая напрасно причинять ей боль, поскольку все равно эти отпечатки нам в действительности не требовались.
– Вы, разумеется, не думаете, что похититель настолько глуп, чтобы оставлять на письме свои следы, правда? – спросила Дина Атли у Вулфа, смочив пальцы в растворителе и вытирая их мягкой бумагой.
– Глуп – нет, но несколько рассеян – возможно… Да, еще вот что, мисс Атли. Я отдаю себе отчет в том, что главное сейчас, – безопасность мистера Вэйла, я хочу, чтобы вы знали это. Я сделал все, что мог. Арчи, покажи текст объявления.
Я достал текст из стола и передал мисс Атли. Вулф подождал, пока она прочтет его, а затем сказал:
– Это объявление сегодня появится на видном месте в «Газетт», а завтра в утренних газетах. Если преступник увидит его, возможно, оно сыграет известную роль. Помещая подобное объявление, я публично беру на себя определенное обязательство, и если похититель убьет мистера Вэйла, он обречен, не важно, потребуется ли для этого месяц, год или десять лет. Жаль, что ни вы, ни я не можем связаться с ним, чтобы разъяснить ему это.
– Да, действительно, жаль, – по-прежнему спокойно согласилась мисс Атли, возвращая мне текст объявления. – Хотя, разумеется, его мнение о ваших способностях может оказаться не столь высоким, как ваше собственное. – Она было направилась к двери, но, сделав несколько шагов, повернулась и добавила: – Он может даже думать, что полиция более опасна, чем вы.
В прихожей я оказался раньше и распахнул дверь перед нею. Не попрощавшись и не поблагодарив (ни того, ни другого я и не ожидал), она ушла.
Возвращаясь в контору, я остановился перед Вулфом, взглянул на него и сказал:
– Значит, письмо печатала она?
Вулф кивнул.
– Конечно, я не… – заговорил было он.
– Извините, но сейчас слово принадлежит мне. При первом же ознакомлении с письмом Нэппа вы обратили внимание на то, что напечатано оно человеком с неровным ударом. Позднее, когда я разговаривал по телефону, вы опять взглянули на письмо, сравнили написанное с расположением букв в клавиатуре машинки, повторяю, в самом конце – У, Е, А, С. Отсюда вы заключили, что письмо печаталось не двумя или четырьмя пальцами, а всеми, и что по какой-то…
– И напечатано, вероятно, слепым методом, потому что…
– Извините, но я еще не кончил. Так вот: и по какой-то причине удары безымянным пальцем и мизинцем левой руки значительно слабее, чем остальными пальцами. Я понял это ваше предположение сразу же после обеда перед приходом миссис Атли, когда вы читали. Вы заметили, что я сравнил текст письма с расположением букв в клавиатуре.
– Нет, я читал.
– Позвольте не поверить вам. Вы часто делаете вид, что ничего не замечаете, хотя на самом деле все видите… Потом вошла миссис Атли, и вы снова опередили меня. Признаю, что вы имеете основание уменьшить мне жалованье, зрение у меня не хуже вашего, и я мог бы тоже заметить, так как ближе вас был к ней, что кончики двух пальцев ее левой руки слегка припухли и кожа на них чуть иного цвета. Правда, я обнаружил это, но позднее – после того, как вы поручили мне взять у нее отпечатки. Надеюсь вы не примете всерьез мое замечание об уменьшении жалования, потому что я все же выяснил, как и где она повредила эти пальца? Я не прав в чем-нибудь?
– Нет, но все же это только предположение, а не твердый и бесспорный вывод.
– Да, но предположение очень близкое к действительности. Если вы хотите убедить меня, что вам просто повезло сразу напасть на машинистку, печатающую слепым методом, проживающую в доме миссис Вэйл, случайно повредившую себе пальцы как раз в это время и как раз в такой степени, что еще можно работать ими, то это чушь. Таких совпадений не бывает. Вы заставили ее прочесть наше объявление, надеясь, что она свяжется с Нэппом. Почему вы отпустили ее?
